Таня вытерла руки кухонным полотенцем и окинула взглядом гостиную. Стол накрыт, свечи расставлены, салаты готовы. Семь лет совместной жизни с Сергеем — повод отметить как следует. Договорились заранее: только самые близкие. Соседи Валентина и Степан, сестра Лена с мужем, больше никого. Спокойный вечер в кругу тех, кто действительно дорог.
— Сереж, ты можешь достать вино из холодильника? — крикнула Таня мужу, который возился с музыкой в углу комнаты.
— Конечно, солнце. Красиво получилось, кстати. Как в ресторане.
Сергей подошел, обнял жену за плечи. Таня прислонилась к нему, вдыхая знакомый запах его одеколона. Семь лет. Не так много, но и не мало. Успели притереться друг к другу, найти свой ритм жизни. Квартиру купили в ипотеку три года назад, обставили по своему вкусу. Никого не спрашивали, сами решали, где поставить диван, какого цвета выбрать кухонный гарнитур.
Звонок в дверь прервал размышления.
— Первые гости, — улыбнулся Сергей, направляясь к прихожей.
Таня поправила салфетки на столе и прислушалась к голосам за дверью. Странно. Должны были прийти Валентина со Степаном, но голос звучал незнакомо. Пожилой женский голос, настойчивый и громкий.
— Сережа, внучек мой дорогой! Как дела-то?
Таня застыла с бокалом в руке. Нина Васильевна. Бабушка Сергея по материнской линии. Та самая, которая три месяца назад устроила скандал на дне рождения свекрови, обвинив Таню в том, что квартира слишком современная и негармошная. Та самая, которая каждый визит превращала в марафон критики и поучений.
— Бабуль, а мы тебя не ждали... — голос Сергея звучал растерянно.
— Как не ждали? Годовщина же! Я специально тортик купила, хороший, с кремом. Думала, порадую молодых. Да и вообще, я же старшая в семье, как без меня-то праздновать?
Таня сжала руки в кулаки. Не приглашали. Специально не приглашали, потому что хотели спокойный вечер. Но Нина Васильевна, видимо, решила по-своему.
— Проходи, бабуль. Раздевайся.
— А что тут у вас? — уже через минуту Нина Васильевна вошла в гостиную, держа в руках коробку с тортом. Осмотрела стол, сморщила нос. — Что-то ты, Танечка, все по-своему расставила. А вот у нас раньше как было — стол всегда к окну ставили, чтобы свет падал правильно. И свечи эти зачем? Электричество есть же.
— Добрый вечер, Нина Васильевна, — Таня заставила губы растянуться в подобие улыбки. — Проходите, садитесь где удобно.
— Да я уж сама разберусь где удобно. — Нина Васильевна поставила торт на стол, отодвинув в сторону вазу с цветами. — Ой, да что это за салатик такой? Мудреный какой-то. А обычную селедку под шубой не делаешь? Или картошку с мясом? Это же проще и сытнее будет.
Таня глубоко вдохнула. Не реагировать. Не портить вечер. Гости вот-вот придут, и тогда внимание переключится.
— Бабуль, садись за стол, — Сергей подвинул стул. — Таня старалась, готовила весь день.
— Старалась... Ну не знаю, не знаю. У меня Светка, соседка, так готовит — пальчики оближешь. А тут... современно слишком. Вот раньше женщины умели готовить по-настоящему.
Снова звонок. На этот раз точно Валентина со Степаном. Таня встретила соседей у двери, радуясь возможности отвлечься от колкостей Нины Васильевны.
— Танюш, с годовщиной! — Валентина протянула букет роз. — Как красиво накрыто!
— Спасибо, проходите. У нас уже есть гостья, — Таня кивнула в сторону гостиной.
Степан поздоровался с Сергеем, Валентина — с Ниной Васильевной. Разговор как-то сразу не заладился. Нина Васильевна начала рассказывать о том, как раньше отмечали годовщины, сколько народу собиралось, какие столы накрывали.
— А сейчас молодежь совсем другая, — вздохнула бабушка. — Скромности никакой. Вот у нас соседка недавно годовщину отмечала — так всю подъездную лестницу едой накормила, а тут... — многозначительно посмотрела на стол.
Таня встала, чтобы принести основное блюдо. Руки слегка дрожали от напряжения. В кухне присела на табурет, посчитала до десяти. Не сорваться. Не испортить праздник из-за вредной старухи.
