— Прыгай в воду!
— Куда прыгать, горит вокруг все?
— Прыгай и плыви к берегу!
— Я не могу…
— Можешь! Прыгай быстро, - заорал на меня отец и схватил в руки красный пожарный топор.
Я прыгнула с носа катера рыбкой в охваченную пламенем воду, а отец выдернул из под сидений и кинул за борт деревянные слани (фальш-пол в лодке), открыв изнутри кокпита (пространство где сидят) борт ниже ватерлинии (уровень воды) и начал рубить топором борт катера, пытаясь утопить лодку.
Я пронырнула несколько метров горящей воды и всплыла уже вне зоны разлившегося бензина, горящего на поверхности вокруг катера.
Глубина реки тут - метров 7, до берега Волги в этой точке Иваньковского водохранилища было плыть метров 200.
Мне 8 лет и мне не страшно плыть, мне страшно, что будет с отцом - успеет ли он утопить катер до взрыва, ведь я видела как раздуваются объятые пламенем, стоящие около горящего двигателя несколько канистр с бензином.
Все произошло внезапно. Рано утром мы с отцом катали спортсменов-воднолыжников: он за рулём, а я при нем матросом. Мне ужасно нравилось «матросиком» бегать на грани падения по носу, корме и бортам катера, кидая фал лыжникам или выбирая его из воды, или перевесившись за борт вытаскивать лыжи, которые отлетали далеко в сторону от упавших на трассе ребят, ну или искать в воде вторую лыжу, если новички стартовали на двух, а потом одну скидывали и продолжали идти по трассе на одной.
Дело было около 7 утра - мы рано выходили на тренировку, пока вода на реке была идеально гладкая, что для спортивных задач важно.
В тот день как обычно стартовали по утрянке - в 6 часов и вот через час очередной воднолыжник на вираже завалился и бросил фал, мы пролетели без «груза» еще сотню метров, пока я докричалась до отца и он сбросил газ. Это меня, кстати и спасло. Обычно я сидела сзади в кокпите, полулежа прямо на двигателе, обняв пилон (труба или мачта, за которую цепляют фал на катере) и следила за лыжником.
Катер таскает лыжников на скорости от 20 до 40 км в час в зависимости от веса спортсмена и задач на трассе. Двигатель ревет на полную, ничего не слышно. Так что, когда спортсмены падали, задача матроса - дать команду капитану тормозить и разворачиваться, и следить за лыжником и его лыжей, которая на скорости при падении зачастую отлетает далеко в сторону, и не так просто её увидеть на речных просторах.
И в тот раз я тут же заорала папе: «Стой», но он не услышал. Поняв, что мы продолжаем гнать, я мгновенно соскользнула с двигателя, сделала пару шагов вперед и схватившись за его кресло, практически в ухо крикнула ему: «Стой!» и … мой крик совпал со звуком взрыва. Мы вместе обернулись назад и увидели как две деревянные створки над двигателем распахнулись и из двигателя вверх шуранул высоченный столб пламени. Это был столб пламени на парах бензина. А дальше пары бензина еще что-то пробили и горячий бензин столбом плеснул из двигателя в небо. Сам бензин не горит - в банке с бензином можно затушить спичку. Но вот пары его…
Загорелось все вокруг на корме катера, краска бортов и пластиковая отделка в кокпите. Бензиновый разлив создал радужную пленку на воде вокруг нас и вода начала гореть.
Всем известно, что пожар тушится водой. Она обволакивает поверхности, впитывается, делая материал не горючим и испаряясь охлаждает его. Бензин же не обволакивается водой. Поскольку его плотность меньше, он просто всплывает над водой пятном и продолжает гореть. И это меньшее, что может произойти.
Дело в том, что вода, попадая в огонь, превращается в пар, который расширяется и может создавать взрывные волны в условиях замкнутого пространства, а двигатель-то у нас внутри замкнутого пространства…
Плюс ко всему сам бензин растекается за пределы ёмкости вместе с вылитой на него водой,и это приводит к увеличению площади возгорания.
