Дождь стучал по крыше кофейни «Старая Черепаха» так назойливо, будто хотел продавить потолок и умыть всех посетителей разом. Максим сидел у окна, пялясь на мокрый асфальт и потоки воды, сбегавшие в переулок. В руке остывал капучино, на тарелке лежал недоеденный пончик – символ его сегодняшнего настроения: сладкое начало, горьковатое послевкусие. Сегодня утром ему отказали в той самой вакансии, на которую он затаил все надежды. «Переоптимизировали бюджет», – сказал менеджер по персоналу с лицом, как у человека, который только что проглотил лимон. «Переоптимизировали», блин. Значит, выкинули его резюме в корзину, не глядя.
Максим был инженером-программистом. Человеком логики, битов и байтов. Мир для него был сложной, но в конечном счете познаваемой системой, где каждое следствие имело причину, а хаос был лишь видимостью, за которой скрывались не до конца понятые алгоритмы. Гадалки, гороскопы, приметы – все это он считал безобидным (а иногда и не очень) развлечением для тех, кому не хватает драмы в жизни или веры в собственные силы. Его девизом могла бы стать фраза: «Случайность – это статистика, которую мы еще не обработали».
И вот, сидя в этой самой «Старой Черепахе», погруженный в свои невеселые мысли, он заметил ее. Маленький столик в самом углу, заваленный кристаллами, картами Таро с потрепанными уголками и курильницей, источающей густой, сладковатый дым, пахнущий то ли ладаном, то ли дешевым благовонием из соседнего «Fix Price». За столиком – женщина лет шестидесяти, в ярком платке с принтом павлиньих перьев и с таким количеством браслетов на руках, что они звенели при каждом движении, как колокольчики на шее коровы. На табличке перед ней криво было выведено: «Мария. Взгляд в Будущее. Гарантия Истины». «Гарантия», – фыркнул про себя Максим. – «Интересно, есть ли у нее сертификат ISO 9001 на эти предсказания?»
Он уже собирался допить кофе и сбежать от этого павлиньего великолепия, как его взгляд встретился с взглядом Марии. Не просто скользнул, а именно встретился. У нее были очень светлые, почти прозрачные глаза, которые смотрели не на него, а сквозь него, куда-то в пространство за его спиной. И в них не было ни капли навязчивости или желания заманить клиента. Было… ожидание? Знание? Максим почувствовал странный холодок вдоль позвоночника. Не страх, а скорее неловкость, как будто его поймали на чем-то постыдном. Он потянулся за кошельком, чтобы расплатиться, но рука словно сама потянулась к карману куртки, где лежала купюра в сто рублей. «Ладно, черт побери, – подумал он. – Научный эксперимент. Сбор данных о человеческой глупости. И кофе уже оплачен».
Он подошел к столику. Браслеты зазвенели тревожно.
– Здравствуйте, молодой человек, – голос у Марии был низким, хрипловатым, как скрип несмазанной двери. – Что гложет душу? Или просто любопытство?
– Скорее второе, – ответил Максим, стараясь звучать легкомысленно. Он положил сотню на стол рядом с курильницей. – Ну, что там у меня на роду написано? Когда я стану миллионером и встречу любовь всей жизни?
Мария не улыбнулась. Она взяла его руку своими прохладными, сухими пальцами, покрытыми тонкой паутиной морщин. Перевернула ладонью вверх и долго вглядывалась в линии, будто читала мелкий шрифт договора. Потом подняла глаза. Те самые прозрачные глаза снова уставились сквозь него.
– Миллионером? Не знаю. Любовь? Возможно. Но это не главное, – она помолчала, и дым от курильницы заклубился гуще. – Ты идешь по дороге, которую сам себе проложил. Прямой, как стрела. Удобной. Предсказуемой. Но она ведет… в тупик.
Максим едва сдержал усмешку. «В тупик». Ну конечно. После утреннего отказа это звучало как констатация факта, а не предсказание.
– Ага, – пробормотал он. – И что же делать? Искать объезд?
– Твоя дорога сломается, – продолжила Мария, не обращая внимания на его сарказм. – Совсем скоро. Не по твоей воле. И ты окажешься на перекрестке. Там будет знак. Не буквальный, но ты его узнаешь. Он укажет путь. Твой истинный путь. Но идти по нему… – она покачала головой, браслеты звякнули печально. – Будет страшно. Будут сомнения. Ты захочешь вернуться на старую, знакомую дорогу. Не возвращайся. Иди за знаком. Куда бы он ни вел. Это – твое обещание судьбе. И ее – тебе.
