Здравствуйте! Как же хочется от всей души пожать руку Марии Голубкиной — крепко, с благодарностью, как старому другу, который не побоялся сказать то, что давно витает в воздухе. Высказалась о Константине Богомолове — и так, что хочется встать и аплодировать. Аплодировать не столько словам, сколько смелости. Мы уже с вами говорили о её прямоте, о честности, в которой нет позы. Но сейчас я бы хотел вместе с вами обсудить именно её недавнее высказывание, задуматься и попробовать ответить на один важный для меня вопрос: почему нас до сих пор убеждают, что король в короне, если он очевидно голый?
Понимаю, возможно, я надоел уже многим постоянным читателям своими текстами о Богомолове. Кто-то называет мои статьи «брюзжанием», кто-то — «непримиримой критикой», а кто-то и вовсе обвиняет в зависти. Но я не сижу в кустах и не стреляю по колёсам чужих успехов. Я говорю о влиянии, которое вижу своими глазами. Искренне, честно, без злобы. Потому что меня тревожит, куда мы катимся, если именно это творчество становится нормой, а подражание ему — профессией.
Я не просто смотрел его спектакли — я пытался в них разобраться. Искал в них логику, мысль, хотя бы зацепку. Смотрел и в записи, и вживую. Некоторые даже по нескольку раз. Но, увы — не почувствовал ничего, кроме холода, показного пафоса и чего-то мучительно нарочитого. Где-то — откровенная пошлость, где-то — театр эффектов вместо театра чувств. Где-то — пустота, прикрытая концепцией. И всё это на сценах, где до него работали Товстоногов, Любимов, Захаров и многие другие великие творцы.
Да, безусловно, Богомолов — это феномен. Такой, знаете, культурный симптом. Ни один другой режиссёр сегодня не вызывает столько споров, столько негодования — и одновременно такого ажиотажа. Он икона для части столичной публики и раздражитель для огромного количества профессионалов и зрителей, влюблённых в театр. После отъезда Кирилла Серебренникова именно Богомолов стал «главным модным» режиссёром. Его спектакли раскупаются за недели. Билеты на первые ряды — от 20 до 50 тысяч рублей. Да, это факт. Но и это тоже симптом.
СМИ ему поют оды. Госканалы рекламируют его спектакли. Он получает гранты. Его проекты финансируются из государственного бюджета. И если раньше у него был один флагман — он регулярно ставил МХТ имени Чехова, то теперь Богомолов ставит по всей стране, а ещё он возглавляет Театр на Малой Бронной и театр "Сцена Мельников" (бывший театр Романа Виктюка). То есть сегодня Константин Богомолов руководит сразу двумя крупными государственными театрами. Это ли не показатель абсолютного институционального одобрения?
Но почему тогда, глядя на это всё, так тревожно? Почему так горько?
Потому что вместе с его популярностью растёт и число подражателей. Молодые режиссёры копируют его стиль, артисты начинают «играть по-богомоловски», театры пытаются быть «актуальными» и «в ногу со временем», беря с него пример. И вот уже даже в театрах, где царила классика, мелькают экраны, цитаты из телеграм-каналов, отстранённая интонация, иронический холод, обязательная пошлость, полуголые тела и «глубокий» видеоряд с пометкой «осмысление». Не знаю, преувеличиваю ли, но складывается ощущение, что он реально задаёт вектор, по которому идёт (или катится?) наш театр. А это уже не просто эстетика — это культурная тенденция.
Я часто спорил с коллегами, пытаясь понять: ну что же гениального они видят в этих постановках? Что за «новый язык», о котором все говорят? Почему из театра уходит актёр, уходит душа, а на первом плане — световые проекции, визуальные эффекты и псевдофилософские инсталляции? Почему артист превращается в функцию, в тело, в объект, который «выполняет задачу»? Почему голос заменяется микрофоном, интонация — ровной подачей, эмоция — замыслом? Мне их жаль. Артистов. Они ведь мечтали о Шекспире, Чехове, Теннесси Уильямсе… А оказались в странной, отстранённой картине, где всё значат только автор и его амбиции.
