Колонка Саши Пушкова.
Финальную серию второго сезона «Одни из нас» посмотрело на 4,5 миллиона зрителей меньше, чем завершение первого. Только два эпизода второго сезона преодолели планку в 8 баллов от пользователей на IMDb, тогда как в предыдущем таких эпизодов было восемь. Даже эмоциональный фон вокруг сериала превратился в смесь фрустрации и шуток со Стасом Ярушиным.
В общем, у шоу HBO объективные проблемы. Вот только практически никто не разбирает их истинные причины: говорящие головы и телеграм-каналы кричат об актерской игре и внешности Беллы Рамзи, плаксивости сериального Джоэла, заводят шарманку пятилетней давности о бездарности сюжета оригинала и сценарной импотенции Нила Дракманна. Хотя все гораздо банальнее и примитивнее – второй сезон «Одни из нас» получился таким из-за страха его шоураннеров Нила Дракманна и Крэйга Мейзина. Потому что, желая угодить всем, они свели оригинальную видеоигру к стерильному, предсказуемому и лишенному хоть каких-то творческих амбиций шоу. В этом тексте я объясню, почему так получилось и из-за чего «Одни из нас» – самое трусливое шоу года.
📌Эбби, давай по новой – обзор финала «Одни из нас»
Насколько плох второй сезон «Одни из нас»?
В эпоху «хайпа и хейта», когда любое мнение обретает радикальную форму («самое трусливое шоу года»), не лишним будет разобраться, насколько действительно ужасно сериал HBO. Потому что второй сезон «Одни из нас» и «Гудбай», где Дмитрий Дюжев играет Джо Байдена, – оба плохие сериалы, но, как говорится, есть нюанс.
Причина недовольства шоу Дракманна и Мейзина не только и не столько в его объективном качестве, сколько в ожиданиях. На самом деле «Одни из нас» – это стандартный премиальный сериал от HBO: с отличными актерскими работами, компетентным сценарием и постановкой, глубокой проработкой мира и прочим. Конечно, не без проблем, но точно не провал.
Вот только все ждали чего-то уровня «Настоящего детектива» или «Клана Сопрано» – штучного, культового проекта, который как минимум изменит отношение массовой аудитории к экранизациям игр, а как максимум докажет всем, что видеоигры – настоящее искусство.
💬 «Когда я работал над игрой The Last of Us, мои родители никак не могли понять, чем это я там занимаюсь: в их глазах это было не очень серьезно. После выхода сериала они, кажется, поняли, что все серьезнее некуда», – Нил Дракманн
Потому что это экранизации не просто какой-то видеоигры, а одной из самых успешных и популярных дилогий 21 века. The Last of Us – это сотни наград, культовый статус, миллионы фанатов, флагманский проект Sony, реноме проекта, «перевернувшего индустрию» и выручка около $2 млрд.
Так еще за разработку шоу отвечает HBO, сам автор оригинальных игр Нил Дракманн и Крейг Мейзин, создатель «Чернобыля», одного из лучших сериалов современности.
Все ждали чего-то великого, а получили сериал на уровне поздних сезонов «Ходячих мертвецов», как говорил Анатолий Дятлов: не отлично, но не ужасно.
Отлично. Не отлично, но и не ужасно. Ужасно Почему Дракманну и Мейзину важно быть храбрыми?
Потому что в основе The Last of Us Part II множество смелых, а в контексте масштаба проекта даже экспериментальных и провокационных художественных решений. Здесь важно сделать оговорку: речь идет не об авангардных инди-играх вроде Undertale или Inscryption, аудитория, которых приветствует любые новаторские идеи.
TLoU II – это игровой аналог «Мстителей», блокбастер с бюджетом свыше 100 миллионов долларов, ориентированный на массового потребителя. При создании таких проектов обычно избегают спорных решений и экспериментов, делая ставку на полировку проверенных формул и масштаб. Если в первой части «Миссии невыполнима» Итан Хант бежит по крыше поезда, то в пятой бежит уже по крылу взлетающего самолета.
📌 Второй сезон «Одних из нас» сильно отличается от игры. Вот главные расхождения
Но Дракманн и студия Naughty Dog пошли против всех правил. В продолжении сверхуспешной и всеми обожаемой игры они не испугались:
Убить главного героя во вступлении (по совместительству, одного из самых любимых персонажей в истории видеоигр); Сделать вторым главным героем его убийцу. К тому же девушку с отталкивающей, маскулинной внешностью; Использовать нелинейную структуру повествования, целенаправленно вводя аудиторию в заблуждение несколькими ложными концовками; Посвятить игру взрослым, болезненным темам: циклу насилия, ПТСР и ужасам войны.
