Автобус мчался, унося молодёжь в новую жизнь. За окнами поля сменялись лесами, леса — городами, города — болотами, болота — деревнями... Аист следил за порядком, поэтому призывники сидели как мыши под веником.
Наконец шофёр, сжалившись над пацанами, врубил «Батяню-комбата», и умилённый старшина уснул.
— Девчат, а давайте познакомимся! — не вытерпел-таки Вася.
— Точно, — поддакнул Витя.
Остальные робко замерли.
— Можно глаза повыклевать! — хором заявили воинствующие девушки. И взгляд у них стал такой нехороший, что Вася и Витя приготовились к смерти, но тут глаза Ястребицы приняли совершенно странное выражение:
— Прелесть! Оооо! Милашик! Божечки, какой хорошенький! — залепетали и остальные девчата.
Вася даже начал думать, что это он такой неотразимый, но быстро понял, что просто из перьев на его груди высунул заспанную мордочку котёнок.
Успех надо было развивать, и Васенька вспомнил про пироги: «А пирожков хотите?»
Пирожки были вкусными, и их хотели все, в том числе и котёнок. Аист был старшиной уже лет двадцать, потому, не просыпаясь, протянул лапу, в которую легко поместились сразу два хлебобулочных изделия.
За едой последовало и знакомство, и рассказы о доме, о животных и об обстоятельствах, приведших в армию.
— У нас вся семья в авиации, кто в военной, кто в гражданской. А я чего-нибудь другое хочу, вот погранвойска, например, или ракетные... — мечтательно сказала Ястребица Кира.
— Что думаете, если маленькая, так не опасная!? Да я... — горячилась Лазоревка Виктория Тарасовна.
Получить всей массой всей Лазоревки, например, в глаз не хотели все и потому стали слушать Петушка.
— Мне всё равно где, главное, чтоб медаль или орден дали, красивый, яркий, блестящий, чтоб курочки смотрели, и женюсь разок-другой, а поскольку холостой, начну гарем подбирать...
— Как это «женюсь разок-другой», а как тогда «холостой»???
— У нас в семье если меньше десяти жён, то холостой. У папаши моего двадцать, ему ни спать ни есть некогда — он следит за матушками, у нас только отец известен, а кто мать — сами не знают, ведь все в одно гнездо несутся и высиживают по очереди. — гордился Прохор Петрович.
— А когда твой отец работает? Такую ораву ведь кормить надо! — не понял Зяблик.
— Зачем их кормить, жёны для того и нужны, чтоб стирать, убирать, готовить, за мужем и цыплятами ухаживать! — недоумевал Петух.
История Зяблика была, пожалуй, даже ужасней истории Казуара: он ждал возвращения любимой девушки с юга, а она и её мама прилетели поздно ночью, и нетерпеливый Тихон Борисович влез к ней в комнату, точнее думал, что к ней... И целую минуту пел о любви её маме... Проснулся отец и...
— Оооо... Что подумает обо мне моя Оля!? А что её родители!? А что мои родители!? Я хочу умереть — в бою, героем! И тогда она откроет мою предсмертную записку и всё поймёт!!!! Оооо, бедный я несчастный... — конец рассказа утонул во всеобщих слезах.
Следующим стал рассказывать Голубь, но его монолог так наполнен самохвальством и гордостью за то, что они самые богоизбранные птицы мира и уже поэму все им должны, что я расскажу вкратце.
Всех голубей всегда зовут Акакиями или, в исключительных случаях, Глафирами. Никто и никогда не видел никого из этого семейства за работой, максимум их участия в жизни общества — захватить крохотную записку по дороге домой, и то адресат умается ловить этого курьера. Но с самого раннего детства они привыкают к тому, что все знают их по имени-отчеству и считают, что любой банкет затевается в их честь, и приглашают всех родных. Их не смущают ни отклики, ни вежливые намёки, а на откровенный пинок затевают ужасающий скандал, обвиняя всех в жутком геноциде. Поэтому мудрые советуют накрывать для них отдельно где-то в уголке, а особо дорогие предметы завесить плёнкой, всё равно они примут это как знак особой признательности их роду. Вот и этот Акакий решил, что в армии будет еда и крыша над головой, а многочисленные родичи что-нибудь устроят с продвижением на особо хлебное и не требующие усилий местечко.
Акакий ещё рассуждал и что-то говорил, когда автобус свернул, подпрыгнул на лежачем полицейском и упёрся в шлагбаум, а за ним в ворота с гордым плакатом:
"Родина нуждается в тебе!!!“