И вот — интервью Марии Голубкиной. Не проходное, не ради хайпа. Настоящее. С болью, с позицией. Приведу вам её слова — и, надеюсь, они вас зацепят так же, как и меня. Голубкину спросили - хотела бы она поработать с Богомоловым? Отвечает:
«Не дай Бог! Никогда не пойду к Богомолову работать! Даже, если он поставит спектакль про императрицу Елизавету Петровну без голых частей тела в классической одежде. Почему? Потому что он абсолютно непрофессиональный человек. Да, я так думаю! Не только я так думаю. Король-то голый. На самом деле это просто слухи, что он молодец. Он не понимает суть профессии».
Прямо? Да. Резко? Безусловно. Но ведь по делу же. Слова о непрофессионализме — это уже не вкусовщина. Это упрёк в подмене понятий. Ведь не случайно она говорит не только о нём, но и о тех, кто создаёт вокруг него ореол — «все думают: это я что-то не понимаю…».
Продолжает Голубкина и про МХТ:
«Первые ряды по 5–7 тысяч рублей. Все сидят. Никто же не пойдет в кассу забирать деньги. Тут надо всем партером сразу идти за возвратом. А все боятся, потому что думают: „Это я что-то не понимаю…“ На сцене дико смешная пьеса Вуди Аллена. Никто не смеется вообще. Во МХАТе люди с микрофонами, висят экраны. Это вообще! В театре надо разговаривать своим голосом! И этот приём он использует везде. Дело в том, что любой режиссёр может делать всё что угодно просто в театре на досках за свои деньги, а не за государственный бюджет во МХАТе. МХАТ — тоже, в каком-то смысле, наш музей. Людям не нравится. Дело в том, что МХАТ — бренд. Туда всё равно ходят».
Я во многом с ней согласен. Хотя меня смущает форма, в которой она высказывается. Когда критика скатывается в ярлыки, в обиды, в унижение, — она перестаёт работать. Переход на личности — это тупик. Аргументы звучат тише, когда их подают в крике. Жаль, потому что посыл у Голубкиной правильный, очень нужный. Её бы слова — да сдержаннее, да с профессиональной этикой. Чтобы услышали не только те, кто и так согласен, но и те, кто сомневается. А так — увы, для многих она «хамка», и всё сказанное теряет вес.
Но справедливости ради — её поддержали тысячи. Комментарии под интервью полны благодарностей. Кто-то даже написал: «Она ещё мягко сказала. Надо было в десять раз жёстче». И я понимаю этих людей. Потому что молчать больше невозможно. Театр меняется, и не в лучшую сторону. Мы теряем глубину, теряем актёра, теряем магию сцены. Нам подсовывают заменители. Дорогие, глянцевые, концептуальные — но всё-таки заменители.
Рад, что Голубкина подняла эту тему. Рад, что разговор продолжается. Потому что пока мы спорим, обсуждаем, возмущаемся — у нас ещё есть шанс вернуть театр себе. Не фастфуд, не шоу, не медиаинсталляции, а настоящий театр, где актёр и текст — главные.
Я верю: это временная мода. Она пройдёт. Всё модное быстро устаревает. А настоящее — вечно. Чехов, Шекспир, Розов, Вампилов… Вот это не исчезнет. А шумный арт-хаус под грифом «государственного значения» — исчезнет, как только сменится вектор и исчезнет политическая поддержка.
Настоящее искусство всегда побеждает. Оно не требует субсидий, чтобы быть любимым.
А вы что думаете? Поддерживаете ли вы Марии Голубкину? Что скажете о тоне её критики? Делитесь в комментариях — мне по-настоящему важно знать, что думаете вы, мои дорогие читатели.
И приглашаю вас в мой Телеграм канал - там ещё больше закулисных историй, каждый день выходят выпуски наших рубрик о кино и театре. Вы очень поддержите канал, подписавшись на Телеграм "Записки актёра"
Если пропустили прошлую статью, обязательно прочитайте:
Если у вас есть желание и возможность поддержать канал, то я буду вам бесконечно благодарен. Все средства пойдут исключительно на развитие канала. Поддержать можно тут
Спасибо за ваши отметки «мне нравится» - они очень помогают развитию канала! Спасибо что подписываетесь на мой канал!
Удачи вам, здоровья и только правды!
Автор: Сергей Марочкин