Все началось с двух полосок на тесте. Сердце заколотилось — я беременна! Первые недели пролетели в приятном волнении: УЗИ показало маленькое пятнышко, врач сказал, что все в порядке. Токсикоз был, но терпимый, настроение — приподнятое. Казалось, впереди долгие девять месяцев, полные ожиданий и подготовки.
На 20-й неделе я почувствовала странную тяжесть внизу живота. Врач на осмотре нахмурился: шейка матки короче нормы. «Угроза преждевременных родов», — сказал он и положил меня на сохранение. Капельницы, уколы, строгий постельный режим. Я лежала, считала дни и надеялась, что малыш продержится хотя бы до 28 недель — это уже хоть какие-то шансы.
Но тело решило иначе.
День Х: роды на грани возможного
На 24-й неделе ночью отошли воды. Я не сразу поняла, что это оно, — думала, просто странные выделения. Но потом начались схватки. Скорая, паника, крики: «Он же еще не готов!»
В роддоме все произошло стремительно. Врачи говорили что-то про экстренное кесарево, но шейка уже раскрылась. Роды были болезненными и страшными — не потому что боль невыносима, а потому что я знала: мой ребенок еще не должен был родиться.
И вот он появился. Крошечный, весом всего 650 грамм. Его тельце было прозрачным, он даже не кричал — только слабо запищал. Реаниматологи сразу забрали его в кувез, подключили к аппаратам.
Борьба за жизнь
Следующие месяцы — это бесконечные дежурства у окна реанимации, цифры на мониторах, белые халаты, которые то хмурятся, то осторожно улыбаются. Он дышал через трубку, его кожа была как папиросная бумага. Инфекции, кровоизлияния в мозг, бесконечные переливания…
Но он боролся.
Он выжил. Не сразу, не легко, но выжил. Сейчас ему уже три года — озорной, шумный, с глазами, полными жизни. И только шрам от трахеостомы напоминает о том, каким хрупким он был когда-то.
Его называют «торопыжкой», но для меня он — самый стойкий человек на свете.