Я уже рассказывала о книгах писателей из обеих Америк, из Европы и Азии, а теперь предлагаю расширить нашу, так сказать, литературную географию разом на два оставшихся населённых континента. Писатель, о книге которого я хочу рассказать на этот раз, африканер, родился и вырос в Кейптауне, ЮАР, а на пенсии уехал в Австралию. Впрочем, пожить он успел и в Великобритании, и в США. Помимо прочего, он наш современник, дважды лауреат Букеровской премии, а также лауреат Нобелевской премии по литературе. Итак, Джон Максвелл Кутзее. И говорить я буду о пока единственном прочитанном мною его романе «Бесчестье». Именно за него, кстати говоря, писатель получил одного из Букеров.
Я мало знала о политике апартеида до прочтения этого романа и даже не подозревала, насколько масштабными и даже чудовищными были ограничения и гонения, которым эта политика подвергала, между прочим, даже не только местное население в нынешней ЮАР, но любых небелых людей (например, индийцев или малайцев). Роман Кутзее описывает события, происходящие в ЮАР после апартеида. Конец этому режиму пришёл в 1994 году, а роман вышел в 1999. Я думаю, что читать «Бесчестье» нужно именно в этом контексте – иначе слишком многое читатель упустит, а книга оставит впечатление вроде бы сильной, но недорассказанной истории.
Главный герой романа – профессор Кейптаунского университета (в котором, кстати, преподавал и Кутзее) Дэвид Лури, который вследствие некоторых своих поступков лишился хорошей репутации, ушёл из университета и поехал навестить свою дочь, живущую на отдалённой ферме. Героического в главном герое, однако, ничего нет. И через всю книгу сквозит жестокость и преступление – как со стороны белых, так и со стороны чёрных людей. Те, кто ещё недавно был угнетённым, теперь расплачиваются со своими угнетателями той же монетой. И это не просто зарисовка из жизни – сам Кутзее был противником апартеида, но и после его отмены считал некоторые новые законы ничуть не лучше старых.
На протяжении всего романа сохраняется ощущение чего-то переходного, промежуточного. Это касается как жизни героев, которые должны (каждый по-своему) преодолеть последствия случившегося с ними лично, так и всей страны, отошедшей от прежнего курса и пока ещё не вставшей на новые рельсы. Это травма для конкретных героев романа, но одновременно и травма для всей страны, травмирующие события продолжаются во времени, и конца им не видно. До сих пор одинокие фермы часто подвергаются нападениям, а белому туристу в ЮАР лучше не высовываться за пределы туристических районов – в лучшем случае, вернётся в гостиницу без техники, денег и документов. Так что Кутзее был прав, этот переходный период затянулся надолго и продолжается по сей день.
Несмотря на небольшой объём, книга вместила в себя очень много событий и человеческих переживаний. Здесь нет пространных описаний природы на несколько страниц, нет долгих внутренних монологов, язык лаконичен и местами даже скуп. И это только подчёркивает жёсткость, жестокость, цинизм происходящего. Кое-что читателю приходится понимать из контекста и додумывать, как и в жизни, когда о некоторых вещах не принято говорить вслух.
Недаром профессор Лури преподаёт в университете английскую литературу. Порой в повествовании встречаются имена Байрона, о последних годах жизни которого Дэвид Лури хочет написать оперу, и Уильяма Вордсворта, тоже английского поэта-романтика, любимого поэта главного героя. Создавая контраст с абсолютно лишённой романтики действительностью и с точно выверенным сухим языком романа, цитаты из Байрона ещё ярче высвечивают драматизм происходящего. А «Байрон в Италии» (период его последних лет и название оперы, которую пишет главный герой) – не аллегория ли жизни самого профессора Лури?
Наверное, то, что происходит в конце с главным героем, можно назвать принятием. Не искренним раскаянием в своих проступках, не прощением преступников. Дэвид Лури взялся помогать в ветеринарной клинике, в которой животные часто подвергались эвтаназии. И если поначалу ему тяжело было это переносить, то позже он это принял. И, надо думать, проделал это же с какой-то частью себя. Подверг часть своей сущности эвтаназии, чтобы жить дальше несмотря на всё произошедшее и происходящее. Не так ли выглядит принятие и отказ от попыток что-то изменить?
Мне оказалось довольно сложно написать что-то содержательное об этой книге, избегая совсем уж явных спойлеров. Слишком много в ней затронуто проблем, слишком много аллегорий и слишком всё взаимосвязано.
Могу только всячески рекомендовать; этот роман – что-то совершенно ни на что не похожее, с уникальными южноафриканскими декорациями и проблемами, 5/5. Дополнительный плюс – для романа он весьма короткий, а благодаря высокому темпу повествования читается и вовсе на одном дыхании.
P.S. Есть одноимённая экранизация «Бесчестья» с Джоном Малковичем в главной роли. Сложно сказать, понравилась она мне или нет, как минимум, мне Малкович не очень нравится. Но она близка к тексту и наглядно показывает то, как устроена жизнь в ЮАР со всеми этими колючими проволоками поверх высоких заборов вокруг домов. Впечатление, которое у меня осталось после фильма, можно сформулировать довольно просто: единственное, что там действительно красиво, даже прекрасно – это невероятная природа (описаний которой в книге, как я говорила, практически нет). Остальное (и это в полной мере соответствует книге) в том или ином виде – disgrace (с англ. позор, бесчестье, унижение – название книги в оригинале).