Аркадий взял в руки телефон и начал читать. Его лицо менялось с каждой секундой: от недоумения к шоку, от шока к ужасу и, наконец, к глубокой, сокрушительной боли и стыду.
1. Туман в голове
— Аркаша, я чуть квартиру не сожгла!
Аркадий вцепился в телефон так, что побелели костяшки пальцев:
— Мама, что случилось?!
— Поставила чайник и забыла... Ушла в комнату, прилегла. Опомнилась, только когда запахло паленым. Весь черный, ручка расплавилась... Аркашенька, я так испугалась! Если бы я уснула… — голос Татьяны Степановны был плачущим и испуганным.
— Мне страшно, сынок. Это все после болезни началось… Боюсь оставаться одна. Можно... можно я к вам на время перееду? Пока не станет лучше?
Отношения с матерью давно напоминали минное поле, усеянное старыми обидами и ее постоянными обвинениями. Но её отчаянный звонок с мольбой о помощи сработал как выключатель. Вся шелуха прошлых разногласий слетела в один миг, оставленная в прошлом без малейшего сожаления. Сейчас была только она и ее беда.
— Мама, что за вопросы?! — с готовностью ответил Аркадий. — Конечно! Даже не обсуждается! Собирай вещи. Мы ждем.
Он нажал «отбой» и повернулся к супруге Алене, которая смотрела на него с застывшим вопросом в глазах.
— Мама боится оставаться одна после болезни. Я сказал ей немедленно ехать к нам.
Алена без колебаний кивнула:
— Конечно, пусть приезжает! Как можно оставить ее одну в таком состоянии?
Аркадий с благодарностью посмотрел на жену. Весь оставшийся день они провели в подготовке: освобождали ящик в комоде и обсуждали, как лучше разместить маму, чтобы ей было комфортно.
На следующий день, ближе к вечеру, раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Татьяна Степановна - маленькая, съежившаяся, словно воробышек под холодным дождем. Измученная долгой дорогой, она крепко прижимала к себе небольшую дорожную сумку.
За чаем на их уютной кухне она сбивчиво рассказывала, что два месяца назад переболела ковидом. Вроде бы легко, без больниц, но последствия…
— А теперь началось самое страшное. Участковый врач называет это "постковидный синдром". Голова кружится, слабость такая, что до магазина дойти — целый подвиг, — она подняла на них полные слез, красные от долгой дороги глаза.
— Но самое жуткое — это туман в голове. Я всё забываю! Зачем пришла на кухню, что хотела купить... Врач сказал, это может быть надолго. И что одной мне оставаться просто опасно. Сказал, нужен присмотр, пока не станет лучше. Можно я у вас поживу? Хотя бы пару месяцев... прийти в себя.
Ее рука, лежавшая на клеенке кухонного стола, мелко дрожала. Алена почувствовала укол искренней жалости. Мама Аркадия всегда к ней тепло относилась.
— Татьяна Степановна, ну что за вопросы! — сказала невестка мягко, накрыв холодную руку свекрови своей. — Конечно, оставайтесь. Сколько нужно! Мы же семья.
Аркадий благодарно сжал ее руку под столом.
Так, в один дождливый октябрьский вечер, в их квартире стало на одного человека больше. И Алена, глядя на несчастную, растерянную свекровь, была абсолютно уверена, что они поступают правильно.
Первые недели были похожи на очень приятный сон. Алена, вечно разрывавшаяся между работой, детским садом и бытом, вдруг почувствовала, что с ее плеч сняли огромный груз.
Она просыпалась не от визга будильника, а от доносившегося с кухни запаха свежесваренного кофе и сырников. Возвращалась с работы, и вместо привычной необходимости встать к плите, ее встречал горячий борщ. Гора разбросанных детских игрушек, которая вечно росла в углу, исчезла. Рубашки Аркадия, которые она ненавидела гладить, висели в шкафу, идеальные, словно из химчистки.
Татьяна Степановна оказалась тихой, незаметной и невероятно полезной. Она также играла с пятилетним внуком Мишкой в пиратов, читала ему книжки, а вечерами вязала у телевизора, тихо вздыхая о своей горькой судьбе и маленькой пенсии.
— Аленочка, не думай, что я нахлебница, — говорила она с кроткой улыбкой, пододвигая ей тарелку с румяными блинами. — Не надо, доченька. Я на свою пенсию куплю и картошечки, и маслица. Лишь бы вам с Аркашей полегче было.
И Алена, вечно уставшая, измотанная женщина, таяла.