Вернулась с подносом как раз вовремя, чтобы услышать:
— Пироги-то хоть есть? Или только эти заморочки всякие?
— Нина Васильевна, у нас есть торт, который вы принесли, — осторожно заметила Валентина.
— Ну торт — это торт. А пироги — это основа застолья. Таня, ты что, печь не умеешь?
— Умею, — коротко ответила Таня, ставя блюдо на стол. — Просто сегодня решили обойтись без выпечки.
— Эх, молодежь... А скатерть-то у тебя какая-то... не то чтобы праздничная. У меня дома есть, еще бабушкина, красивая, с кружевом. Вот это да — настоящая скатерть для праздника.
Пришли Лена с мужем Игорем. Стол наконец наполнился, можно было начинать тосты. Сергей поднял бокал:
— За семь лет совместной жизни с самой лучшей женщиной на свете!
— За любовь! — подхватила Лена.
Все выпили, кроме Нины Васильевны, которая сначала покачала головой:
— Рано еще тосты говорить. Не все собрались. А где Петр Иванович? Где Клавдия Семеновна? Их что, не позвали?
— Мы решили отметить в узком кругу, — объяснил Сергей.
— В узком кругу... — фыркнула бабушка. — А старшего поколения спросить не додумались? Мы что, не родня что ли?
Таня отпила глоток вина, стараясь не показать раздражение. Петр Иванович — дед Сергея, которого не видели два года, Клавдия Семеновна — двоюродная тетка, с которой общались раз в год на похоронах дальних родственников. Зачем их звать на семейный праздник?
— Да ладно, бабуль, хорошо же сидим, — попытался разрядить обстановку Сергей.
— Хорошо... — Нина Васильевна попробовала салат, поморщилась. — Соли маловато. И майонеза. А зелени этой зачем столько? Петрушка, укроп... в салате должны быть овощи нормальные, а не трава всякая.
Игорь неловко переглянулся с Леной. Валентина пыталась перевести разговор на погоду. Степан усиленно жевал, делая вид, что ничего не слышит.
— Нина Васильевна, а расскажите, как вы познакомились с дедушкой? — попыталась Лена.
— Ох, милая, это же такая история! Мы тогда на танцах встретились, в Доме культуры. Василий в военной форме стоял, такой статный! А музыка играла, вальс. Не то что сейчас эти... как их... рэпы всякие.
Нина Васильевна оживилась, начала рассказывать. Таня вздохнула с облегчением — может, наконец, нормальный разговор пойдет.
Но не тут-то было. Через пять минут бабушка снова вернулась к критике:
— А вот Василий, царствие ему небесное, всегда говорил: хозяйка должна уметь все — и готовить, и убирать, и мужа уважать. А сейчас что? Права качают, равенство требуют. А кто семью-то держать будет?
Таня положила вилку. Больше терпеть не могла.
— Нина Васильевна, мы с Сергеем равноправные партнеры. У нас все решения совместные.
— Партнеры... — протянула бабушка, и в голосе звучало презрение. — А дети-то у партнеров когда будут? Или вы там еще карьеру строите?
— Мы планируем детей через пару лет, — стиснула зубы Таня.
— Планируете... В наше время не планировали — рожали. И ничего, вырастали хорошие люди. А сейчас все планы да планы, а жизнь проходит.
Сергей положил руку на плечо жене, шепнул:
— Не обращай внимания. Старенькая уже.
Таня отодвинулась от мужа. Старенькая, значит. А значит, можно все терпеть, проглатывать любое хамство?
Нина Васильевна между тем налила себе рюмку водки — уже вторую — и продолжила:
— А вообще, знаете что... — бабушка поднялась, слегка покачиваясь. — Таня, милая, ты, конечно, старается, но хозяйка из тебя слабенькая. Видно сразу. Дом — это не только красиво накрыть стол. Дом — это душа, а у тебя тут все какое-то... холодное.
Игорь попытался что-то возразить, но Нина Васильевна махнула рукой:
— Не перебивай, молодой человек. Я жизнь прожила, я знаю. — Повернулась к Тане: — А вообще — ты здесь никто! Дом-то мой внука, он хозяин, а ты так... временно. Должна нас всех слушать и уважать!
