Мы все учились понемногу…
В своей Кедровке Стас Морозов был первым парнем на деревне. Единственное, что смущало селян, – это то, что он не пил и по вечерам не дрался на танцах в клубе. В остальном к нему претензий не было.
Когда деревенские узнали, что морозовский сын собирается поступать в большом городе в университет, новость приняли как должное, более того, в том, что он поступит, ни у кого не было даже и тени сомнения.
Вступительные экзамены для Стаса прошли без особых происшествий: что-то знал, где-то списал, где надо сделал умный вид, в общем, всё как у всех. Филологический факультет был его давней мечтой, которая последний год в школе по ночам мешала засыпать. Во сне и наяву он представлял, как приезжает в неприветливый и потому чужой город. Ходит в университет, сдаёт экзамены, поступает и открывает для себя по-новому и город, и университет, и массу интересных знакомых…
Университет предстал перед ним именно таким, как он себе его и представлял. Больше всего Стаса впечатлили молчаливые старинные хмурые колонны главного корпуса и умудрённые опытом седовласые шутники-профессоры. С первых же лекций Стас понял, что в Кедровке он имел очень смутное представление о классическом филологическом образовании, тем не менее, всё было очень интересно, и он с удовольствием учился.
Разочарования начались в сессию. Оказалось, что изучать и сдавать – это разные вещи. Изучать можно было играючи и только то, что тебя интересовало, а вот сдавать нужно было всё, что на лекциях преподаватели прочитали от пункта до пункта. Тем не менее, как истинный студент, Стас сумел-таки всеми правдами и неправдами поставить зачёты и сдать экзамены. Теперь ему осталось решить вопрос с античной литературой.
«Античка» была одним из самых интересных предметов семестра, но преподаватель, которая читала курс, всё портила. Это была маленькая, сухенькая старушка, доживающая свой век, и преподавание было то немногое, что осталось в её жизни. Но она этим не жила, а просто убивала свою старость. Из года в год читала одни и те же лекции, никогда не разговаривала со студентами на переменах, никогда не опаздывала и обязательно сводила счёты с «непокорными». Благодаря ей, из университета каждый семестр вылетало по несколько человек. Как водится, ходили слухи, что у неё никогда не было ни мужа, ни детей и всю жизнь она прожила с кошками, коих держала в своей маленькой квартире по несколько штук, но наверняка это подтвердить никто не брался.
Группе, в которой учился Стас, старший курс посоветовал вынести «античку» в сессию, потому что сдать её с первого раза было практически невозможно, а без зачёта до экзаменов не допустят, и начнётся обычная песня студентов-должников с вылетом в финале. Помимо этого, старшие рекомендовали не пропускать ни единой лекции и исправно готовиться ко всем семинарам.
Стас прилежно выполнял все требования Нины Борисовны и, несмотря на высказывания старшекурсников, что «античка» всей сессии стоит, особо не переживал. К тому же античная литература ему нравилась, и мыслями он был уже дома: сидел в гостях у друзей, заходил в родную школу, откидывал снег со двора, парился в бане, которую они с отцом летом срубили... Утром Стас сдал последний экзамен и в «обозримом будущем» планировал начать готовиться к античке.
***
Общежитие в сессию напоминало перемирие в джунглях – на водопой допускались все. Пока шли экзамены, шумные пьянки и всё, что они подразумевают, прекратились. Лишь изредка кто-нибудь из закрывших сессию на скорую руку и последние деньги накрывал стол. Наспех посидев, счастливчик уезжал на каникулы на зависть тем, кому ещё не раз предстояло выйти в полный рост в чисто поле.
***
День у Стаса предстоял тяжёлый. Нужно начинать готовиться к зачёту. В комнате никого не было. Его соседи по общежитию с утра убежали в библиотеку и планировали провести там весь день. До зачёта оставалось ещё три дня, и Стас считал, что времени полно и можно особо не напрягаться, к тому же за зачёт оценок не ставят. Дурная репутация преподавателя его тоже не пугала: «Уже на тройку я насочиняю всегда!», – думал он, напрочь откидывая варианты «завала». Ребятам, с которыми он делил прелести общаги, тоже осталось по одному экзамену. Соседи Стаса учились на историческом факультете, и эта сессия для них была тоже первой. Последние зачёт и экзамен в расписании у них стояли в один день, и они планировали после «экзекуции» устроить великую пьянку, чтобы на следующее утро разъехаться по домам.