Вечером, забирая сонного Мишку из комнаты свекрови, она смотрела на спящего мужа, на идеальный порядок в квартире и чувствовала, как ее наполняет волна благодарности. Наконец-то она не одна. У нее есть помощь.
Ей казалось, что судьба подарила ей вторую маму. Идеальную, золотую свекровь.
Как же жестоко она ошибалась.
2. Первые звоночки
Медовый месяц совместной жизни закончился ровно через три недели.
Первой пропала тысяча рублей. Алена точно помнила, как вечером, придя с работы, положила купюру на комод в прихожей. Она специально оставила ее на виду, под маленькой керамической фигуркой слона, чтобы утром не забыть отдать за Мишкин кружок по рисованию.
Утром купюры на месте не оказалось.
— Странно… — пробормотала она, лихорадочно хлопая себя по карманам халата.
— Что такое, деточка? — раздался из кухни участливый голос Татьяны Степановны. Она уже хозяйничала у плиты, и по квартире плыл аромат омлета. — Ты что-то потеряла?
— Да так, тысячу куда-то засунула, не могу найти.
Она перерыла все карманы. Пусто.
«Ладно, — решила Алена, чувствуя, как начинает раздражаться. — Наверное, вчера в магазине потратила и забыла. Совсем голова дырявая». Она достала деньги из кошелька, стараясь не думать об этой неприятности.
Пару дней спустя, вечером, вернулся с работы хмурый Аркадий. Он бросил ключи на комод и демонстративно вывернул карманы брюк.
— Слушай, странное дело... — пробормотал он. — В кошельке утром было три тысячи, сейчас полторы. Хоть убей, не помню, чтобы я что-то крупное покупал. Только обед.
— Может, на заправке? — предположила Алена.
— Да нет... Ладно, замотался, наверное, вылетело из головы, — он махнул рукой, но Алена заметила, как он недовольно поджал губы.
Но настоящий гром грянул через неделю. И он ударил по самому больному.
У Мишки была заветная копилка в виде золотого сундучка. Сын копил на огромного робота-трансформера и каждый вечер устраивал ритуал: вытряхивал на ковер свои сокровища и пересчитывал их.
В тот вечер ритуал закончился оглушительным ревом.
— Мама, у меня денег стало меньше! Кто-то взял мои деньги!
Алена заглянула в сундук. Пропали две самые крупные купюры по пятьсот рублей.
— Мишенька, солнышко, может, ты их переложил куда-то?
— Нет! — рыдал ребенок, размазывая слезы по щекам. — Я не брал!
В этот момент в комнату заглянула Татьяна Степановна с чашкой чая в руках.
— Ой, горюшко-то какое! Мишенька, не плачь, мой хороший. Может, это денежная фея их забрала, чтобы починить и принести обратно еще больше?
Она попыталась обнять внука, но тот только сильнее зарыдал.
Вечером, когда Миша уснул, Алена решила, что молчать больше нельзя. Она дождалась, когда они останутся на кухне одни, и осторожно начала:
— Аркаш, нам надо поговорить. Моя тысяча, потом твои полторы, теперь вот Мишкина копилка... В нашем доме пропадают деньги.
Аркадий, до этого листавший что-то в телефоне, медленно поднял голову. Его лицо, только что расслабленное, мгновенно окаменело.
— Ты на что намекаешь, Ален?
— Я ни на что не намекаю! Я констатирую факты.
— Факт? А может, факт в том, что ты вечно все теряешь, а я замотался на работе и забыл, куда потратил? Но копилка... Кто, по-твоему, это сделал? Мишка? Я? — он сделал паузу, и в повисшей тишине его невысказанный вопрос прозвучал как пощечина. — Или… мама?
— Да нет, что ты! Я просто…
— Прекрати! — отрезал Аркадий, и его голос зазвенел от обиды. — Моя мать болеет! Она приехала к нам, потому что беспомощна! Она последнюю копейку пенсии на продукты тратит, чтобы нам помочь, а ты ее в воровстве подозреваешь?! У тебя совесть есть?
Алена прикусила язык, чувствуя, как щеки заливает краска стыда. Он был прав. Это звучало чудовищно. Обвинять больную, несчастную женщину…
Но три раза подряд? И чтобы из копилки ребенка…
Холодное, липкое подозрение, похожее на ядовитого паука, шевельнулось где-то на самом дне души. Она тут же его задавила.
Не может быть. Это же мама. Больная, несчастная мама…
3. Тайный чат «Золотые ручки»
Ночь опустилась на город, Аркадий и Миша давно спали. Алена ворочалась в постели, не в силах прогнать из головы несправедливые обвинения мужа. Ссора оставила в душе горький, неприятный осадок.