Она отпустила его руку. Сеанс был окончен. Максим сидел, слегка ошарашенный. Не конкретикой (ее-то как раз не было), а интонацией. Она говорила не как шарлатанка, отрабатывающая сценарий, а как человек, констатирующий неизбежное. Как врач, сообщающий диагноз.
– Что за знак? Как я его узнаю? – спросил он, уже без иронии.
Мария лишь улыбнулась – впервые за весь разговор. Улыбка была печальной и бесконечно усталой.
– Узнаешь. Когда сломается дорога. Обещание дано. Теперь – иди. И помни: не оглядывайся назад, когда пойдешь за знаком.
Максим вышел из кофейни под все усиливающийся дождь. Слова гадалки крутились в голове, как назойливая мелодия. «Сломается дорога… Знак… Не оглядывайся…» Полная чушь! Отличная метафора для его карьерного краха, не более. Он тряхнул головой, словно стряхивая глупые мысли, достал зонт и зашагал к метро. Нужно было добраться домой, обновить резюме, начать рассылать снова. Действовать. Логично. Рационально.
«Дорога сломается». Эта фраза преследовала его всю дорогу. В вагоне метро он уставился в рекламный плакат напротив, изображавший счастливую семью на фоне пальм. «Твоя дорога к счастью!» – гласил слоган. «Моя дорога к счастью сейчас – это горячий душ и пакет пельменей», – подумал Максим мрачно.
Он вышел на своей станции, «Пролетарская», и направился к турникетам. Достал проездной – пластиковую карточку с чипом. Приложил. Красный крестик и противный писк. «Недостаточно средств». Максим нахмурился. Он же пополнил ее пару дней назад! Приложил снова. Тот же результат. За ним начала формироваться очередь, послышалось недовольное ворчание. Кровь ударила в лицо от досады и неловкости. Он сунул руку в карман за мелочью – и нащупал что-то холодное и круглое. Достал. В ладони лежала монета. Не рубль, не десять рублей. Это была старая, потертая монета, которую он никогда раньше не видел. На одной стороне – какое-то стершееся изображение, похожее на арку или ворота, на другой – неразборчивая надпись на неизвестном языке. Откуда она? Он рылся в карманах – ключи, жвачка, смятая бумажка от жвачки, еще мелочь – но таких монет больше не было. Только эта одна.
Турникет пищал нетерпеливо. Максим, покрасневший как рак, сунул в приемник две пятирублевки – нашел в другом кармане. Зеленый свет. Он прошел, зажав странную монету в кулаке. «Дорога сломалась», – пронеслось в голове. Нет, бред! Просто сбой системы или он сам забыл пополнить карту. Совпадение. Монета – чья-то потеряшка, случайно попала к нему в карман. Логично.
Но на душе было неспокойно. Он вышел на улицу. Дождь почти прекратился, оставив после себя сырой, промозглый воздух и лужи, отражающие тусклые огни фонарей. Максим зашагал привычной дорогой к дому – мимо круглосуточного магазина «У дяди Васи», мимо детской площадки с вечно скрипящими качелями, мимо стройплощадки, огороженной забором с рекламой будущего «элитного жилого комплекса». Он шел на автопилоте, перебирая в голове варианты, куда еще разослать резюме, когда его взгляд упал на афишу, приклеенную к фонарному столбу. Обычно тут висели объявления о пропавших кошках или услугах сантехника. Но эта афиша была другой. Ярко-желтая, новая. На ней не было ни текста, ни фотографий. Только один символ: такой же, как на той странной монете! Та самая арка или ворота, четко прорисованные черным контуром.
Максим замер. Ледяная волна прокатилась от макушки до пяток. Сердце застучало где-то в горле. Совпадение? Две случайности подряд? Монета, которую он нашел именно тогда, когда «сломалась дорога» (турникет!), и теперь этот символ, врезавшийся ему в глаза? Он огляделся. Никто не обращал на афишу внимания. Прохожие спешили по своим делам. Мир шел своим чередом. Только для него этот желтый листок стал маяком в тумане. «Знак», – прошептал он про себя. Голос гадалки звучал в ушах отчетливо: «Ты его узнаешь».
Что делать? Игнорировать? Считать галлюцинацией уставшего мозга? Максим стоял, сжимая монету в кармане, глядя на желтый листок. «Иди за знаком. Куда бы он ни вел». Это же безумие! Куда идти? К этому столбу? Он сделал шаг вперед, потом шаг назад. Разум кричал: «Иди домой! Займись делом! Это ерунда!» Но что-то глубже, инстинктивное, цеплялось за это обещание, данное усталой женщине с прозрачными глазами. Обещание судьбе? Или самому себе?