Стас лениво бегал глазами по строчкам. Или оттого, что к концу сессии он уже подустал, или мысль о том, что он скоро будет дома, не давала ему покоя, но он ничего не запоминал из того, что только что прочитал. Он ещё и ещё раз читал ту же строку, но в голове ничего не задерживалось.
Через час он вымотался совсем и решил для разнообразия почитать конспекты в тетради, откуда тоже ничего для себя не вынес, кроме того, что у него ужасный почерк.
В дверях защёлкал ключ. На пороге показались запорошенные снегом Андрей и Толик.
– О, привет!? Вы уже пришли? – удивился Стас.
По его предположениям, они должны были вернуться к вечеру.
– Да мы книжки домой выпросили, – пояснил Толик и, раздевшись, с умным видом расчистил полстола от книг, учебников и тетрадок Стаса.
– Началось, – полушутя возмутился Стас и аккуратно сложил книги и тетради в стопку.
Историки сели за стол, разложили свои книги и, не обращая никакого внимания на Стаса, погрузились в чтение.
– Ну, как всегда, – резюмировал Стас и, взяв со стола книжку, лёг на кровать, – вы бы хоть приличия ради спросили, как у меня дела… Вас, кроме мумий и археологии, что-нибудь интересует?
– Интересует, Стасик. Пятёрка за экзамен, – не поднимая глаз, сказал Андрей.
Стас вернулся к античной литературе. Книга усыпила его минут за двадцать.
***
Проснулся он ближе к вечеру. За окном утихла метель, и лишь изредка ветерок сдувал с веток снежинки, которые хороводом опускались к подножью деревьев. Часы показывали начало пятого.
«Ничего себе!» – ощущая свою никчёмность, подумал Стас, глянув на будильник и со злобой вспомнив старушку-античницу. Историки всё так же сидели напротив друг друга, уткнувшись в учебники.
– Вы чего меня не разбудили?
– Ты нам ничего не сказал, – не оборачиваясь, сказал Андрей.
Поняв, что виноватых ему не найти, Стас пошёл умываться.
Холодная вода его взбодрила. Обложившись книгами, он третьим сел за стол.
Уже давно стемнело, а они всё сидели, шелестя страницами. В общаге напротив горели окна комнат, в которых то же читали, писали и учили.
Следующие дни прошли в прилежном ученье. Стас читал положенные тексты античных комедий, трагедий, легенд и мифов древней Греции. Повторил разделы учебника, посвящённые «Илиаде» и «Одиссеи» Гомера. Частично пробежался по литературе древнего Рима и для общего развития заглянул в «Римское право». Всё это было безумно интересно, но при мысли, что это надо будет сдавать, а в голове мало что остаётся – у него вяли все чувства. Помимо текстов нужно было знать биографии античных авторов и предпосылки к написанию ими произведений. Литературу нужно было увязать с историческими процессами, протекавшими в Греции и Риме в то время. Стас учил, читал, кое-что даже выписывал в тетрадь, но чем больше узнавал, тем яснее понимал – он мало что знает. В ярости он спрашивал себя, что делал полгода? Почему раньше не читал раньше, когда было время?
Оставалось уповать на удачу. «Может, повезёт, попадётся то, что знаю!?» – мечтал он, вспоминая истории о том, как попадался единственный выученный билет. Он знал больше половины, но всё равно были пробелы, а некоторых вопросов Стас не знал вовсе.
К концу третьего дня он решил всю ночь перед сдачей тоже учить. Всё для него умерло, кроме зачёта.
Ночь пролетела незаметно, В коридоре уже начали шаркать тапками.
Стас оторвал глаза от «Энеиды». Стрелки на часах показывали пять минут восьмого. «Перед смертью не надышишься», – подумал он и громко захлопнул книгу.
– Тише… – сквозь сон прошептал Толик.
– Толян, вы когда встаёте? – подойдя к нему, спросил Стас.
– Часов в двенадцать… Мы сдавать последними пойдём… – пробубнил он, переворачиваясь на другой бок.
– Ладно, спи, – Ста, потянулся и, зевая, пошёл умываться.
***
За три дня Стас соскучился по университету. Ему показалось, вуз встретил его приветливо: стены, колонны и арки выглядели не так вызывающе, как на вступительных экзаменах. Теперь они смотрели по-отечески, даже по-дружески. За полгода он к ним привык.
В коридоре перед аудиторией, где с минуты на минуту должна была разыграться лотерея, столпилась почти вся группа. Это было удивительно. Стас думал, что будет одним из первых, а получилось наоборот. В руках у страждущих были хрестоматии, учебники, тетрадки. Все волновались.