А в это время на кухне, плотно прикрыв за собой дверь, сидела Татьяна Степановна.
Никакой болезни и "тумана в голове" в ее облике не было. При слабом свете ночника ее лицо было сосредоточенным и хищным. Пальцы, которые днем так трогательно дрожали, теперь быстро и уверенно порхали по экрану старенького смартфона.
На экране светился чат «Золотые ручки» с иконкой в виде двух скрещенных вязальных спиц и клубка ниток.
[Татьяна_С]: Девочки, отчитываюсь. Сегодня из копилки у внука тысячу взяла. Такой рев поднял! Еле отмазалась, сказала, что это денежная фея. Но самое сладкое — сын на невестку наехал, что она меня подозревает. Мой "постковид" работает на ура! 😂
Тут же прилетели ответы.
[Нина_Ивановна]: Таня, молодец! Дожимай их! А я вчера у своих косарь из заначки вытащила. Они на отпуск копят. Ну ничего, одним коктейлем на пляже меньше выпьют, не обеднеют. А мне на новые сапоги как раз не хватало.
[Валя_П]: Ой, а моя-то, кажется, тоже что-то подозревать начала. Кошелек прятать стала. Думает, умнее всех. Я ей сегодня «нашла» ее же 200 рублей под диваном. Сказала: «Смотри, доченька, какая ты невнимательная». Она так благодарила! А то, что я до этого у нее 500 взяла, она и не помнит уже.
[Татьяна_С]: Валя, гениально! Надо взять на вооружение. А то моя тоже сегодня носом крутила.
Лицо Татьяны Степановны на мгновение исказила злорадная усмешка. Она уже предвкушала, как "найдет" для Алены пару сотен.
Последнее сообщение в чате было от Нины Ивановны, и оно было похоже на их девиз.
[Нина_Ивановна]: Девочки, помним главное правило: мы не воруем, а берем компенсацию за бессонные ночи и потраченные нервы! Мы их растили, мы имеем право! 💪
Татьяна Степановна хихикнула, отправила смайлик с поднятым вверх большим пальцем и закрыла чат.
И тут же, в одно мгновение, произошло преображение. Хищное выражение исчезло. Плечи ссутулились. На лицо вернулась маска кроткой вселенской скорби. Она стала той самой больной, несчастной женщиной, которой ее считали в этом доме.
Она тихонько вышла из кухни, и нос к носу столкнулась с Аленой, которой как раз захотелось попить воды.
— Аленочка, что-то ты бледная, не спишь? Давление, небось, после всех волнений? — голос свекрови сочился заботой. — Давай я тебе чайку с мятой заварю, мое солнышко. Тебе нужно беречь себя.
4. Случайное разоблачение
Приближался день рождения Татьяны Степановны. Несмотря на напряженную атмосферу в доме, Алена хотела сделать свекрови приятное.
— Аркаш, — сказала она вечером мужу, — у твоей мамы скоро день рождения. Давай ей новый телефон подарим? Ее старенький совсем плох, экран весь в трещинах, и батарея не держит.
Аркадий, мучимый чувством вины после ссоры, с готовностью согласился. Ему тоже хотелось загладить неловкость и порадовать маму.
В день рождения Татьяна Степановна плакала от счастья, прижимая к груди красивую коробочку.
— Детки, зачем же вы так потратились! Мне и старый хорош…
После ужина с тортом, семья сидела в гостиной. Мишка уже клевал носом, уютно устроившись под боком у бабушки.
— Ой, мой птенчик совсем засыпает, — с нежностью проворковала Татьяна Степановна. — Аленочка, Аркаша, вы сидите, отдыхайте. Я сама внука уложу, сказку ему на ночь прочитаю.
Она заботливо взяла сонного Мишу под ручки и отвела его в детскую. Аркадий с умилением посмотрел ей вслед
— Смотри, какая она у меня золотая. И о нас заботится, и Мишку обожает.
Алена лишь натянуто улыбнулась.
Они остались в комнате одни. На диване, рядом с подарочной упаковкой, лежали два телефона: старый и новый.
— Пока они там, начну переносить данные, — сказала Алена мужу. — Сделаю маме сюрприз, чтобы потом не мучилась с настройками.
— Да, давай, — кивнул Аркадий и, взяв свой ноутбук, вышел из комнаты, чтобы не мешать.
Алена взяла потертый смартфон свекрови. Включила его и запустила процесс синхронизации. На экране медленно ползла синяя полоска загрузки. Чтобы скоротать время, она начала просматривать галерею — фотографии Мишки, цветы, котики… Все такое милое и домашнее.
