Ольга сидела за кухонным столом, листая стопку свадебных приглашений. Ее простое платье невесты болталось на вешалке у двери, а в углу валялась коробка с дешевой посудой — подарок от жениха, Алексея.
Вечер казался спокойным, но тут дверь грохнула, будто буря началась.
Нина Ивановна, мать Ольги, влетела в квартиру, как ураган, готовая все разрушить. Ее лицо пылало, глаза метали молнии.
— Ольга, хватит этой ерунды! — рявкнула Нина, швырнув сумку на диван. — Твой Алексей — бестолковый, без гроша в кармане! Отменяй свадьбу, или пеняй на себя!
Ольга замерла, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Мать и раньше вмешивалась в ее жизнь, но это был уже перебор.
Алексей, добрый и прямолинейный автомеханик, раздражал Нину Ивановну лишь тем, что не был «денежным мешком». Она мечтала о зяте с квартирой и крутой тачкой, а не о «работяге с грязными руками».
— Мам, я его люблю, — твердо, но тихо выдохнула Ольга, комкая в руках приглашение. — Почему ты против?
— Любовь? — хмыкнула Нина, закатывая глаза. — Любовью сыт не будешь! Он тебе ничего не даст, только долги и позор! Я тебе квартиру снимаю, а ты за этого... выскочку?
Ольга сглотнула ком в горле. Мать всегда знала, как ударить побольнее. Финансовая помощь была ее любимым козырем, чтобы держать дочь на коротком поводке.
Но сейчас в голосе Нины звучала не забота, а угроза.
Ольга отложила приглашения, зашла на кухню и открыла холодильник. Одинокий йогурт и пара яиц — вот и весь ее ужин.
Финансовые трудности не были новостью: Нина Ивановна помогала с арендой, но каждый раз напоминала, что «держит дочку на плаву».
Ольга чувствовала себя загнанной, будто ее жизнь — заем, который Нина Ивановна может в любой миг отобрать.
В 17 лет она мечтала стать дизайнером, но мать настояла на «стабильной» профессии. И вот она — 27 лет, утопающая в счетах офисная сотрудница, задавленная мамиными придирками и ожиданиями.
Нина Ивановна всегда умела манипулировать. Десять лет назад она разрушила первую любовь Ольги, Сережу, распустив слухи, что он «ненадежный».
Ольга тогда плакала ночами, но мать лишь твердила: «Я лучше знаю, что тебе надо».
Теперь история повторялась с Алексеем. Он был неидеальным — скромный автослесарь, с мозолями на руках и без квартиры в центре.
Но его доброта и тихая поддержка давали Ольге то, чего она никогда не знала: ощущение, что ее принимают такой, какая она есть.
Вечером в кафе к Ольге присоединилась Таня, ее лучшая подруга. Таня, как всегда, была в ударе, потягивая кофе и закатывая глаза.
— Твоя мама думает, что она царица, а ты ее служанка? — фыркнула Таня, отбрасывая челку. — Серьезно, Оля, сколько можно терпеть? Она тебе жизнь ломает!
— Она же мать, — вздохнула Ольга, теребя салфетку. — Может, она правда хочет мне лучшего?
— Лучшего? — Таня чуть не поперхнулась. — Она хочет, чтобы ты жила по ее сценарию! Алексей — нормальный мужик, а не какой-то там богач, которого она тебе пытается найти, но никак не выходит. Поставь ее на место, или она тебя раздавит!
Ольга молчала, но слова Тани задели. Она вспомнила, как Алексей однажды принес ей цветы, купленные на последние деньги, и как он краснел, рассказывая о своей мечте открыть маленькую мастерскую.
Он не был «бестолковым», как называла его Нина Ивановна. Но страх потерять мамину поддержку сковывал Ольгу. Что, если она останется одна, без денег, без опоры?
Позже вечером Алексей заехал за ней. Его старенькая машина скрипела, но внутри пахло его одеколоном — знакомым и родным. Он заметил ее хмурый взгляд и тихо спросил:
— Опять мама? Оля, я не хочу, чтобы ты из-за меня с ней ссорилась. Но я же вижу, как она тебя гнет. Может, хватит ей подчиняться?
Ольга посмотрела на его усталое лицо и почувствовала, как внутри что-то щелкнуло. Алексей был прав: она устала быть «хорошей девочкой» для матери.
Но решиться на бунт было страшно. Мать уже намекала, что без ее денег Ольга «пойдет по миру». И все же мысль о свадьбе, о новой жизни с Алексеем, грела сердце.
Ольга поняла: пора выбирать — либо мамин контроль, либо своя дорога.