И это только то, что лежит на поверхности. Если копнуть глубже, в The Last of Us Part II есть размышления о деструктивной и созидательной роли религии, анализ процесса формирования авторитарных сообществ и еще множество тем, идей и приемов, которые абсолютно не вписываются в формат игрового блокбастера.
При этом важно понимать, как бы вы ни относились к TLoU II: каждое сценарное и дизайнерское решение, судьбы и образы персонажей – не прихоть авторов, не провокация ради скандала.
Дракманн и Naughty Dog поставили перед собой задачу не развлечь геймеров, не добиться коммерческого успеха (хотя этот аспект был так же важен), а создать произведение искусства, которое разрушит привычные представления о том, «что дозволено» в видеоиграх; будет ранить и провоцировать, заставит спорить и сопереживать.
📌 Огромный гид по «Одним из нас». Здесь все, что вы хотели загуглить
Четыре страха Дракманна и Мейзина
Желание все исправить
Можно долго спорить – аудитория оказалось не готова или Дракманн переоценил свой талант, но релиз The Last of Us Part II обернулся огромным скандалом и PR-катастрофой для Sony и Naughty Dog. Причем дело не ограничилось обвинениями в политической пропаганде, предательстве фанатов, подкупе журналистов и сценарной импотенции. Пожелания смерти и угрозы приходили сценаристам, Джоселин Меттлер, подарившей Эбби внешность и сыгравшей ее, на тот момент беременной актрисе Лоре Бейли.
Скандал сказался и на продажах игры. Хотя разговоры о финансовом провале The Last of Us Part II, мягко говоря, преувеличены – менее чем за два года было продано более 10 миллионов копий (сейчас эта цифра, скорее всего, между 15 и 20 млн). Это все равно меньше, чем показатели первой части, которая разошлась тиражом более 30 миллионов.
📌Пересказ сюжета второго сезона «Одни из нас»
Отголоски этой волны народного гнева слышны до сих пор, а имидж Naughty Dog для части аудитории, похоже, испорчен навсегда. Иначе трудно объяснить столь единодушную негативную реакцию на трейлер Intergalactic: The Heretic Prophet, следующего проекта студии.
📌Все, что известно о новой игре Naughty Dog. Игру уже отменяют
В этой PR-катастрофе и кроется главная причина страхов Дракманна и Мейзина. В документальном фильме Sony, посвященном разработке TLoU II, сотрудники Naughty Dog настойчиво повторяют одну и ту же мысль: причина недовольства в том, что геймеры якобы не поняли их идеи, что им все неправильно подали и объяснили. Очевидно, свою роль сыграло и давление со стороны Sony и HBO, которые не хотели повторения ситуации с игрой.
📌Депрессия, мизогиния, кровь и Bloodborne. Главное из документалки о создании The Last of Us Part II
В итоге второй сезон «Одни из нас» превратился в нечто вроде исправления ошибок – попытку сгладить все острые углы и угодить массовой аудитории.
Первым звоночком стало изменение внешности Эбби. У меня выходил отдельный текст, где я подробно объяснял, почему ее маскулинная, отталкивающая внешность критически важна для драматургии и образа персонажа.
📌Меня тревожит второй сезон «Одних из нас». Но не из-за того, о чем вы подумали
Для сюжета сиквела нужно, чтобы мы ненавидели Эбби, чтобы ее образ вызывал дискомфорт, чтобы она воспринималась как полная противоположность Элли. И ее бицепсы, трицепсы и дельтовидные оказались идеальным способом добиться такой реакции. Вот только именно внешность героини вызвала самое сильное отторжение массовой аудитории, став символом всего неправильного в игре – непонятного, чуждого, агрессивного. Многие восприняли Эбби как прямую угрозу привычному образу героев в видеоиграх, как символ потери женственности. Ее внешность, не вписывается в условные стандарты «женского дизайна», потому моментально превратилась в объект насмешек, мемов и токсичных комментариев.
Такая реакция части аудитории – это нормально. Когда создаешь спорное и сложное художественное произведение, невозможно угодить всем. Конфликт, поляризация мнений, неоднозначность – все это неотъемлемые части настоящего искусства.
