Однажды, в один из тех тёплых дней, когда жизнь кажется особенно простой и вкусной, мы выбрались на пикник к речке — двумя семьями, с друзьями, с Юрой. Тогда он ещё был с нами, и как-то всё казалось правильнее, что ли.
Речка шептала, ветер лениво теребил листву, а мы, под общий смех и хлопоты, закинули удочки. Не всерьёз, больше для настроения — с червями, как в детстве. Юра, как всегда, был азартен: таскал одну мелочь за другой и сиял, как ребёнок с новой игрушкой. А у меня… тишина. Даже поплавок скучал.
"Не клевый я человек", — подумала я и ушла к мангалу. Решила, что шашлык — дело более предсказуемое, чем рыбалка. Удочку оставила воткнутой в землю — пусть стоит, авось что.
И вот, в какой-то момент, тишину пронзает шум. Кричат. Бегут. А удочка моя — не просто дернулась, а рванула! Юра, с реакцией супергероя, успевает схватить её в прыжке — и начинается борьба. Не с карасиком, нет. Там — ЩУКА. Серьёзная. По размерам — ну с ногу минимум, честно.
Видимо, мелочь на крючке соблазнила её, и она клюнула. Но удочка — ну вы же понимаете — это не спиннинг, не снасть, не для таких монстров. А Юра тянет! Подтягивает! Мы уже её видим! Блестящая, мощная, дерзкая — щука, как из рыбацких легенд. На наши крики сбежались все отдыхающие, даже тот пьяный мужик, которого минуту назад вели под руки, внезапно встал и сам примчался, забыв о своих трудностях с координацией.
Крики, советы, суета: "Не спеши!", "Подсачек есть?", "Держи леску!", — и вдруг… хрясь! — леска лопнула. Как по живому.
Щука — ускользнула. Осталась только всплеском на воде и эхом разочарованных вздохов. Я, если честно, уже мысленно жарила из неё котлеты — со специями, с душой… А тут — пшик.
Пьяного снова уволокли под руки. Толпа растворилась. А мы остались. Без рыбы. Но с воспоминанием, которое уже тогда знали — на всю жизнь.
Юра потом ещё не раз рассказывал эту историю: и на рыбалках, и за столом, и просто так, как байку. И никто ему не верил. Мол, щука с ногу — да ну, сказки. А мы-то знаем. Мы ведь видели её — живую, дикую, настоящую.
Эхх. Щука ушла. А память — осталась. И Юра в ней — живой.