Он подошел к столбу. Потрогал афишу. Бумага. Обычная бумага. Никаких скрытых посланий. Он огляделся еще раз. Куда? В какую сторону? Его взгляд упал на переулок, уходивший влево от его привычного маршрута. Темный, незнакомый. Он всегда шел прямо. Переулок вел куда-то в сторону старых гаражей и промзоны. Туда он не ходил никогда. И в начале этого переулка, на стене гаража, висел… еще один желтый листок. С тем же символом.
Максим почувствовал, как подкашиваются ноги. Это было уже слишком. Слишком наглядно. Слишком… направленно. Он стоял на перекрестке. Буквально. Его старая, знакомая дорога домой – прямо. И этот темный переулок – налево. Со знаком.
«Будет страшно. Будут сомнения». О, да. Страшно было до тошноты. Сомнения разрывали на части. «Ты захочешь вернуться на старую, знакомую дорогу. Не возвращайся». Легко сказать! Вернуться – значит к теплу, к свету, к понятному, хоть и неудачному настоящему. Пойти налево – в темноту, неизвестность, навстречу чему-то, что могло оказаться просто чьей-то глупой шуткой или его собственным сдвигом по фазе.
Он сделал шаг вперед. К своему дому. Потом резко развернулся. Сердце бешено колотилось. «Не оглядывайся», – вспомнил он последние слова гадалки. Максим зажал монету в кулаке так, что края впились в ладонь, и решительно шагнул в темный переулок. Прочь от света фонарей, прочь от знакомых стен. Он не оглянулся. Ни разу.
Переулок оказался длинным и грязным. Лужи блестели маслянистыми пятнами под редкими фонарями. Пахло сыростью, мазутом и чем-то затхлым. Максим шел, чувствуя себя идиотом и первооткрывателем одновременно. Каждые несколько десятков метров – на стене, на заборе, на покосившемся киоске – висел тот самый желтый листок с черным символом. Они вели его, как путеводные звезды в кромешной тьме. Иногда он сбивался, не видел знака, и паника начинала сжимать горло. Но, пройдя еще немного, он неизменно обнаруживал его – на повороте, на фонарном столбе, накрывшим дыру в заборе.
Он шел, наверное, минут двадцать. Переулок сменился другой улицей, незнакомой, с обшарпанными домами дореволюционной постройки. Знаки вели его все дальше от центра, в глубь спального района, который казался вымершим. И вот, перед ним оказался тупик. Узкая улица упиралась в высокий кирпичный забор какого-то старого завода. На заборе – последний желтый листок. И больше ничего. Ни дверей, ни калиток. Тупик. Буквальный.
Максим остановился, охваченный волной разочарования и злости. Вот оно! Конец пути! Его вели сюда, как последнего дурака, чтобы бросить перед глухой стеной. Он чуть не плюнул. Гадалка! Шарлатанка! Знаки! Монета! Все это – цепочка абсурдных случайностей, а он, рациональный Максим, повелся! Он потянулся, чтобы сорвать этот последний, издевательский знак, и тут заметил кое-что. Не на заборе, а в самом его углу, у земли. Там, где кирпичная кладка была особенно ветхой и местами осыпалась, зиял пролом. Небольшой, но явно проходимый для человека. И на краю этого пролома, на торчащем кирпиче, кто-то нарисовал мелком… тот самый символ.
Максим заколебался лишь на секунду. Он уже зашел так далеко. Опуститься на корточки и заглянуть в пролом? Почему бы и нет. Внутри было темно, пахло пылью и старой краской. Он достал телефон, включил фонарик и сунул руку с телефоном в отверстие. Луч света выхватил из тьмы не заводской цех, как он ожидал, а… внутренний двор. Заброшенный, заросший бурьяном по пояс. И посреди этого двора стоял небольшой, странный домик. Совсем не похожий на окружающие строения. Одноэтажный, с округлыми формами, облицованный темным, почти черным камнем. В нем не было видно ни окон, ни привычной двери. Только одна глухая стена, обращенная к пролому, и в ней – дверной проем, закрытый тяжелым полотнищем, похожим на кожу или очень толстый войлок. Над проемом висела табличка. Максим прищурился, пытаясь разглядеть ее в свете фонарика. Надпись была выжжена или вырезана по дереву. Два слова:
«ИЗМЕНИ ВЫБОР»
Максим отпрянул, как от удара током. Он выдернул руку из пролома, сердце бешено колотилось. Что это было? Чей дом? Что значит «Измени выбор»? Изменить какой выбор? Тот, что он только что сделал, пойдя за знаками? Или… что-то другое, более важное?
Он снова заглянул в пролом. Двор, домик, загадочная надпись – все было на месте. Никакого мираж