Стас удивился: «Античка не первый, а последний зачет. Откуда такое напряжение!?». Но, вспомнив старушку, с которой предстоит «милая» беседа, и мысли, которыми он ещё ночью запугал себя, он понял поведение одногруппников. Никто не шутил и не разговаривал, как это было обычно. Тупо уставившись в книги и тетрадки, все молча читали. Многие пришли невыспавшиеся, бледные, с синевой под глазами.
В коридоре прошла волна оживления, и измождённые лица озарились неискренними улыбками – показалась «всеми любимая» Нина Борисовна. Она подходила к аудитории не спеша. Поравнялась со студентами, из разных концов полетело весёлое «здравствуйте». Она сухо, не поднимая глаз, поздоровалась и вошла в аудиторию.
У Стаса ёкнуло сердце. Именно в этот момент он понял, что античку ему не сдать никогда, и эта старушка-сухарь ни за что не поставит ему сегодня зачёта.
Он это осознал и успокоился. Теперь ему было всё равно. Он поднял глаза, увидел у стены напротив Мишку, своего одногруппника.
– Пойдем, покурим.
Мишка без лишних вопросов с радостью согласился. Они спустились на первый этаж и зашли в курилку, которая была ещё пустая и проветренная, что было редкостью. Они прикурили.
– Как думаешь, сдашь? – спросил Стас.
– Чёрт его знает? Вроде учил, должен сдать. А ты? – поинтересовался Мишка.
– Да вроде должен. Домой хочу, от книг уже тошнит, если не сдам… Ох, лучше об этом не думать, – выдыхая дым, сказал Стас.
Помолчали.
В курилку зашли ещё двое. Мишка жадно затянулся последний раз и затушил окурок о стену.
– Ну чё, пошли?
– Сейчас, – сказал Стас, сильно затягиваясь.
Выпуская дым, он загадал: «Если сейчас окурком попаду в урну – значит, сдам!» Урна стояла в метрах пяти от него. Он бросил, окурок упал на кромку урны, завис там на пару секунд и вылетел на кафель пола. «Да глупости всё это», – сам себя успокоил Стас и вышел.
Когда они вернулись, оказалось, что первая пятёрка уже зашла и готовится. Стас спросил, кто идёт последним, и занял очередь. Время тянулось медленно. Наконец, дверь распахнулась, и вышел сияющий староста Женя.
– Ну? – выдохнули все, когда дверь за ним закрылась.
– Сдал! – ответил он, болтая в руке зачёткой.
– Как принимает? – спросил кто-то.
– Нормально, – сказал он и этим обнадёжил многих. – Следующий кто-нибудь идите, – на ходу одеваясь, добавил первый обладатель зачёта. Для него кошмар первой сессии закончился.
«Счастливчик, – глядя ему в спину, подумал Стас. – Ах, как бы я хотел быть на его месте!»
***
Университет начал наполняться студентами, и время от времени из разных дверей выскакивали с бурной радостью сдавшие и выползали растерзанные и убитые своим горем завалившие. Повсюду кучковались и толпились те, кому ещё предстоит разыграть свою партию с судьбой.
Стас волновался и много курил. В его группе заваливших было намного больше, чем сдавших, и, к тому же, подходила его очередь. Наконец дверь закрылась за последним, и следующим должен был идти он. Сердце забилось чаще.
– Да, господи! Что я так боюсь?! Ну, подумаешь, не сдам?! – вслух, не очень громко, сказал он. – Хотя, как это подумаешь… – но он не договорил, дверь открылась, и он увидел Мишку.
– Мишка, ну чё?
– Два балла, – лаконично ответил тот.
– Не знал билет? – допытывался Стас.
– Да завалила! Кляча старая! – хмуро сказал Мишка и, махнув рукой, пошёл по коридору.
У Стаса не было времени, чтобы выяснить все подробности, ему нужно было заходить. Он выдохнул, взялся за дверную ручку и вошёл.
В аудитории сидели ещё трое и готовились. Четвёртая, Светка, сидела около преподавателя и готовилась отвечать.
«Ещё час, и всё решится», – подумал Стас, подходя к столу.
– Греческая мифология насчитывает… – начала было Светка.
– Подождите, – перебила экзаменатор, – берите билет, – она обратилась к Стасу.
Стас дрожащей рукой взял билет и обмер. Этого билета он не знал вообще. Губы его затряслись и к глазам подступили слёзы.
– Я… Не знаю… Я не знаю этого билета… – робко сказал он, опустив глаза.
На преподавателя он боялся смотреть. За его спиной оживились. Он очень чётко почувствовал на себе красноречивые взгляды одногруппников, которые его «похоронили».
