Одним из самых ярких детских воспоминаний третьего ребёнка Толстых, Ильи Львовича, стала рождественская раздача подарков в Ясной Поляне. Дворянские и крестьянские дети входили в зал разными дверями и держались своей стороны – господские ребятишки слева от ёлки, деревенские – справа. Первым вручали медведя на колёсиках, детскую кухню, говорящую куклу, ружьё, стреляющее пробкой, заводные машинки, солдатиков, часики на цепочках. Крестьяне же получали сладости и скромные «скелетики» – простые деревянные куколки, которые Софья Андреевна сама наряжала.
Барчуки гордо хвастались подарками перед деревенскими ребятами, искренне считая, что так и должно быть. Такое положение дел казалось естественным. Ни у кого и мысли не возникало, что по ту сторону зала кто-то может чувствовать себя обделённым и завидовать. Только годы спустя Илья Львович вспомнит это с горечью и стыдом, осознав, насколько крепко в них сидело чувство собственного превосходства. Что ещё запомнили сыновья и дочери великого писателя? Каким было их детство рядом с ним? Расскажем в этой статье.
Восемь детей и один кучер
У Толстых родилось 13 детей, но только восемь из них дожили до взрослого возраста – Сергей, Татьяна, Илья, Лев, Маша, Андрей, Михаил, Александра. Кроме того, у Льва Николаевича до женитьбы был роман с крестьянкой из Ясной Поляны. Аксинья родила ему внебрачного сына и назвала его Тимофеем. Мальчик вырос и работал кучером у законных детей Толстого.
Толстой и «бебики»
В семье Толстых грудничков называли «бебиками» – это слово происходило от английского baby и было в ходу среди дворян. Толстой не любил возиться с «бебиками», потому что, по его собственному признанию, не понимал детей до двух-трёх лет и относился к ним с неприязнью, объясняя это как особенность «охотников», которые, в отличие от «неохотников», испытывают страх и брезгливость к младенцам. Такое равнодушие к малышам сильно обижало его жену, Софью Андреевну.
Беленькие и чёрненькие
Детей Толстые делили на «беленьких» и «чёрненьких» – в зависимости от внешности. «Чёрненькими» называли тех, кто унаследовал тёмные волосы и глаза матери, Софьи Андреевны (Таня и Лев, Петя), а «беленькими» – тех, кто пошёл в светловолосого и сероглазого отца, Льва Николаевича (Сергей, Илья, Маша). Эта забавная классификация отражала не только внешнее сходство с родителями, но, как замечал один из сыновей, Лев Львович, нередко совпадала и с чертами характера и даже судьбой детей.
«Архитектор виноват»
В семье Толстых существовала особая ироничная поговорка: «Архитектор виноват». Так дети объясняли свои неудачи, перекладывая вину на внешние обстоятельства. Её происхождение связано с эпизодом из детства Ильи Толстого: получив в подарок красивую чашку, он споткнулся о порог и разбил её, а вместо извинений, сквозь слёзы воскликнул: «Архитектор виноват!» Фраза прижилась и стала шутливым упрёком в адрес того, кто не хотел брать ответственность на себя.
Кто к папа́ на «ты», а кто на «вы»
Старшие дети Льва Толстого обращались к отцу на «ты», а младшие – на «вы». Это отражало не просто разницу в возрасте, но и глубинные перемены в самом Толстом. Старшие росли с обычным отцом – творческим, энергичным, но всё же человеком. А младшие появились на свет уже после духовного переворота Толстого, когда он стал великим проповедником, окружённым поклонниками и учениками, и дистанция между ним и семьёй значительно выросла. Для младших он был не просто родителем, а седовласым старцем и почти духовным авторитетом – строгим, отчуждённым, величественным.
Лёля и «Война и мир»
Четвёртого ребёнка Толстые назвали Львом. Почему, точно неизвестно. Лев Николаевич не был тщеславным, и, вероятно, имя выбрала Софья Андреевна: после двух выкидышей она страстно хотела подарить мужу ещё одного сына. Лёля появился на свет в самый счастливый и гармоничный период их жизни – как раз тогда завершалась работа над «Войной и миром». Возможно, именно это совпадение и повлияло на выбор имени, которое позднее стало тяжёлым наследием для ребёнка.
Сын, вскормленный двумя Наташами Ростовыми
Софья Андреевна Толстая и её сестра Татьяна Кузминская в буквальном смысле менялись детьми при кормлении. Так Софья кормила грудью свою племянницу Машу, а Татьяна – маленького Лёву. Эта тесная связь между сёстрами отразилась и в творчестве Толстого: именно в них он видел прототип юной Наташи Ростовой из «Войны и мира» и объединил их черты в этом образе.
Мама́ – любили, папа́ – обожали... и боялись
Дети Толстых по-разному относились к родителям: мать любили, а отца обожали, уважали и… боялись. Софья Андреевна была для всех «своя» – заботливая, всегда рядом, всегда готовая помочь. Её труд воспринимался как нечто само собой разумеющееся: никто не задумывался, что она может устать или быть не в настроении. Илья Львович вспоминал, что всем казалось, что она живёт только для них, для детей, и другой жизни у неё быть не может. А вот с отцом было иначе: он казался возвышенным и недосягаемым. Его боготворили, старались не мешать ему работать, подстраивались под его настроение и мечтали привлечь его внимание, пусть даже мимолётное.