Наступила тишина. Все смотрели в тарелки. Валентина покраснела, Лена открыла рот от удивления.
Таня медленно встала из-за стола. Кровь прилила к лицу, выдавая едва сдерживаемую ярость. Руки слегка тряслись, но голос прозвучал спокойно:
— Извините, мне нужно в спальню.
— Тань, подожди... — начал Сергей, но жена уже шла к двери.
— Пусть идет, — махнула рукой Нина Васильевна. — Обиделась. А на что обижаться? Правду говорю.
Таня закрыла дверь спальни и прислонилась к ней спиной. Дышать стало легче. Временно, значит. Никто. В собственном доме, за который платит ипотеку последние три года. В доме, где каждая вещь выбрана совместно с мужем, где каждый угол обустроен с любовью.
Достала телефон, нашла номер Антона — друга Сергея, который работал слесарем и не раз выручал соседей с замками. Быстро набрала сообщение: "Антон, можешь сейчас подъехать? Срочно нужно заменить замок в двери. Заплачу двойную цену."
Ответ пришел через минуту: "Еду. Через полчаса буду."
Таня открыла шкаф, достала сумку. Начала складывать туда вещи Нины Васильевны — кофту с вешалки в прихожей, зонт, шарф. Все аккуратно, спокойно. Руки больше не дрожали. Решение принято.
Из гостиной доносился приглушенный голос бабушки:
— А что тут думать? Молодые сейчас избалованные. Им бы только чтобы все по их хотению было...
Таня взяла сумку и вернулась в гостиную. Поставила ее у входной двери. Все повернулись к ней. Сергей вопросительно поднял брови.
— Нина Васильевна, — сказала Таня негромко, но так, что услышали все. — Раз я здесь никто, значит, и на пороге моего дома вас тоже не будет. Собирайтесь.
Бабушка захлопала глазами, не сразу понимая происходящее. Валентина со Степаном застыли с вилками в руках. Лена покрыла ладонью рот.
— Что ты сказала? — переспросила Нина Васильевна, поднимаясь с места.
— Я сказала — уходите. Прямо сейчас. — Таня подняла сумку и протянула бабушке. — Вещи собраны.
— Ты что, с ума сошла? — вскочил Сергей. — Это же бабушка! Нельзя так!
— Не вмешивайся, — спокойно ответила Таня, не поворачивая головы к мужу. — Это мой дом, и здесь действуют мои правила.
— Танечка, — заговорила Нина Васильевна примирительным тоном, — да что ты так... Я же по-доброму все говорила. Хотела помочь советом...
— Теперь дорога сюда вам закрыта. Навсегда.
Таня открыла входную дверь. В подъезде пахло свежей краской и чьим-то ужином. Звуки из соседних квартир — работающий телевизор, детский плач — показались оглушительно громкими после напряженной тишины в гостиной.
— Девочка, ты что творишь? — Нина Васильевна схватилась за стул. — Сережа, скажи что-нибудь! Как можно родную бабушку на улицу выгонять?
— Таня, остановись! — Сергей сделал шаг к жене. — Мы все обсудим потом, спокойно.
— Обсуждать нечего. — Таня взяла пальто Нины Васильевны с вешалки, протянула бабушке. — Одевайтесь.
Гости молчали, уставившись в тарелки. Игорь нервно теребил салфетку. Валентина покашливала, словно подавилась.
— Сергей, ты позволишь этой... этой... выгонять меня? — голос Нины Васильевны дрожал от возмущения.
— Бабуль, конечно нет. Таня, прекрати немедленно!
— Значит, выбирай, — повернулась к мужу Таня. — Или бабушка остается, а я ухожу. Или наоборот.
Нина Васильевна натянула пальто, сопя от негодования. Взяла сумку, прижала к груди торт.
— Запомни, девочка, — процедила бабушка, — добром это не кончится. Я еще поговорю с твоей свекровью. А с внуком отдельный разговор будет.
— До свидания, Нина Васильевна.
Таня закрыла дверь. Обернулась к столу. Все смотрели куда угодно, только не на хозяйку.
— Извините за неловкость, — сказала Таня. — Продолжайте ужин.
Сергей стоял у окна, сжав кулаки.
Утром, когда гости разошлись, а муж молча собирался на работу, Таня дождалась звонка от Антона.
— Приехал. Где встречаемся?