– Так. «Хорошо», – ехидно сказала старушка.
В этот момент Стас её ненавидел и готов был разорвать её на куски.
– Берите ещё один билет, но помните, что оценка автоматически на балл ниже: если ваш ответ будет на тройку, зачёт я вам не поставлю. Берите билет, Морозов, – сухо, строго и очень властно сказала она.
Стас, трепеща всем телом, взял второй листок с номером. Стараясь не смотреть на него, он медленно поднёс его к глазам и подумал: «Убейте!.. Убейте меня!..» – этого билета он тоже не знал. Стаса бросило в пот, он побледнел и еле выдавил из себя:
– Билет номер девять…
– Садитесь, готовьтесь, – всё так же сухо сказала «античница» и обратилась к девушке. – Я вас слушаю.
Стас был ни жив ни мёртв. Из двух вопросов он не знал ни одного.
– Ни одного… – сидя за партой, обхватив голову, прошептал он.
«Что же делать? Что же делать?» – судорожно соображал Стас. Списать было невозможно, всё было на виду, да и неоткуда было списывать, в отличие от своих одногруппниц, он никогда не делал шпор. Из ребят, сидевших впереди, ему тоже помочь никто не мог.
«Господи! За что? – про себя убивался Стас. – Что я такого сделал? – пытался понять он причину своего чудовищного невезения. – Ну делать-то что-то всё равно надо!» – однозначно решил Стас и стал напряжённо думать. Билет зловеще лежал перед ним. Уже двое ответили и ещё двое зашли, а он так ничего и не придумал. Подходила его очередь.
«А может, пойти к ней и сказать: «Знаете, я этого билета тоже не знаю, но я выучил большую половину курса, давайте поговорим по всему курсу». А может, ей сказать, что я очень сильно хочу домой, что у меня кто-нибудь болеет и меня в этом проклятом чужом городе держит только её зачёт… Хотя всё бесполезно. Эту дрянную старушонку ничего не пробьет. Плевала она на меня. Ей главное, чтобы я рассказал этого дурацкого Еврипида и Софокла», – трезво думал Стас. До его ответа оставался последний человек.
«Ладно! – твёрдо решил Стас. – В полный рост, как честный мальчик здесь не пройти – значит, нужно что-то придумать… Может, отпроситься и выйти в коридор у девчонок взять шпоры? Хотя зачем просить, списать всё равно не успею… Ох-ох-ох», – выдохнул Стас, поняв, как тут не крутись, а всё бесполезно.
«А что если… – мелькнула в голове Стаса «гениальная мысль», – а что, если спрятать билет и рассказать ей тот, который я знаю лучше всего? – подумал он, возвращая сам себя к жизни, – ну, а если запалит? Тогда что? Если спросит, где мой билет?.. Скажу, что остался у неё. Так что проверить она не сможет, а билет будет у меня. Класс! – подумал Стас и наконец-то облегчённо вздохнул. – Ай да я! Ай да молодец!».
– Морозов! Вы готовы? – грянуло у Стаса в ушах.
– Да, – ответил он и сел напротив преподавателя.
– Первый вопрос, пожалуйста, – сказала экзаменатор и глянула на Стаса поверх очков.
Не моргнув глазом, Стас начал рассказывать гомеровскую «Илиаду». Вторым вопросом он решил рассказать «Сатирикон» Петрония. Стас отвечал очень уверенно, чётко, ссылаясь на разные исторические труды, посвященные Трое и Гомеру. Он старался, и ответ ему нравился самому. Он уже рассказал сюжетные линии «Илиады», слегка коснулся композиции и только собирался затронуть особенности эпоса, как его перебили:
– Неплохо. Достаточно. Следующий вопрос.
«Купилась!» – обрадовался Стас, и у него отлегло.
– Что у вас там дальше?
– «Сатирикон» Петрония.
– Пожалуйста.
Стас начал отвечать на второй вопрос. Отвечал он так же хорошо, как и на первый. Но чем больше он говорил, тем больше и больше менялась в лице преподаватель. Стас заметил, что она начала перебирать пачку билетов и, мрачнея, даже не смотрела на него. Ему даже показалось, что она его не слушает.
«Неужели догадалась?» – только хотел подумать Стас, как визгливый голос старушки перебил его:
– Морозов, где ваш билет?
Стас замолчал. Медлить было нельзя. Как утверждал классик: «Промедление смерти подобно». Он это понимал и в ту же секунду, глядя прямо в глаза ненавистной экзаменаторше и правдоподобно смутившись, сказал:
– У вас…
– Морозов. У меня его нет. Вы его забирали к себе – это раз! И как попал Гомер в один билет с Петронием?!