Перым делом папа выключил двигатель катера и крикнул мне: «Бегом на нос!».
Пишу сейчас слово «отец» и правлю, поскольку мне тогда было 8 лет и это был только «папа».
Вторым действием он сорвал с борта огнетушитель, выдернул чеку и кинул его в двигатель. Это, конечно, было ни о чем. Но подойти ближе было страшно. Горящий двигатель чавкнул и на секунду замер… а потом как вулкан, выкинул в небо еще более мощную струю пламени.
В кокпите у нас был свернут брезентовый тент от катера. Папа попытался его накинуть на горящую корму, чтобы перекрыть огню доступ кислорода, но огромный брезентовый чехол закинулся не ровным одеялом поверх распахнутой горящей дыры, а провалился в эту огненную пасть.
Я стояла на носу катера, отец в кокпите пытался предпринять что-то… а дальше мы оба увидели как надуваются и становятся все круглее и круглее 4 темно-зеленые канистры с бензином, стоявшие ближе к корме, на месте снятого пассажирского кресла. Пассажиров у нас не было, а катер жрал много горючки и для тренировки штатной заправки не хватало, поэтому несколько канистр всегда возили с собой, сняв пассажирский задний «диван». Актуально было еще и потому, что в те времена с бензином часто бывали перебои.
Понимая, как быстро раздуваются канистры с бензином к которым было уже не подойти, папа схватил красный топор из пожарного набора и заорал глядя на меня и взмахнув топорном: «Прыгай!»
И восьмилетняя девочка прыгнула рыбкой с носа катера в горящую воду, когда до берега было метров триста, в мутную и вполне себе быструю реку Волгу. Он знал, что я точно доплыву, а он, в попытке спасти катер, возможно, нет.
Дело было ровно 50 лет назад.
Не знаю, будь это сейчас, прыгнул бы он сразу в воду, когда мы понимаем, что человеческая жизнь дороже любого имущества, но тогда…
Это был 1975-ый год, профсоюзный яхт-клуб при заводе, общественное имущество и он инженер-коммунист, работавший летом по отдельному распоряжению профкома рулевым на катере, тренирующем заводчан-спортсменов. Тогда у нас все было общественное и каждый поступок разбирался на профкоме, месткоме, парткоме…
Я доплыла. А он, прорубив борт катера ниже ватерлинии, утопил катер и тоже доплыл.
Катер через пару недель достали со дна спецтехникой, приплывшей на барже, отремонтировали и уже следующей весной снова запустили в дело.
Причину пожара тогда, наверное, нашли, но я не помню. Я помню лишь наш короткий диалог на полыхающей лодке и мой страх перед прыжком в горящую воду - я не понимала, почему она горит и что под водой огня нет, хотя он есть наверху.
Собственно, теперь главное. Я всегда говорю, что я родилась в яхт-клубе. Не, ну, конечно, родилась я в роддоме. Но мои родители в молодости с 1 мая по 7 ноября каждые выходные проводили в яхт-клубе на Волге под Конаково и я с ними с двух лет, поскольку бабушек и дедушек у меня не было - после войны родители были сиротами.
Собственно, поэтому я и бегала легко по борту катера на скорости и в 8 лет ныряла и плавала в любой воде без сложностей.
Родители поставили меня на водные лыжи в три года. Вернее, на одну водную лыжу: две маленькие ножки легко помещались в одну «галошу», установленную на самый маленький размер.
Папа таскал меня за фал, изображая собой катер по воде на отмели. Ясное дело, что к 8 годам я уже ходила на монолыже по трассе.
В 9 лет меня посадили управлять парусной лодкой «Кадет», а матросиком у меня была шестилетняя дочка сотрудника все того же НИИ (почтового ящика) и завода при нем.
Дальше я управляла «Финном», потом была командная «М-ка» (это для тех, кто знает специфику классов яхт) - я обожала парить над водой в открене на трапеции. Правда рулевые, конечно всегда молодые парни, издевались надо мной постоянно и приведя яхту к ветру купали меня за бортом изрядно.