— У подъезда. Третий этаж, квартира двенадцать.
Мастер оказался мужчиной лет сорока, с рабочими руками и внимательными глазами. Осмотрел замок, покачал головой:
— Старый совсем. Лучше поставить новый, с защитой от взлома.
— Ставьте. И дайте только два ключа.
— Понял. Часа полтора работы.
Пока Антон возился с замком, Таня убирала со стола, мыла посуду. Сергей ушел молча, хлопнув дверью. Наверное, поехал к матери жаловаться на жестокую жену.
Телефон зазвонил около полудня. Свекровь.
— Татьяна, как ты посмела? — голос Людмилы Игоревны дрожал от ярости. — Это же бабушка! Пожилой человек! Как можно так поступать с родной кровью?
— После того, что Нина Васильевна сказала вчера, я не считаю себя ей чем-то обязанной.
— Она же не со зла! Просто привыкла говорить прямо. А ты как дикарка набросилась!
— Людмила Игоревна, я больше не хочу видеть Нину Васильевну в своем доме. Точка.
— А Сергей что скажет?
— Пусть сам решает, где ему важнее бывать.
Таня положила трубку. Через полчаса снова звонок. Сергей.
— Ты совсем озверела? Мать плачет, бабушка в истерике! Что за театр ты устроила?
— Никакой театр. Просто больше не намерена терпеть хамство в собственном доме.
— Ну ты же могла помягче как-то... Объяснить спокойно...
— Сергей, я объясняла. Много раз. Результат ты видел вчера.
— Так что теперь? Совсем общение прекращать?
— С Ниной Васильевной — да. В моем доме ее больше не будет.
— А если я не соглашусь?
— Тогда ищи себе другую квартиру. Или живи у бабушки. Решай сам.
Сергей помолчал.
— Таня, ты же понимаешь, это моя семья...
— И моя семья тоже. Но семья не дает права унижать и оскорблять. Если тебе это не понятно — значит, нам действительно не по пути.
Муж приехал поздно вечером, мрачный и усталый. Увидел новый замок, покрутил головой.
— Серьезно? Замки менять?
— Ключи у меня. Один дам тебе, если обещаешь никому их не передавать.
— Таня, это же бред какой-то! Из-за одного вечера весь дом на замки закрывать!
— Не из-за одного вечера. Из-за накопившегося за годы неуважения. Просто вчера чаша переполнилась.
Сергей сел на диван, потер лицо руками.
— Бабушка требует, чтобы я тебя образумил. Говорит, молодая жена должна старших слушаться.
— А что ты ей ответил?
— Сказал, что подумаю.
Таня села рядом.
— Сергей, дом — это наше общее пространство. Наш с тобой. Если тебе важнее мнение бабушки — можешь переехать к ней. Я не держу. Но здесь правила устанавливаю я тоже, не только ты.
Несколько недель свекровь и Нина Васильевна устраивали настоящую обиду. Не звонили, не приглашали на семейные праздники. Людмила Игоревна жаловалась всем родственникам на неблагодарную невестку. Нина Васильевна рассказывала соседкам, какая Таня бессердечная.
Таня переносила осуждение спокойно. Даже с некоторым облегчением. Дом стал тише, уютнее. Никто не критиковал ее готовку, не поучал, как правильно вести хозяйство.
Сергей поначалу дулся, потом начал замечать изменения. Жена стала спокойнее, меньше нервничала. По вечерам они снова разговаривали обо всем, как раньше, когда только познакомились.
— А знаешь, — сказал муж как-то вечером, — может, ты и права была. Бабушка действительно перегибала палку.
— Может, и так.
— Но все равно жестко получилось.
— Зато честно.
Через два месяца, когда страсти улеглись, Таня стояла у окна кухни, наблюдая за соседским котом, охотившимся на голубей. Сергей читал в гостиной. Тихо, мирно. Как и должно быть дома.
Телефон молчал. Никто не звонил с упреками или советами. Никто не критиковал, не поучал, не унижал.
Таня налила себе чай, села у окна. Иногда, чтобы сохранить дом, действительно нужно твердо закрыть дверь. И не важно, кому эта дверь покажется слишком тяжелой. Главное — защитить то, что дорого. Свой покой, свое достоинство, свою семью.
Даже если ради этого придется остаться в меньшинстве.