Середина 1980-х годов. Социалистическая Эфиопия. Страна под революционным руководством товарища Менгисту Хайле Мариама ведет войну с сепаратистскими группировками на севере – Народным фронтом освобождения Эритреи и Фронтом освобождения Тигре. В этом ей помогают Советский Союз и страны социалистического лагеря. Мне 23 года. Я – курсант четвертого курса Военного института, нахожусь здесь в долгосрочной командировке и совершенствую свой амхарский язык. В районах, где бушует гражданская война.
Прошло два-три месяца с начала этой моей первой командировки. Я уже успел побывать в северных провинциях воюющей страны, пока судьба не занесла меня в Мэкэле, столицу провинции Тигре, где я и задержался до самого отъезда на родину. В этом городе находилось северо-западное оперативное командование (СЗОК) революционных вооруженных сил Эфиопии и соответственно при нём довольно-таки многочисленная группа советских военных советников, специалистов и переводчиков.
Как-то раз в Мэкэле появилось несколько новых военных советников (только-только из Союза), которых направили в распоряжение командира расквартированной там же 16-й горно-пехотной бригады. Старший нашей группы военных советников решил, что мне следует оказать вновь прибывшим офицерам языковую поддержку. Так я оказался в легендарной 16-й бригаде, практически не вылезавшей из боевых операций против сепаратистов, которых сами эфиопы называли «шифтóй» – контрреволюционной «сыпью» на здоровом теле революции.☹️
_______________________________
☹️По-амхарски ሽፍጣ (шифтá) означает «сыпь».
Я поначалу приуныл, но потом жизнь показала, что так оно, пожалуй, и к лучшему было. Офицеры бригады приняли нас хорошо. С командиром, бригадным генералом Лиггéсой я уже был знаком ранее. Жил он с женой и двумя маленькими детьми неподалеку от нас и был чрезвычайно добрым и щедрым человеком, словно оправдывая свое имя. По-амхарски ልገሳ (лиггеса) означает «щедрость», «доброта», «пожертвование». Был я в те времена довольно худ и потому строен (так на моей конституции сказывалась походная жизнь, богатая неожиданными «выходами в поле»), и генерал Лиггеса во время редких официальных приемов в офицерском клубе, считая, что я вечно голоден, любил меня подкармливать, приговаривая при этом: «Андрей, кушать-кушать…» Надо же, до чего удивительна человеческая память! Голос этого эфиопского генерала, а главное интонации я до сих пор отчетливо помню.
Между тем жизнь бригады шла своим чередом. Провинция Тигре также была воюющей. На ее территории действовал сепаратистский Фронт освобождения Тигре (ФОТ), чьи формирования с завидной регулярностью нападали на правительственные войска в самых неожиданных местах. И тогда бригада срывалась с места и спешила туда, где ее помощь была необходима. За время, проведенное в Мэкэле, нам приходилось бывать с бригадой на таких полевых выходах, каждый раз пропадая в них от пары дней до недели. Географию провинции изучили, что называется, на практике и на собственной шкуре. Преследуя сепаратистов, побывали мы с бригадой на севере Тигре в старом городе Адуа, известным тем, что в 1896 году здесь состоялось исторические сражение. В тот памятный год эфиопская феодальная армия, вооруженная в основном устаревшими кремневыми ружьями и луками, разгромила в окрестностях Адуа двадцатитысячный итальянский корпус.
Кстати, на стороне эфиопского императора Менелика II в том сражении действовали русские добровольцы из группы Николая Леонтьева, русского военного и политического деятеля, который первым установил дипломатические отношения между Россией и Эфиопией.
Точно также занесло нас как-то на северо-восток, на край пустыни Данакиль, известной своей жарой, ядовитыми серными испарениями, мощными залежами соли, а также вулканами, как действующими, так и спящими. Там, в русле высохшей безымянной реки неподалеку от деревеньки Аммульфаге разведка командования обнаружила дальнюю базу сепаратистов, по которой был затем нанесен авиаудар.
Бригада (и мы с ней) прибыла на место после двухдневного перехода по заминированным бандосами горным тропам для разбора того, что осталось от этой базы и утилизации захваченного оружия. Генерал Лиггеса, как настоящий командир, всегда находился в гуще разворачивающихся событий, вместе со своими солдатами и никогда не прятался за их спины. Поэтому во время таких полевых выходов нередко «ловил» шальные пули или осколки, но строй никогда не покидал.