Молчание отца – самое страшное наказание
Поэтому и наказания у родителей в семье Толстых были разными. Софья Андреевна могла и отругать, и даже отшлёпать – строго, по-матерински, но могла и пожалеть. Лев Николаевич же наказывал молча: он переставал замечать провинившегося ребёнка, не обращал на него внимания, не брал с собой на прогулку или охоту, а за столом мог отпустить холодную ироничную реплику. Для детей это было настоящим испытанием. Они воспринимали такую «немилость» как знак глубокой обиды и делали всё возможное, чтобы вновь заслужить его благосклонность – ведь любимцев у отца не было, но временное расположение значило для них очень многое, и за него нужно было бороться.
«У него, наверное, были причины»
Для Толстого принципы, идеи и честность были важнее отцовских чувств. Он не заботился о душевном состоянии ребёнка так, как это делают современные родители, стараясь уберечь от психологической травмы. Однажды, когда он возвращался с работы, маленькая Таня с восхищением побежала ему навстречу. Когда она схватила его за палец, он со словами «погоди, погоди» выдернул руку. Затем достал из ягдаша ещё живого вальдшнепа, вырвал у него перо и вонзил в голову, чтобы добить. Таня не понимала, почему отец сделал это прямо у неё на глазах, но не позволила себе усомниться в его правоте: «у него, наверное, были причины».
«Кастрированный ум, как у матери»
По воспоминаниям старшего сына Сергея, отец занимал огромное место в их жизни, но вместе с тем каждый ощущал, как сильно он подавляет личность. Иногда им хотелось вырваться из-под этого давления, хотя в детстве это чувство было неосознанным. Сергей во многом расходился с отцом: он был поклонником науки, рациональности и логики, закончил физико-математический факультет Московского университета и стал, пожалуй, самым независимым из всех детей Толстого. Эти его качества вызывали раздражение у Льва Николаевича. В одном из дневников, особенно остро переживая отдаление сына от себя, он резко отозвался о нём, назвав «тупым» и «кастрированным умом, как у матери».
Не женщина, а «самка»
После рождения пятого ребёнка Лев Толстой с женой едва не развелись. Причиной стало то, что Софья Андреевна ещё кормила грудью долгожданного Лёлю, когда узнала, что снова беременна. Изнурённая постоянными родами и кормлением, она устала ощущать себя не женщиной, а «самкой», как она сама писала. После преждевременных родов Маши Софья Андреевна слегла с родильной горячкой и едва не умерла. Врачи советовали ей больше не рожать, чтобы не подвергать жизнь опасности. Однако Толстой не хотел ничего об этом слышать – он настаивал на продолжении деторождений, потому что не представлял себе семейной жизни без этого.
«Сюська под соусом» и ревность
В семье Толстых отношения между детьми и взрослыми были не идеальными – всё было, как у многих. Одних детей баловали и ласкали больше, других – меньше. Это сказывалось на детской иерархии и вызывало ревность. Например, любимца семьи Лёву, которого обожали взрослые и называли «самым красивым ребёнком», старшие братья дразнили «Сюськой под соусом» и не пускали в свои игры, считая его слишком «маленьким». А Машу, скромную и покладистую, в большой семье практически не замечали: братья и сёстры оставляли ей всю «чёрную» работу. В воспоминаниях она предстаёт настоящей Золушкой, которая с детства привыкла брать на себя тяжёлые обязанности. Именно Машу Толстой будет особенно выделять среди своих детей. Вероятно, потому что она самозабвенно примет его учение, став его духовной ученицей, помощницей и вегетарианкой.
Кто займёт место главной помощницы?
Дочери Льва Толстого с отрочества становились его помощницами, фактически заменяя мать, Софью Андреевну, с которой у писателя начались серьёзные разногласия. Татьяна и Мария слепо обожали отца, переписывали его тексты, вели корреспонденцию, сопровождали в поездках, и стремились быть ему как можно полезнее. Но за преданность они расплачивались личным счастьем: Толстой вмешивался в их судьбы, отговаривал от замужества, отказывал женихам и не хотел «терять помощниц». Между тем внутри семьи кипели скрытые страсти: между дочерями и матерью, а также между самими сёстрами существовала постоянная конкуренция за место «главной помощницы» при Толстом, и ревность за его внимание и доверие была не редкостью.
Толстой и домашнее задание сына
Образование детей Толстых было разным: гимназия, художественное училище, университет, но одно было общим – прочная база, заложенная в стенах Ясной Поляны. Лев Николаевич лично следил за учебой детей, нанимал учителей, репетиторов. Когда пришло время устраивать сыновей в казённую гимназию, оказалось, что от родителей требуется подписка о «благонадёжности». Это была формальность, но Толстого с его принципами она возмутила: «Я не могу дать такую подписку даже за себя. Как же я её дам за сыновей?»
В итоге он выбрал частную гимназию Поливанова – элитное учебное заведение для весьма состоятельных семей. Именно там случился курьёз: Толстой помог сыну Лёле написать сочинение о лошади, щедро приправив его собственным слогом. Поливанов, будучи поклонником писателя, без труда вычислил его авторство, аккуратно подчеркнул «толстовские» фрагменты, выяснил правду у Лёли и с улыбкой поставил ученику четвёрку – за честность.