Продолжаю размещать фрагменты моей книги "Лёха, Танюха и котёнок".
Не реклама. Авторский контент: все права принадлежат автору канала "ТАК НАДО".
ЭХ, ТАНЮХА, ТАНЮХА ...
Эля решила навестить Таню в "инфекционке". Стала звонить в больничную справочную и только тут сообразила, что не знает ни её фамилии, ни тем более отчества, ничего вообще. Но как-то удалось выкрутиться, ведь не каждый же день привозят на "скорой" больных с подозрением на дифтеpию.
- Это из Москвы которая? - уточнил резкий женский "справочный" голос.
- Да, да! - подтвердила Эля.
- Подруга ваша в боксе лежит, к ней не пропустят. Просит принести что-нибудь тёплое, кофту или свитер. Только вещи эти, которые ей передадите, забрать потом будет нельзя, их утилизируют.
В приёмном покое, пока Эля мыкалась, выясняя как передать вещи, к ней неожиданно вышла врач. В маске, в белом длинном халате и шапочке, в резиновых перчатках. Стала расспрашивать про Таню. Но Эля мало что знала.
- У подруги вашей положительная реакция Вассермана. Вы понимаете, что это значит?
- Да не подруга она мне! - с досадой сказала Эля, до которой вдруг дошёл смысл этих закодированных слов. Она почувствовала, как вспыхнуло лицо от стыда. Ну и позорище!
- Татьяна сказала, что работала "плечевой" на трассе. - спокойно продолжила врач.
"Так вот почему эти нелепые красные босоножки. "Дневник девушки в красных туфлях" и всё такое. Ага. Понятно."- тревожным пыльным вихрем пронеслось у Эли в голове. Но от этого невидимого вихря перехватило дыхание и сжало горло, прям до кашля. Или до тошноты?
- Вы что-нибудь знаете об этом? - усталые глаза врача пытливо смотрели поверх маски в покрасневшее от стыда Элино лицо.
- Нет. Откуда? Она приехала из Подмосковья неделю или две назад. Мы случайно познакомились.
Убедившись, что Эля ничего не знает и "вообще не при делах", врач ушла. Вместо неё появилась пожилая санитарка, распахнула какой-то холщовый мешок:
- Клади сюда что принесла!
- Вот, свитер и шарф, она просила. - Эля переложила свой теплый и лёгкий югославский свитерок, почти новый, в Дубне покупала, в наукограде, международном центре "ядрёной" физики, не хухры-мухры. И ещё широкий моднючий шарф-пашмину, тоже недавно купленный в дорогом магазине на Свердловке.
- Они тут как стали допытываться у неё, кто да что! - тихо, но с возмущением проговорила санитарка. - У Тани, у подруги-то твоей.
- Да не подруга она мне! - прошипела Эля, опять наскоро отрекаясь от этой нелепой Танюхи.
- Ну ладно, ладно. Но ты сюда больше не приходи, от греха подальше. Она йогурт просила, я сама ей куплю, - санитарка замолчала, дав Эле немного времени, чтобы понять намёк. Пришлось ей полезть в сумочку и достать пару купюр, всего на несколько баночек йогурта. Больше не было. Самой Эле осталась только мелочь на трамвай. Она, уже по инерции, посчитала в уме оставшиеся монеты, решила, что доедет до площади Лядова, а дальше несколько остановок до дома прогуляется пешком. "Площадь Бэ Лядова" - добавила она саркастично, невесело посмеялась сама с собой. Такая местная шуточка была. Прям в тему. Эх, Танюха, Танюха ...
ПЛЕСЕНЬ
Таню она больше не видела. И даже не знала каким образом та вернулась в Москву после выписки из "инфекционки".
А вот Лёха позвонил, уже к концу лета. Сказал, что тоже переболел дифтepией и лежал в больнице. С ним ничего такого "плохого" после общения с Танюхиным больным, как бы это получше выразиться, организмом, не случилось. Повезло ему!
Бизнес свой с копчёной мойвой в Нижнем он сворачивает. Не пошл0, говорит, дело. Ну да, до мойвы ли тут с такой бурной личной жизнью.
Да, кстати, напомнила ему Эля, а что с моим холодильником?
Из первой партии мойвы осталось почти пятьдесят упаковок, которые не удалось сразу пристроить в магазины или на рынок. Он попросил положить их в холодильник в Элиной квартире. Она, не подумав как следует, согласилась. Упаковок было слишком много для небольшого объёма всего двух отделений, и Лёха запихивал их в холодильник по-варварски, утрамбовывая. Дверь из-за этого не могла плотно закрыться. Эля пришла, увидела всё это и чуть не расплакалась. Не сы, сказал Лёха с удалой бизнес-улыбкой! Я тебе два таких холодильника куплю, когда раскручусь!
Через пару дней мойва начала прорастать зелёной плесенью, тоненькими как ниточки, прожилочками. Эля сказала об этом Лёхе. Он отмахнулся, мол это твой холодильник не тянет. На фасовке в цехе тоже проверь - не унималась Эля. Проверил. Там та же плесень, как по графику, появлялась через двое суток, чётко сорок восемь часов. Да, микроорганизмы они такие, с ними не поспоришь, размножаются в геометрической прогрессии, если нет препятствий в виде антисептики...
- Так что делать с рыбой в моём холодильнике? - обиженно спросила Эля.
- Выброси! - спокойно отреагировал Лёха.
