Простите, Серафима Иннокентьевна, вы о чём?..
— О щели, милый мой. Такой щели, что туда мой Юлий пролезет. А вы мне обещали приватность и тишину! Это как теперь у меня в зоне маникюра — сквозняк да скандал?!
Вы как хотите, а я так работать не могу. Вы мне объясните! Это у всех теперь, да? По двадцать сантиметров форточки между комнатами модно оставлять?! Или это только в моём салоне новшество, а?
— Дмитрий! — вопит в трубку голос, узнаваемый без всякой интонации.
Вот тут я завис. С одной стороны, что-то подсказывало: либо у нас новую архитектурную моду разработали (приточно-вытяжная щель имени Серафимы Иннокентьевны), либо бригада моя намудрила по старой русской традиции — «авось и так пойдёт».
В голове уже скакали догадки: Вася опять решил сэкономить на всем, кроме сырков; Андрюха, наш гипсокартонный гуру, как обычно, «по технологии», но своей — в обход толкового совета. Я тяжело выдохнул.
Вот какой-никакой понедельник выдался.
Если честно, подвёл меня в этой истории женский тыл — собственная супруга, Аня, с её мамой, Еленой Викторовной. Звонят, мол, пора бы двух старых подруг осчастливить капремонтом: делов-то поставить перегородку в новом маникюрном салоне. Всё звучало просто. Две бабушки решили, что на пенсии скучно, давай, думают, маникюрный бизнес мутить.
— Ты, — говорит тёща сурово, — только быстро, без этих мужских выкрутасов! Серафима старенькая, привыкла к порядку. Стена есть — уважаемая клиентка есть.
Салон этот — бывший ломбард на первом этаже. Потёртые стены, остатки кафеля, зато окна на две стороны: светло, уютно. Кресла семьдесят шестого года, лаванда на подоконнике и неизменный самовар пузом к дверям.
Бригада у меня — коллектив, как говорится, разношёрстный и оперативно-ленивый.
Вася — плиточник-экономист, теоретик с мировым именем. Всё может объяснить, особенно, как не брать десять мешков шпаклёвки, а купить «вот ту, дешевле». Андрюха, гипсокартонщик — рукастый, деловой. Его можно трижды спрашивать, почему шуроповёрт стоит в дыне, а он всё равно сделает как привык.
Ну и наш Петя — ассистент универсальный. Говорит так, что даже аккулистка Серафима Иннокентьевна не перебьёт, может любое решение человеческим языком объяснить: и кастомные косяки, и жизненные лайфхаки.
Увидели мы помещение — ну классика. Две зоны: маникюр и «чайная», между ними надо поставить перегородку. Бюджет по-скромному, сроки быстрее, чем доставка пиццы.
Вася сразу с Андрюхой в синхрон запели:
— Дмитрич, ты что, тут один слой ГВЛ — глаза закрой! Климакс выдержит, да даже если и нет — всё равно бабушка.
— Вася, а ты себе как это представляешь, один слой?
— Да ладно! С гвоздями нахлёстом! И анкера не забудем…
Посмотрел я на них. Хорошо, думаю. Инженер-расчётчик экономит, гипсокартонщик бешеной рукой подпирает. Ладно, пусть пробуют.
Утвердили смету. Петя ещё раз задал классический вопрос, тихо, почти интимно:
— Два слоя — ну правда лишнее? Что за нагрузка — чай, не спортзал…
— Петя, вот тебе лишние листы — сама хозяйка платить не будет! — авторитетно заключила Елена Викторовна.
Работа закипела быстро, ведь когда экономишь — всё идёт с огоньком.
День первый: монтируют каркас. Вася шустрит, Андрюха отбивает:
— Ну что, Дима, зуб даю — держаться будет!
День второй: ляпают ГВЛ как пластыри. Петя пытается посчитать точки крепления — Вася ржёт, мол, норма для студенческого общежития.
Торжественное открытие: бабушки довольны. Стенка ровная, дверь на месте, зона по зонированию.
— Всё, девочки, принимайте работу! — расправил плечи Вася.
