Показ в рамках фестиваля «Мелиховская весна».
Режиссер - Вероника Вигг.
Художник - Дмитрий Горбас.
Потерянный сад.
И если спросите меня:
"За что ты жизнь твою отдашь"?
Скажу: "Я жизнь мою отдам
За белый сад".
Ольга Чикина.
Вероника Вигг выросла в России, но образование режиссера получила в Великобритании: окончила Мидлсекский университет. Ставила в Финляндии, Аргентине, Испании. В тверском ТЮЗе поставила два спектакля: «Сны о кошках и мышках» и «Чайку».
Режиссер изменила традиционную трактовку пьесы Чехова и превратила ее во вневременную историю. Время действия определить практически невозможно. На сцене возведен обломок стены кирпичного дома, и это сразу задает тему времени. Перегородок между стенами тоже нет, поэтому в одном пространстве располагаются и ванна в пятнах ржавчины и гари, и стулья, составленные горкой, и столик с лампой, и старый радиоприемник. На стене мутное зеркало, в белых разводах. И это ключевой образ спектакля, как и другие образы-символы из фильма Тарковского «Зеркало», потому что этот спектакль тоже про время, жизнь и старение, любовь и материнство, талант и отверженность.
Две героини - Нина в пору расцвета, другая - уже немолодая Аркадина, будут смотреться в замутненное зеркало как в реку времени, и их жизни будут отражаться друг в друге. И у той и другой есть ребенок. И та и другая - актрисы и они несчастны. Фильм «Зеркало» Тарковский посвятил матери, которую он обожествляет, поэтому вода играет в нем особую роль. В христианстве и у режиссера - это символ крещения в вечную жизнь.
Вода и в спектакле акцентирована, и те, кто хорошо помнит ключевые кадры фильма, увидят прямые цитаты: таз с водой на полу, Ирина Аркадина на сцене моет волосы, вода польется в проеме двери во время исполнения роли Ниной Заречной. Дорн споткнется и проломит доску в полу, под которой окажется вода. Герои будут брызгать друг на друга водой, плескаясь страстями. При этом дом будет напоминать какое-то вымороченное место, куда герои пьесы словно вернулись на время, вынырнув из небытия.
Разрушенному дому в спектакле противостоит образ белого сада. Рефреном звучат в спектакле стихи, посвященные теме детства. Их читает то взрослый голос, то ребенок. В контексте спектакля сад приобретает значение райского состояния души, которое человек переживает только в детстве. О нем помнит Аркадина. Сон о саде и сыне (фрагмент из фильма «Зеркало») видит только она. Это выделяет героиню среди всех персонажей. Режиссер словно приоткрывает нам сознание Аркадиной через кино. Кадр из фильма, где сын ищет мать и подходит к двери дома, повторяется на протяжении спектакля. Но дверь не откроется, и сын не увидит мать, как это происходит в фильме. Гармония не наступит, но тоска по белому саду, по любви, есть почти у всех. Она выражена в прямых упреках, в поцелуях или глухой ярости, как у Шамраева, или тоске, как у Дорна. Последние слова Треплева тоже о любви к матери, которой у него, по сути, нет, а он думает о ней до своего последнего часа.
По руинам дома прохаживаются два странных персонажа, которых нет в пьесе. Они похожи на телохранителей в черных костюмах и белых рубашках, но заявлены как слуги: Яков 1 и Яков 2. Их двойничество привносит инфернальный оттенок. Яковы почти не участвуют в действии, только приносят и уносят стойки с микрофонами и расставляют мебель. Один заводит юлу, символизирующую вечное кружение на одном месте, а второй в конце вынесет мертвую чайку и поставит ее на стол среди замерших персонажей. Первый Яков нальет вина, и они выпьют, словно два агента, которые пьют за выполненную миссию: они снова дали персонажам проиграть пьесу, и все повторилась. Ожившие призраки кидаются жить с удвоенной энергией, чувствуя, что их время уходит.
Параллельно идет тема радиопередачи и приемника, который все время включает влюбленный в Машу Семен Медведенко, чтобы как-то развлечь. Всех персонажей пьесы тоже словно включили на время. Для этого и микрофон.