И в этот момент экран телефона коротко вспыхнул. Дзынь!
В верхней части экрана выскочило уведомление из мессенджера. Иконка — две спицы и клубок ниток. Название чата — «Золотые ручки». А под ним — предпросмотр сообщения от некой Нины Ивановны:
Привет! Как там твоя денежная фея? Уже потратила денежку из копилки внука? 😉
У Алены замерло сердце. Что это? Какая-то злая шутка? Палец, будто не ее собственный, дрожа, коснулся уведомления.
Чат открылся.
Она читала сообщение за сообщением, и ее щеки заливал горячий, унизительный румянец стыда и гнева. Воздуха перестало хватать. Вот ее «потерянная» тысяча. Вот Мишкина копилка. Вот советы по манипуляциям. А вот и вишенка на торте — то самое, что объясняло все:
[Нина_Ивановна]: Таня, а ты свою квартиру-то сдаешь? Хорошая прибавка к пенсии получается?
[Татьяна_С]: Еще какая, Нина! 30 тысяч в месяц капает, как по часам. Мой "постковидный синдром" — это просто золотая жила. Сын реально верит, что я чуть не устроила пожар из-за "тумана в голове". Делаю вид, что всё забываю, а они вокруг меня на цыпочках ходят. Живу тут на всем готовом, экономлю, да еще и «компенсацию» беру себе помаленьку. Красота! Главное — время от времени хвататься за голову и жаловаться на слабость 😂
Руки Алены тряслись так, что она едва могла удержать телефон. Она быстро, с холодным расчетом, который пришел на смену шоку, сделала несколько скриншотов и отправила их себе. Она знала — без этого доказательства муж ей никогда не поверит.
5. Финал
Ккогда Миша уснул, Алена позвала Аркадия и Татьяну Степановну на кухню.
— Я хочу кое-что вам показать, — сказала она ровным, ледяным голосом, в котором не было ни капли прежней мягкости.
Она положила на стол свой телефон с открытыми скриншотами.
Аркадий взял его в руки и начал читать. Его лицо менялось с каждой секундой: от недоумения к шоку, от шока к ужасу и, наконец, к глубокой, сокрушительной боли и стыду.
— Мама… это правда? — прошептал Аркадий, поднимая на нее глаза, полные слез. — Квартира… ты ее сдаешь? А как же "постковид"?
Татьяна Степановна молчала...
— "Компенсация"? — голос Аркадия дрожал. — Ты воровала у собственного внука? У Мишки?
Тишина на кухне звенела так, что, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки.
И тут Татьяна Степановна подняла голову. Выражение кроткой больной овечки исчезло. На Алену и Аркадия смотрела холодная и злая женщина.
— А что такого? — прошипела она. — Я на тебя, — она ткнула костлявым пальцем в Аркадия, — всю жизнь положила! Ночей не спала, кусок лучший отдавала! А ты что? Женился на этой… И что я получила? Нищенскую пенсию? Я имею право! Я свое забираю!
Аркадий смотрел на нее, но словно не видел. Будто на месте его матери сидела чужая, страшная женщина в ее одежде. Любящий, заботливый образ, который он хранил в сердце всю жизнь, рассыпался в прах за несколько секунд, оставив после себя лишь эту злобную незнакомку.
— Ты вообще в своём уме?.. Ты понимаешь хоть немного — что ты делаешь? Если это не болезнь… то… Собирай вещи! Завтра утром чтобы тебя здесь не было!
Он повернулся к Алене. В его глазах стояла такая боль и такое безмерное раскаяние, что у нее защемило сердце. Он подошел и просто обнял ее. Крепко-крепко, словно пытаясь защитить от всего мира.
В этом молчаливом объятии было все: извинение, поддержка и безмолвное обещание, что теперь они — настоящая семья, которая справится с чем угодно.
Из комнаты Татьяны Степановны доносились резкие, злые звуки: скрип выдвигаемых ящиков, хлопанье дверцы шкафа, злобный скрежет молнии на сумке. Это в агонии заканчивалась эпоха «золотой» свекрови.
Завтра им предстоит учиться жить заново. Без помощи, без пирогов по утрам. Возможно, первое время будет гораздо тяжелее. Но это будет их честная жизнь.
Настоящая. Без лжи, предательства и ядовитой доброты.
Кто в этой истории пострадал больше всех: жена, которую не слушали, или сын, у которого украли образ матери? Ждём ваши мнения в комментариях.