Серафима Иннокентьевна благодарит, Елена Викторовна суетится:
— Молодцы, мальчики. Вот это по-нашему, по-советски: быстро, дёшево, сердито.
Ушли мы на свой следующий объект, довольные, как коты… Да если б знал, куда это нас заведёт!
Что случилось после — вы, конечно, уже догадываетесь. Недели не прошло, как мне в личку постучалась бедственная весть. Не сигнал SOS — а натуральный вселенский вой, перемежаемый междометиями разной крепости.
— Дмитрий! — Серафима Иннокентьевна уже не звала, а почти взывала к справедливости, как будто у неё на приёме все эти двадцать сантиметров стали главным экспонатом. — Объясни мне, милый. Я вот в своей жизни разных стен повидала… Где только не бывала! Но чтобы такое — да чтоб вот так прямо дырку оставили… Я всю смену теперь на сквозняке! Маникюр дрожит, разносятся окорочка... что это за позор?!
Вот тут я по-настоящему напрягся. Но сперва не поверил. Щель в двадцать сантиметров?! Это как надо было дверь повесить?! Звоню ребятам — они ржут.
— Да ты че, Димон, — Вася хохочет, — мы всё сделали как надо. Может, клиентки худеют — проскакивают боком?
— Или ветер северный такой — само выдуло, — это уже Андрюха фыркает.
Через час я стою под портретом Хрущёва и реально вглядываюсь в эту щель: не привиделось. Стена мощно «играет», стыки расходятся, а дверь… ну, знаете такое чувство — когда пытаешься закрыть старый чемодан, а его ни в какую? Вот и тут.
Дверь перекосилась, петли упёрлись боком, и между коробкой и стеной зияет тот самый исторический просвет.
— Прямо как в Европах: open-space, микроклимат без перегородок, — Петя стесняется шутить, глаза прячет.
— Да какой тут микроклимат?! — Серафима потрясённо машет руками. — Я теперь каждую клиентку охраняю — чтобы маникюр до сквозняка дожил!
Вообще, сцена была эпическая.
Три клиентки у стойки обсуждали в голос:
— А вы видели?
— А я через щель кошелёк уронила!
— Девочки, такого в советской парикмахерской и во сне бы не было…
Бабушки в растерянности, а я — чувствую, что сейчас получу и по заслугам, и за компанию свежеиспечённых строителей-экономистов.
Петя сжимается где-то у входа, Вася делает вид, что ему срочно надо наружу — «позвонить об утеплителе», Андрюха рыщет по салону с блокнотом, изображая занятость.
А я, вместо лекции о сборке каркаса, слушаю поток возмущённых историй:
— Молодой человек, — Серафима не унимается, — в мои годы я и на стадионе сквозняка не ловила! А тут, в собственном салоне, вот такое…
Ну… Искренне отвечаю:
— Посыпаем головы, виноваты, исправим.
Но вся фишка — сейчас у любого горе-подрядчика вышел бы краткий ролик на миллион просмотров в одной соцсети: «Типичные строители vs. пенсионерки». Там, где бабушки не выпросили — выругают с юмором так, что на всю жизнь урок.
Пришлось собрать весь наш «мальчишник» прямо на месте.
— Друзья, — объявляю, — косяк за нами. «Экономия» аукнулась. Апплоди…
— Ничего не будет! — Вася ещё надеялся отшутиться.
— Будет, — твёрдо сказал Петя, — если сейчас не сделаем по уму, завтра и будь здоров, и до суда недалеко.
Сцепились мы в комиссионном мозговом штурме. И тут Петя вытаскивает козырь:
— Хватит уже фокусов. Давайте мебельную перегородку, цельнометаллический каркас, на стальные полозья, нормальные распашные двери. Ну чтобы и бабушки могли, и клиенты не боялись за маникюр.
— Согласен, — выдохнул я.
— Всё же любит считать экономику, а не нервный капитализм — работаем крепко, делаем красиво, — Андрюха сдаётся.
— На такие стены потом самим приятно смотреть, — Вася бурчит, но уже будто согласен.
Видели бы вы лица заказчиц… Радость смешалась с недоверием и облегчённым «наконец-то».
Словно бы на даче разрулили, кто за кастрюлей, а кто за спичками.