Стаса снова бросило в пот. Он понял, что на этот раз уже всё, больше шансов нет. Но сознаваться тоже нельзя.
«Буду врать до конца. Билет всё равно у меня в кармане, уж обыскивать меня она наверняка не станет», – решил он и, стараясь быть невозмутимым, ответил:
– Билет я с собой не брал. Я его посмотрел и положил к вам на стол…
– На столе у меня его нет, я смотрела.
– У меня тоже нет, – сказал Стас и устремил свой взор в окно.
Из окна была видна верхушка огромной рябины. Её присыпанная снегом ветка упиралась в подоконник, по которому семенила, подпрыгивая на своих лапках, синичка, время от времени забегая на ветку и беззаботно долбя своим клювиком обмороженные грозди красных ягод. Откусив одну ягодку и держа её за хвостик, она вспорхнула. «Вот бы и мне взять и улететь», – подумал Стас, завидуя свободе и непринуждённости синички.
– Так, Морозов, – прервала молчание античница, вероятно, на что-то решившись. – Сейчас вы мне дорасскажите Петрония, я, к сожалению, не могу сейчас проверить – дубли билетов у меня дома, а завтра утром вы ко мне придёте в деканат с зачёткой, и, если Петроний и Гомер действительно в одном билете, что вряд ли, потому что такого билета я не делала, то зачёт я вам поставлю. Кстати, вопрос по «Сатирикону» у меня был один, и его мне сегодня уже отвечали… Ну, хорошо, я вас слушаю.
Пыл и бойцовский настрой в Стасе поутихли, и, еле-еле соображая, что он говорит, он начал мучительно и нудно вспоминать «Сатирикон». Истязая себя, он всё-таки рассказал свой второй вопрос и, когда закончил, взглянул на преподавателя.
– Что ж, Морозов, – начала та. – Зачёт вам поставить можно. Но после того, как я проверю дома билеты. Зачётку можете оставить мне. До свидания, – сказала она, собираясь устремить свой взгляд на следующего студента.
– Вы знаете, – нерешительно начал Стас, – мне очень нужно домой. Может, вы сегодня поставите?
– Морозов. Мы с вами договорились. После того, как я проверю ваш билет.
– Но ведь билет – это пустая формальность, – попытался возразить Стас.
– Что значит формальность? – искренне возмутилась старушка. – Одно только то, что вы потеряли билет, вы меня, Морозов, обязали переделать всю пачку и снова эти билеты заверить у декана. И ещё я вам хочу сказать, – делая тон как можно строже и сверля Стаса своим взглядом, продолжала она. – Если в билете будет не Петроний, номер вашего билета я запомнила, девять, то вы будете отчислены. Лучше отдайте билет, если он у вас.
«Всё, проиграл…» – Стас подумал, что, вероятно, вскроется, что в его билете ни Петроний, и даже ни Гомер, и решил отдать этот проклятый билет. Он вытащил из кармана помятый листок и с убийственным видом положил его на стол между собой и преподавателем.
Старушка, ехидно улыбнувшись, развернула билет.
– Так-так, я так и знала! – побледнев от злости, сказала она. У Стаса закружилась голова, всё расплылось и куда-то поехало.
– Идите, Морозов, не задерживайте меня. А я сообщу куда следует, – тише добавила она.
Стас встал, автоматически сказал «до свидания!» и побрёл к двери. Когда он вышел, коридор уже был пуст, страсти утихли. И сдавшие, и несдавшие разошлись по домам.
По улице он шёл, никого не замечая и не ощущая себя. Выйдя из университета, он забыл надеть перчатки, но руки у него почему-то не мёрзли, и вообще ему уже было наплевать и на себя, и на весь мир.
Он зашёл в общагу, по серой лестнице поднялся на свой этаж, вошёл в комнату и, включив свет, увидел, что она была пуста и в небольшом бардаке. На столе его ждала записка. Почерком Андрея было написано: «Стас! Мы сдали, сессию закрыли. Надеемся, что ты тоже. Мы решили уехать на дневном рейсе, так что извини за беспорядок, собирались второпях. Желаем весёлых каникул. Будь здоров, старик!»
Стас разделся, выключил свет и, упав на кровать, заснул сном студента, учившего всю ночь и завалившего днём экзамен, уснул, чтобы забыться, а ещё лучше, чтобы никогда не проснуться.
Окончание здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Ашихмин Олег
Другие истории этого автора здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь и здесь