Ирина Николаевна Аркадина в исполнении блестящей Татьяны Романовой поражает своей жизненной силой и хваткой. Стареющая блондинка упирает руки в боки, прохаживается в черном облегающем платье на высоких каблуках, говорит громко и ведет себя бесцеремонно как тетка. Ни утонченности манер и вкуса, ни эстетства, ни яркой красоты. Аркадина напоминает современную женщину, которая сделала себя сама. Она и голову на сцене моет, и над сыном в открытую смеется, и Нину не замечает, поворачиваясь к сопернице спиной, и из фляжечки прихлебывает все время.
А когда рядом с ней импозантный Тригорин, стареющая актриса не может к нему не прикоснуться: то опирается локтем на его плечо, то ноги положит ему на колени в знак обладания. Актриса то и дело подчеркивает, что еще хоть куда и не фефела, как простоватая Маша. Такая свое не отдаст никогда. И видно, что привлекло Тригорина к этой Аркадиной. Не талант, а ее яростная животная сила. Когда они вместе чокаются стопками с водкой, разливают ее, хохочут, обнимаются и жадно целуются, и он запихивает ей в рот дольки апельсина, а потом тискает ее тело, и все это сопровождается буйным весельем, понимаешь, что этих людей не разлить водой никогда. Здесь родство плотское, неразрывное, связанное с наслаждением и почти инцестом.
Но и на Нину Тригорин кинется со страстью: для него она - новое увлечение, отдохновение от мамки Аркадиной. Нина (Дарья Астафьева) и сама себя сажает все время в инвалидное кресло и катается в нем по сцене. В финале героиня никуда не присаживается, а нервно ходит по сцене. Она пьяна, истерична и надломлена.
Образ Тригорина в исполнении Андрея Иванова получился сложным и очень эмоциональным. Актер высокого роста, приятной наружности, средних лет, острижен «под ноль». Об этом пошутит Аркадина: мол, помнит и любит она у Тригорина каштановые волосы. Он ведет себя как сын при стареющей матери, но хочет потерять голову, влюбиться. То снимает шляпу перед Ниной, то прячет лицо под шляпой, придавая себе загадочности. Рассуждая о тяготах писательства, рисуется перед девушкой.
Режиссер шла от образа «колдовского озера» и придала действию загадочность и невероятную витальность, даже грубость чувственных проявлений. Все персонажи этой постановки обнажают, а не прячут свои желания и хотят любви. Костя Треплев (Дмитрий Федоров) приносит мертвую чайку на колени Нины, хлопает дверью. Он то смеется от счастья, впервые полюбив, то плачет. Добивается внимания матери, держит ее руку в своих руках, прижимается к материнской груди. В то же время бегает от Маши (Надежда Мороз) грубит ей и делает ее несчастной.
Дорн от отвращения лупит букетом по голове тихую, надоевшую ему любовницу Полину Андреевну Шамраеву, затюканную своим мужем - абьюзером. Эти белые цветы тоже отголосок сада, и он их грубо ломает об ее голову. Для меня это самая страшная сцена в спектакле. Полина (Ольга Лепоринская) с взъерошенными волосами идет на подкашивающихся ногах, а Нина ее горя не замечает. Она влюблена. Девушка будет слушать обожаемого писателя, сползет на пол, а в последнем монологе слегка выпившая залезет в ванну, в грязных резиновых сапогах, притоптывая и крича: «Я - чайка, да?»
Но вода, в отличие от фильма Тарковского, словно не в силах оживить этих персонажей и вернуть в их мир согласие и счастье. Поэтому последнюю сцену за персонажей проговаривает диктор из радиопередачи, а они остаются замершими в лучах света как восковые фигуры. Мертвая чайка на столе, принесенная людьми в черном, символизирует растоптанную любовь. Чучело птицы весь спектакль будет на сцене. Нина ее бросит под комод, потом ее вытащит Тригорин и опять задвинет туда ногой. Равнодушие к жизни другого уже давно пробралось в их души, но они этого не заметили.
В финале за столом самый освещенный персонаж - это Аркадина. Она склонилась над столом, закрыв лицо рукой. В пьесе Чехова мы так и не узнаем о реакции Аркадиной на известие о смерти сына. В этом спектакле она уже знает обо всем, словно смотрела это кино уже много раз.
Браво всей постановочной группе!!!