А однажды наша боевая бригада отправилась на юг провинции в Май-Чоу, где по данным той же разведки была выявлена крупная группа этой самой шифты. Но оказавшись там, мы никого в этом месте не обнаружили. Сепаратисты покинули город буквально за несколько часов до прибытия туда бригады.
Что тут сказать? Их разведка работала не менее эффективно. К тому же сторону сепаратистов поддерживала бóльшая часть населения провинции, что заранее обрекало действия правительственных войск на неудачи. Кстати, Май-Чоу известен тем, что здесь состоялось последнее крупное сражение итало-эфиопской войны 1935-1936 годов. Здесь в конце марта 1936 года войска императора Хайле Селассие предприняли неудачное контрнаступление против итальянских войск. В результате был отдан приказ отступать, что привело к хаотичному бегству эфиопской армии, которая была уничтожена итальянской авиацией в последующем сражении у озера Ашанги…
В свободное от службы и полевых выходов время я стал преподавать всем желающим офицерам бригады русский язык. Желание научиться понимать русский и говорить на языке Пушкина (кстати им эфиопы особенно гордятся, считая его чуть ли не своим, национальным поэтом) высказали именно они. А у меня под рукой случайно оказался учебник русского языка для иностранных студентов советских вузов. Как сейчас помню эту коричневую книжку издательства «Русский язык». Это был мой первый опыт преподавания языка. Моими «студентами» были самые разные офицеры бригады – от совсем молодых лейтенантов до седых подполковников. Нужно было видеть их горящие глаза, которыми они смотрели на меня на наших занятиях! Естественно, я не мог не оправдать их ожиданий и старался как мог в своей преподавательской деятельности. Генерал Лиггеса относился к этим занятиям с одобрением. Между тем, шли месяцы и наступил момент, когда моя командировка подошла к концу и нужно было улетать в Аддис-Абебу, а оттуда – в Союз. Наступил момент расставания с бригадой и ее офицерами. Сколько они мне всего надарили! Были там и традиционные эфиопские щиты, копья и ножи, и оружие, и много ещё чего. Бóльшую часть подарков пришлось оставить на месте. Меня бы попросту не впустили с ними назад в СССР, да и не выпустили бы из Эфиопии.
Двадцать лет спустя жизнь забросила меня на другой конец африканского континента, в Либерию. В последнем из тим-сайтов Миссии ООН, в котором мне пришлось служить, я познакомился с одним бывалым эфиопским майором Йиргой, таким же военным наблюдателем, как и я. Мы разговорились и потом стали друг с другом хорошими приятелями. В ходе разговора выяснилось, что в 1980-х годах мы с ним находились в Эфиопии в одном и том же месте – в Мэкэле и его окрестностях. Только были мы, как говорится, по разные стороны баррикад. Этот эфиоп был тогда еще совсем молодым участником ФОТ, воевавшего против «кровавого» режима товарища Менгисту. Когда я рассказал ему о своей эфиопской одиссее, о 16-й бригаде и ее командире, мой новый коллега по тим-сайту поведал мне следующее.
Оказывается, где-то года через полтора после моего отъезда из Эфиопии Фронт освобождения Тигре предпринял серьезное наступление на правительственные войска в районе Мэкэле. 16-я горно-пехотная бригада была окружена и практически полностью разбита в последовавших боях. По сути, бригада угодила в ловушку, тщательно подстроенную для нее бандформированиями, за которыми она так долго сама гонялась по всей провинции. Попал в окружение и её боевой командир, бригадный генерал Лиггеса. Сепаратисты решили взять его в плен, однако у них ничего не получилось. На предложение сдаться он ответил отказом и подорвал себя связкой гранат, унося с собой жизни нескольких врагов. Участником тех боев и свидетелем событий молодой «борец за свободу» тигреец Йирга и оказался.
Так трагически завершился жизненный путь боевого эфиопского генерала, о чем я бы никогда и не узнал, если бы не представившийся много лет спустя случай. Когда я иногда вспоминаю о событиях тех далеких дней, в голове непременно возникает образ генерала Лиггесы, отчего на душе становится светло. Правда, почему-то при этом начинает сильно сжиматься сердце…