- А с холодильником что?
- Ну, с ним же ничего не случилось, работает, - так же равнодушно парировал он.
И перевёл тему:
- Ты не знаешь случайно куда делся котёнок?
- Какой котёнок? - уже догадываясь о чём пойдет речь, всё же уточнила Эля.
- Танюха рассказала, что принесла с улицы за пазухой замёрзшего котёнка. Потом ты её на "скорой" в больничку отправила. А куда котёнок-то делся?
- Когда я пришла, в квартире никакого котёнка не было. А Танюха твоя выглядела как больная белой горячкой. Может это был пьяный бред про замёршего котенка? На улице лето вообще-то.
- Никакая она не моя! - огрызнулся Лёха. - Да, чуть не забыл, забери деньги за рыбу в магазине на Автозаводе и оставь их себе.
На том и закончили разговор.
ЗА РЫБУ ДЕНЬГИ
Вот такие они были, "коммерсы" 90-х годов. Работали языком как арабские любовники. Нет, нет, вы не то подумали! В смысле обещаний, дескать, бизнес принесёт столько денег, что хватит купить Луну с неба. А в итоге? На, тебе, медный грош. И хорош!
В магазин на Автозаводе Эля всё-таки съездила. Денег там было кот наплакал. И то всё прошло с приключением! Не успела Эля выпрыгнуть из трамвая поблизости от Главной проходной Автозавода, как к ней подрулила чёрная "иномарка". Дверь эффектно распахнулась, как в кино. За рулём сидел импозантный мужчина лет тридцати. В белой рубашке и чёрных брюках. Модно подстрижен. Гладко выбрит. Тонкий длинный шрам на щеке. Небольшой, но заметный. И улыбка такая приятная, располагающая, как говорится. "Их разыскивает милиция!" - пронеслось в голове у Эли расхожее выражение с информационного стенда около отделения милиции.
- Садитесь, девушка, подвезу туда, куда вам нужно.
- Не надо, спасибо. - Эля перепугалась не на шутку. Это же Автозавод! Здесь обитают не "коммерсы", а сплошь "бандосы". "Город в городе", который живёт по своим "понятиям". И была она тут впервые.
- Садитесь, садитесь. - настойчиво проговорил мужчина. - Так безопаснее будет.
Эля конечно не сногсшибательная красотка. Но заметная. На длинных ногах туфли чёрные, с серебряными пряжками, на невысоком, но хитрогнутом каблуке под французскую старину. Пиджачок надела с острыми лацканами, как рожки у чёртика, юбочку слегка "за колено". Костюмчик-то недешёвый. Всё -таки официальная ситуация - "забрать деньги за товар". А мы, деревенщина нижегородская, только-только узнали про дресс-код.
"Вот балда!" - обозвала она себе мысленно. Надо было ехать по такому делу в старых джинсах и серой замызганной куртке. Балда!
Мужчина спокойно ждал, при этом словно читая её мысли с расчётом (или просчётом?) безопасных вариантов передвижения по этому стрёмному району. Сзади на дороге уже буйствовали нетерпеливые автомобильные гудки.
Эля села в иномарку, назвала адрес магазина. Это было совсем рядом. Доехали молча. Выбралась из машины, вежливо поблагодарила. Незаметно выдохнула "Уфф..."
Зашла внутрь магазина через тяжёлые стеклянные двери.
Когда вышла обратно, на ходу засовывая в сумочку несколько несерьёзных купюр, увидела, что чёрный автомобиль никуда не уехал. Дверца так же распахнулась. Эля села в салон без лишних слов и кокетства. Симпатичный и опасный бандос скорее всего понял, по какому делу была эта поездка в захудалый магазин "Продукты".
- Куда теперь? - спросил серьёзно и обыденно. Но всё-таки одобрительно скользнул взглядом по её красивым коленкам, упакованным в колготочки цвета "антрацит".
- Довезите меня, пожалуйста до Комсомольской площади. Можно? - это было довольно далеко и поэтому нагловато с её стороны.
- Можно. - немного удивлённо ответил бандос. Ох уж эта охренительная игра смыслов начала девяностых! Бывшая комсомолка просит настоящего бандоса на иномарке довезти до Комсомольской площади. Нет, не так! Бывшая комсомолка, она же бывший научный сотрудник научно-исследовательского института стандартизации в машиностроении (да, да!), а ныне безработная, просит успешного бандоса довезти её на его крутой иномарке с умирающего "Автогиганта" до Комсомольской площади. О, как!
И ведь довёз!
НЕ ДОБРО, НО И НЕ ЗЛО?
"Прямо-таки молодой Версилов!" - подумала Эля, кося незаметно одним глазом на солидно отъезжающий от обочины чёрный автомобиль. Было всё ещё страшноватенько, даже слегка потряхивало. Сознание срывалось в "междусобойный" диалог:
- Почему Версилов-то?
- Не знаю. Может потому что в нём чувствуется спонтанность и непредсказуемость в проявлениях добра и зла..
- Но зла больше конечно же. А сама-то я добрая или злая? - почему-то задумалась Эля. В детстве, помнится, ей часто говорили, что она очень добрая девочка. Но почему тогда она слишком часто ощущала ненависть по отношению к себе? Ведь не делала же ничего плохого. Наглости и той кот наплакал. Разве что доброта вызывает ненависть в ответ?
Вот ещё один фрагмент о моих "девяностых".
С нетерпением жду ваши комментарии!