💬 «Лучший способ проявить уважение к фанатам – вообще о них не думать, когда делаешь сериал. Всякое внешнее давление только портит творческие решения», – Нил Дракманн.
А вот если ты делаешь массовый коммерческий продукт, то всего провокационного, всего, что может вызвать споры или негативную реакцию, лучше избегать. Выбор Кейтлин Дивер – отличной актрисы, к тому же красивой, с вполне конвенциональным, «девичьим» типажом отлично вписывается в концепцию «сглаживания острых углов». Действительно, к ее внешности ни у кого не возникло вопросов.
Важно понимать, что в самих изменениях и «исправлении ошибок» нет ничего плохого. Проблемы начинаются когда из произведения удаляют важнейший элемент повествования и не предлагают ничего нового взамен.
В искусстве нет ничего случайного. Убрав один важный элемент, ты нарушаешь структуру произведения, ломаешь внутреннюю логику, на которой все держится – от мотивации персонажей до эмоционального воздействия на зрителя.
А внешность Эбби изменили просто, чтобы «никого не напрягать». В итоге в сериале мы получили непримечательную, блеклую Эбби, не вызывающую никаких эмоций. Ненависть к ней должна была двигать сюжет вперед, а вместо этого ее скорее жаль.
А раз все равно в шоу сделали ставку на приятную внешность, то могли бы и вовсе пригласить Сидни Суини. Такая Эбби точно бы всем понравилась.
И это лишь один пример. Второй сезон сериала буквально старается исправить все самые популярные претензии к оригиналу. Словно Дракманн и Мейзин, работая над сценарием, ориентировались на комментарии с Reddit и 4chan:
Игру обвиняли в неуважении к Джоэлу? – Добавим целый эпизод, посвященный тому, как его оплакивают, а Эбби даже в своем монологе упомянет какой он красивый Дракманна обвиняли в ненависти к христианству (и вообще, сейчас евреи спорная тема)? – Уберем эпизод в синагоге. Многих шокировало, что Элли убила беременную? – Теперь она сделала это случайно. А главное: Джоэл не называл своего имени! и так далее.
Последний пример – пожалуй, самый абсурдный и в то же время показательный. Если вы знакомы с лором интернет-дискуссий о The Last of Us Part II, то наверняка слышали эту претензию к сюжету. Якобы Джоэл, каким мы его знали по первой части, никогда бы не называл свое имя незнакомцам в сцене встречи с «командой Эбби». Следовательно, у игры, по мнению критиков, сценарий плохой, нереалистичный, недостоверный и вообще клоунский. И мало кого из этих комментаторов волновало, что имя Джоэла буквально за пару минут до этого озвучил Томми, и отмалчиваться не имело никакого смысла.
Однако и этот момент тоже исправили в сериале. Но в художественном произведении ничего не бывает просто так. И если вас все эти пять лет мучил вопрос: «Зачем Джоэл назвал свое имя?» – то вот простой ответ: ради пары секунд реакции окружающих.
Блестяще срежиссированный момент, когда настроение в комнате за мгновение меняется от легкого напряжения к ощущению, будто все внезапно оказались на поверхности Солнца.
Шоу боится, что его «неправильно» поймут
Будем откровенны, сюжет и идеи, заложенные в The Last of Us Part II, – не квантовая физика, там нет ничего сложного. Если они кому-то не понравились, то либо идеологически неблизки, либо человек не готов их принять, как ни объясняй.
Однако только страхом, что зрители не поймут историю и идеи, можно объяснить то, что во втором сезоне «Одни из нас» буквально разжевывают каждую деталь, эмоцию и событие. Все разъясняется и проговаривается вслух, словно на приеме у психотерапевта. Показательно, что в сюжете действительно есть психотерапевт на случай, если кто-то вдруг не уловит подтекст.
Причем это касается не только самого сериала. В интервью Дракманн и Мейзин, например, отдельно поясняют: Джоэл поступил правильно, Светлячки действительно могли создать вакцину.
Хотя именно возможность зрительской трактовки, наличие «серых зон», недосказанности и моральной неоднозначности – признак качественного, глубокого и умного произведения. Когда автор доверяет аудитории и не боится оставить пространство для размышлений, интерпретаций, сомнений.
