Во время экскурсии по Государственному музею изобразительных искусств им. А. С. Пушкина замдиректора по научной работе Илья Доронченков то и дело останавливался около некоторых картин и рассказывал интересные истории. Одним из предметов его интереса стала "Деревенская любовь", которую написал Жюль Бастьен-Лепаж.
- Эта картина - хороший пример классического реализма второй половины XIX века, - уверен Илья Доронченков. - Такую работу хотел бы иметь каждый музей.
Отдельно Илья Аскольдович остановился на историческом контексте появления этой картины.
- Надо понимать, что Франция - это нация, которую отличает не чувство собственного достоинства, а чувство собственного превосходства, - говорит искусствовед. - И вот французов начисто разбивают немцы. Французы активно задаются вопросом: почему они потерпели поражение. И на этом фоне возникает потребность в моральном ориентире, коим становится деревня. "Деревенская любовь" - это "скрепная" картина.
Илья Доронченков отмечает отличную работу художника. Фигуры девушки и юноши прорисован так, что создаётся эффект объема.
"Мы видим пробуждение чувств, все очень скромно, робко, морально, - поясняет он. - Девушка теребит листок, она повёрнута спиной к нам. Это шикарный драматургический ход. Если б лицом, то у зрителя был бы один вариант восприятия, а так каждый представляет своё".
Надо ли говорить, что появление такой картины в России вызвало дикий ажиотаж у современников. Валентин Серов признавался, что каждое воскресенье ходил в Московское собрание Третьякова, чтобы посмотреть "Деревенскую любовь".
- Я согласен с искусствоведами, которые считают, что без этой работы Бастьена-Лепажа никогда бы не появилась "Девушка, освещенная солнцем" Серова, - акцентирует внимание Илья Аскольдович.
Историк искусства не мог пройти и мимо ещё одного примера влияния французской картины. "У ученика Репина Михаила Иванова есть картина "Ответа жду", вы посмотрите внимательно на неё", - тут Илья Доронченков на фоне картины " Деревенская любовь" показывает на планшете работу Иванова. Комментарии, как говорится, излишни. Но это такая более патриархальная интерпретация.
Текст Андрей Мужщинский