Ужин в доме Нины Ивановны был похож на судилище. Стол ломился от блюд — котлеты, оливье, даже плов, который мать гордо готовила «по семейному рецепту».
Но атмосфера была холоднее, чем пустой холодильник Ольги. Нина Ивановна восседала во главе стола, как генерал, и с каждой минутой все яростнее нападала на Алексея.
Ольга сидела рядом, сжимая вилку так, что пальцы побелели. Алексей, напротив, опустил взгляд в тарелку, где остывал нетронутый плов.
— И что ты можешь дать моей дочери? — Нина Ивановна прищурилась, глядя на Алексея. — Работяга с гаечным ключом, без квартиры, без перспектив.
Гости — дальние родственники и соседка тетя Галя — неловко заерзали. Ольга почувствовала, как щеки горят от стыда за Алексея, но в груди закипал гнев.
Мать переходила все границы, унижая ее выбор перед всеми. Алексей попытался ответить, но Нина Ивановна перебила:
— Молчи! Я для Оли жизнь строила, а ты ее в нищету тянешь! Она заслуживает лучшего, а не такого... бестолкового!
Это было последней каплей. Ольга вскочила, стукнув кулаком по столу. Тарелки звякнули, и все замолчали. Ее голос дрожал, но в нем звучала сталь:
— Хватит, мама! Это моя жизнь, и я выйду за Алексея, хочешь ты того или нет! Ты думаешь, я без твоих денег не справлюсь?
Мы с Лёшей два года копили на свадьбу, пока ты мне мозги выносила своими придирками!
Нина Ивановна открыла рот, но Ольга не дала ей вставить слово:
— Ты всегда решала за меня — с кем дружить, кем быть, кого любить. Но я не твоя кукла! Алексей — мой выбор, и он стоит больше, чем твои «правильные» женихи. Хватит меня держать на поводке!
В комнате повисла тишина. Тетя Галя кашлянула, кто-то уронил ложку. Нина Ивановна, побагровев, попыталась сыграть на жалости, выдав драматичное:
— Оля, я же для тебя стараюсь... Ты потом пожалеешь, дочка...
Но Ольга уже не слушала. Она повернулась к Алексею, который смотрел на нее с удивлением и гордостью, и сказала:
— Мы уходим. И свадьба будет. Без твоих условий, мама.
Она схватила Алексея за руку и направилась к двери.
Нина Ивановна крикнула вслед что-то про «неблагодарную дочь», но Ольга не обернулась. Внутри пылало: страх, что мать и правда ее бросит, смешался с облегчением.
Впервые в жизни она почувствовала себя свободной. Дверь хлопнула за ними, как точка в этой войне.
Ольга стояла перед зеркалом в маленьком зале ЗАГСа для церемоний, поправляя свое простое белое платье. Оно было не из салона, а сшито на заказ у знакомой портнихи — на те деньги, что она копила, пряча каждую свободную копейку.
Алексей ждал у дверей зала, в скромном костюме, но с такой улыбкой, что у Ольги защемило сердце. Нина Ивановна не пришла — позвонила за день до свадьбы и холодно бросила: «Делай, что хочешь, но я предупреждала».
Ольга думала, что слова матери ранят, но вместо боли ощутила свободу, словно сбросила неподъемный груз.
Свадьба прошла просто: горстка друзей, Таня, весело размахивающая цветами и подмигивающая, и старый магнитофон, наигрывающий их любимую мелодию.
Таня подняла тост за «Ольгу, которая наконец-то приструнила свою царицу-маму».
Гости засмеялись, а Алексей сжал руку Ольги, шепнув: «Ты молодец. Я тобой горжусь».
После свадьбы они переехали в крохотную съемную квартиру — с продавленным диваном и облупившейся краской на стенах. Но на подоконнике стояло фото покойного отца Ольги, который всегда говорил ей: «Дочка, живи для себя».
Это был их новый старт.
Ольга больше не ждала звонков от Нины Ивановны. Она знала: мать, может, и одумается, но теперь это не ее забота.
Впервые за годы она дышала свободно, не оглядываясь на чужие ожидания.
Алексей, вернувшись с работы, приносил ей кофе и они мечтали о будущем — своем, а не навязанном.
Ольга сидела в своей маленькой квартире, глядя на кольцо на пальце. Она поняла: свобода — это не только уйти от маминого контроля, но и выбрать свою дорогу.
Нина Ивановна больше не звонила, но Ольга не жалела.
Жизнь с Алексеем была простой, но своей.
«Любовь стоит того, чтобы за нее бороться», — подумала она, улыбаясь.
А вы бы послушали маму или выбрали сердце?
Пишите в комментариях!
И подпишитесь, чтобы узнать, как Ольга ответила Нине Ивановне через год!