Спор был коротким, но жарким — словно всё это время мы лелеяли надежду, что «сойдёт и так». Но нет. Здесь дело не только в сквозняке! Главное — уважение: если тебе доверяют два пенсионера с боевым прошлым, у которых и с ларьками, и с детьми, и с ЖЭКом был свой разговор, — «на авось» не катит.
На следующий же день с утра сгружаем в салоне инструменты и новые материалы. Андрюха тащит стальные профили, Вася — пачку ГВЛ, которая теперь казалась положенной минимум. Петя, как водится, с рулеткой и блокнотом.
Серафима Иннокентьевна встречает нас у дверей, скрестив руки на груди и с таким взглядом, что даже сварочный шов поостерёгся бы треснуть.
— Ну-с, мальчики. Посмотрим, как вы на этот раз устроитесь, — тихо, но с такой силой, что дядя Вася вместо «Спасибо за чай» чуть не попросил прощения за всю предыдущую стройку.
Работали дотошно, приходилось каждое решение комментировать — и Серафиме, и Елене Викторовне.
— Вот этот профиль — немецкий, держит лучше многих женихов, — шутит Петя, поигрывая отвёрткой.
— А это что за резинки? — Елена Викторовна суёт нос:
— Уплотнители, чтобы никакая сквозняжина не прошмыгнула, даже самая шустрая, — поясняет Вася, чуть в сторону бросая: — Теперь мышь не проскочит, не то что Юлий!
Про Юлия, к слову, — огромный серый кот Серафимы, лежавший на рецензируемой щели как на личном плацдарме.
Монтаж шёл чинно и с огоньком. За перегородкой, в зоне отдыха, бабушки таинственно шептались, поставив чайник на треснувшей, но доброй плитке.
Каждое движение сверла сопровождалось или вздохом облегчения, или грозным «ооой», если что-то грохотало.
Петя, глядя на довольную, но посматривающую через плечо Серафиму, ворчит шепотом:
— Вот где, видишь, опыт куется: у молодых nerves of steel, а тут — nerves of бабушка! Нельзя халтурить.
Сделали всё как по нотам: двойной слой ГВЛ на каркасе из крепкого профиля, двери мягко скользят по металлическим полозьям, никаких щелей. Проверяем с Ваей дверку — закрывается с таким звуком, что чувствуешь себя не прорабом, а почти артистом на сцене.
Андрюха бахвалится:
— Вот теперь — настоящий салон: privacy, как в лучших домах Лондона и Кюстенай!
Серафима смотрит, прилаживает палец к щели — нет, сквозняк не проскочит.
— Ну что, — удовлетворённо говорит, — вот теперь и жизнь. За такую перегородку — респект и уважуха.
Честно скажу: финальную сцену я запомнил лучше многих ремонтов. Бабушки выносят настоящий пир: пирожки с картошкой, румяные плюшки, чай в пузатом самоваре.
Вася напялил чистую рубашку, Андрюха достал конфеты «Птичье молоко» (старое боевое дежурство), даже Петя позволил себе рассказать анекдот про строителей, которому лет тридцать, не меньше.
Салон теперь работает как час: группа пенсионерок делит на смены рабочую зону, клиентки (а заодно и просто соседки) наперебой отстаивают свою очередь, а кот Юлий ушёл ночевать под батарею — щелей больше нет.
Серафима Иннокентьевна вручила мне коробку с пирогами:
— Вот это — за душу и за честность. Не всякий мужик может признать ошибку, а уж перед двумя бабушками — совсем редкостно!
Вечером уже дома у меня спрашивает Аня:
— И какой вывод?
— Да вот какой… — отвечаю, закручивая рулетку. — Хочешь уважения, делай всегда на совесть. Особенно, если строишь для тех, кто уже всю жизнь умеет жить по правде.
Экономия может быть нужна — но для фасада, а не для души. А уважуха таких клиенток — она ведь дороже любого премиума.
И не поленюсь сказать всем своим и не своим — уважаемые коллеги, делайте качественно, с душой, и ваши бабушки будут не только чаёк наливать, но и лайк с подпиской навсегда прожимать!