Во втором сезоне «Одни из нас» от этого доверия не осталось и следа. В результате сериал разговаривает со зрителями так, будто перед ним болваны.
Шоу из-за всех сил старается не вызвать у зрителей сильных эмоций
Крейг Мейзин так объяснил, почему в океанариуме Элли не встречает овчарку Алису: «В Голливуде есть два главных правила: первое – не трать свои собственные деньги... второе – не убивай собаку. Плюс, поскольку это не графика, а живой фильм, природа насилия становится гораздо более наглядной... Это очень тревожно...».
В оригинале этот момент был нужен, чтобы игрок осознал – у каждого поступка есть последствия, и испытал чувство вины. Шоураннер сериала напрямую говорит: противоречивые эмоции, ощущение дискомфорта, неоднозначные чувства – это не для зрителей «Одних из нас».
Точно так же шоу изо всех сил старается, чтобы сильных эмоций не вызвали и главные герои. Эбби сразу объясняет, почему она убила Джоэла, чтобы зритель даже не подумал ее ненавидеть. Элли, после пыток Норы, тут же признает, что была неправа: «Она этого не заслужила». Джоэл со слезами на глазах рассказывает психотерапевту, что обидел свою приемную дочь.
Все заранее объяснено, сглажено, обосновано. Каждый конфликт разобран по частям, каждое решение логически выверено, каждая эмоция проговорена. В результате никакой внутренней борьбы, никаких моральных дилемм, никакой остроты. Только безопасный, правильно отредактированный нарратив.
Создатели сериала боятся рисковать
Сравнивая оригинальную игру с экранизацией, поражаешься, насколько первая кинематографичнее: субъективная камера, резкие смены перспективы, джамп-каты, монтажные склейки на движении, полное отсутствие звука в самых драматичных сценах.
И насколько невыразительный, стандартный и стерильный киноязык в экранизации. Никаких ярких визуальных решений, ни одной по-настоящему запоминающейся сцены – все аккуратно, безопасно и правильно.
Мой любимый пример: в игре сцена убийства Джоэла показана одним кадром, без монтажных склеек. Это один из самых сложных и трудозатратных кинематографических приемов, требующий предельной точности в хореографии движения, работе камеры, актерской игре, синхронизации анимаций и звука. Можно счесть это пижонством или бахвальством, но на однокадровую сцену нужно было решиться, это настоящий вызов.
Во втором сезоне «Одних из нас» Дракманн и Мейзин предпочли не рисковать вовсе. Самое обидное, что предыдущий проект Крейга, сериал «Чернобыль», – фактически наглядное пособие по тому, как изобретательно и захватывающе снимать буквально все. От уборки улиц и расчистки крыш до диалогов в партийных кабинетах.
Я очень люблю начало второго эпизода «Чернобыля». В кадре советский барельеф, показывающий «приручение атомной энергии», а закадровый голос читает стихотворение «Родина» великого поэта-фронтовика Константина Симонова.
Страх потерять звезду
Во втором сезоне Педро Паскаля так много, что кажется, что даже Marvel не эксплуатировала Роберта Дауни-младшего так откровенно.
Из семи серий сезона три полностью посвящены Джоэлу, в еще одной герои переживают его утрату. В результате на всю сюжетную арку Элли осталось всего три эпизода. Перед его смертью Эбби произносит почти хвалебную речь в адрес Миллера, называя его красивым. Его лицо – первое, что увидят зрители в любом официальном промоматериале сериала. И наконец, Дракманн с Мейзином уже заявили, что Джоэл может вернуться в будущих сезонах, как будто упрашивая аудиторию не бросать сериал: мол, не волнуйтесь, Паскаль еще будет.
Понятно, что Педро – всеобщий любимец, главный sugar daddy интернета, звезда мемов и новая надежда Marvel. Но когда все повествование крутится вокруг одной персоны, творчество превращается в фан-сервис – стремление угодить зрителям любой ценой и выжать максимум из рейтингов.
Поэтому в ремейке второго сезона «Одни из нас» (это же Sony) предлагаю пойти до конца – пусть Джоэла спасет Сидни Суини. Так и Педро вернется, и зрители не испытают слишком сильных эмоций из-за смерти главного героя.
***
Как Воронеж снова стал аниме-столицей: 4 дня на старейшем аниме-фестивале России
Белла Рамзи прекрасна в любой роли. Смотрим мемы с ней – и не осуждаем