В 14 пересела юнгой на килевые яхты (Конрад 24) и легко сдала экзамены в ГИМСе (гос.инспекция по маломерным судам) на яхтенного рулевого 2-го класса
А потом в 16 я сдала на 1-ый класс, но мои права лежали в сейфе в ГИМСе пару лет, потому, что выдавать их можно было только с 18-ти.
В мои 15 яхт-клуб, а точнее НИИ «Микропирибор» и завод при нем, купили специально мне лично виндсерфинг и я начала гоняться на нем на соревнованиях: папа перевозил мой сёрф на крыше нашего горбатого «Запорожца» из Конаково то в Пирогово, то в Дубну.
Это все было летом между сборами в горах на Эльбрусе. Ведь с 9 лет я тренировалась в горнолыжной секции «Родина» в подмосковном Подрезково, которая принадлежала профкому очередного почтового ящика, стоявшего в Химках. Смешно, но никто из моих родственников там не работал ни в каком виде, но меня тренировали там 9 лет и одевали-обували в бесплатную снарягу, шили мне красивые спортивные костюмы и возили в вечно замерзший город Кировск (Хибины) тренироваться на школьные каникулы 3 раза в год.
А еще на Чегет (Кавказ), в Шерегеш (Алтай), в Стерлитамак (Урал) и в Славское (Карпаты). Иногда в Бакуриани (Грузия) и на Чимбулак (Казахстан).
Я вообще училась?? Еще как!
Меня учили не только математике и физике, но и управлению коллективом. Незаметно так, через всякие октябрятско-комсомольские активности.
А потом я поступила в геологоразведочный институт на геофизику бесплатно - а других вариантов и не было. И меня бесплатно еще 5 лет великолепно учили, а параллельно бесплатно возили защищать честь вуза всё по тем же Чегетам-Кировскам, а потом на практику в Крым, в Литву, в Казахстан и на Чукотку.
Но я ни одного дня не работала геофизиком после окончания вуза, поскольку в 1990 нас выпустили в никуда.
Итого, что я получила совершенно бесплатно в СССР?
- Водные лыжи в комплекте с катером и бензина залейся.
- Яхты - спорт миллионеров по нынешним временам - в любом количестве.
- Горные лыжи в максимальном разрешении (я ж таки получила мастера спорта) с «обзорной экскурсией по стране» длинной в 10 лет.
- Прекрасное среднее и высшее образование.
- Комсомольскую путевку в жизнь.
На что было жаловаться? На одно - было очень обидно, но меня в 16 лет не взяли на соревнования в Болгарию, потому, что в анкете были сведения о работе родителей в «почтовом ящике» с высокими допусками секретности. Я не понимала - за что??
И не смотря на постоянные осенне-весенние дико холодные каникулы в забытом богом Кировске, спасибо тому СССР за всё. За счастливое и полное приключений детство - без телефона совсем: сохранились телеграммы домой с экономией слов (три копейки слово!)
«Все порядке завтра старт зпт целую»
«Пришлите три рубля понедельник обратно тчк Целую»
Ах, как я скучаю по открыткам - не в соцсетях и мессенджерах, а в почтовом ящике. Милые, добрые записки из прошлого храним десятилетиями, любуясь на свой детский почерк и многозначительные фразы в конце «люби меня как я тебя»… кому я это писала?
А вы? Что за истории из детства в «совке» совершенно случайно всплывают «как сейчас»?
А еще я два раза летала на самолетах без билета совсем - в 1985 году на Чукотку и в 1990 году из Оша в Москву. Расскажу!
Ну, и вы помните, наверное, что множество рассказов про жизнь в зоне смерти есть в нашей с Сергеем Ковалевым книге «8 тысяч метров над уровнем мозга» вот тут 👉
https://www.wildberries.ru/catalog/194930577/detail.aspx?size=316947067