Имя Керима Керимова десятилетиями было скрыто за грифом «совершенно секретно». Его лицо не показывали по телевидению, голос звучал за кадром, а подпись стояла под решающими документами о старте пилотируемых космических кораблей. Он был тем самым невидимым председателем Государственной комиссии по летным испытаниям пилотируемых и беспилотных кораблей — человеком, которому докладывали о готовности к старту Гагарин, Леонов, Терешкова, Савицкая, Джанибеков, Севастьянов и десятки других.
Мало кто знал тогда, что этот невидимый генерал был азербайджанцем по национальности — Керим Алиевич Керимов, уроженец Баку, выпускник Азербайджанского индустриального института и сын бакинских интеллигентов. Только спустя десятилетия после начала эры космонавтики его имя стало известно широкой публике. А в самом Азербайджане Керимов стал предметом гордости и символом национального вклада в развитие мировой космической науки.
Бакинские корни и военное детство ракетной эры
Керим Алиевич родился в 1917 году в Баку в семье, где образование и наука были на первом месте. Его отец окончил Петербургский политехнический институт и работал инженером в “Азнефти”. Сам Керим окончил Азербайджанский индустриальный институт и уже в первые годы Великой Отечественной войны был зачислен в Артиллерийскую академию им. Дзержинского, где стал специалистом по реактивным системам вооружения.
Его первой задачей стала организация производства и контроля за качеством реактивных снарядов для “катюш”. За это он был награждён орденом Красной Звезды — первой из многих наград, которые он получит в будущем. Эта работа стала отправной точкой его уникальной карьеры в ракетно-космической отрасли.
Охота за “Фау-2”: советский инженер в послевоенной Германии
Один из самых малоизвестных, но крайне важных этапов в карьере Керимова — его работа в Германии в 1946 году. Он входил в группу советских специалистов, которые по следам Второй мировой войны изучали немецкую ракетную программу, в частности, баллистические ракеты “Фау-2”. На стратегическую важность данного решения указывал и тот факт, что ближе к окончанию Второй Мировой войны руководство Великобритании информировало Москву о том, что немцы бомбят Лондон ракетами с 300 километровой дальностью полета. Напомним, что дальность полета “Катюш”, которые в то время были на вооружении СССР составляли всего 30 км. Исходя из этого неудивительно, что немецкие разработки легли в основу как советской, так и американской космических программ.
Керимов анализировал конструкции, документацию, опрашивал немецких специалистов. Он лично участвовал в сборе оборудования и комплектующих, перевозимых в СССР. Именно благодаря этим данным началась разработка отечественных баллистических ракет, а позднее — носителей космических кораблей.
Во время командировки в Германию состоялась судьбоносная встреча Керимова с Сергеем Павловичем Королёвым — главным конструктором советской космонавтики. Их сотрудничество продолжалось до самой смерти Королёва. Керимов стал незаменимым связующим звеном между военной, инженерной и административной частями советской космической программы.
Председатель, которому верили
С 1965 года Керимов возглавил Главное космическое управление, а в 1966-м стал бессменным председателем Государственной комиссии по пилотируемым полетам. С этого момента его голос — с легким южным акцентом — стал неотъемлемой частью стартовой процедуры. Космонавты говорили: если “Керим Алиевич у пульта”, всё пойдет по плану.
25 лет он лично утверждал старты всех советских пилотируемых кораблей. Принимал сложнейшие решения — от замены экипажей до управления кризисными ситуациями вроде аварий на “Салюте-7” или трагедий “Союза-1” и “Союза-11”. На нём лежала колоссальная ответственность, и в глазах всех участников программы его авторитет был безусловным.
“Мир” и рукопожатие в космосе
Особой страницей в биографии Керимова стала орбитальная станция “Мир” — его личный проект и предмет гордости. После её запуска в 1986 году Керимов говорил: “В США писали, что мы опередили их на 10 лет. И они были правы”. Под его контролем станция принимала десятки экспедиций из разных стран, стала лабораторией мирового масштаба.
Её затопление в 2001 году Керимов переживал тяжело. Когда её затопили, он не сдерживал эмоций: “Я себя сравнивал с Герасимом, топившим Му-Му…”. Он считал уничтожение станции ошибкой, продиктованной американским давлением. Ведь, по его словам, “Мир” опережал по возможностям МКС и мог прослужить ещё долго.
Другой вехой стала советско-американская миссия “Союз-Аполлон” (1975). Керимов, находясь в самом центре сложнейших дипломатических и технических согласований, сумел довести проект до успеха. Этот полет стал символом космического разрядки и историческим событием, которым до сих пор гордятся обе страны.
Возвращение в национальную память
До 1987 года Керим Керимов не имел права вернуться в Азербайджан — ни с частным визитом, ни официально. Только спустя 46 лет после отъезда из Баку он смог снова побывать на родной земле. Его приезд вызвал волну интереса. О нём заговорили не только как о советском генерале, но как об азербайджанце, внёсшем колоссальный вклад в мировую науку и космонавтику.
Документальные фильмы, снятые Васифом Бабаевым, народным артистом Азербайджана, вернули Керимова в национальное сознание. Фильмы “Прошу доложить о готовности” и “Восхождение” открыли зрителям не только биографию, но и внутренний мир “невидимого генерала”.
С тех пор его именем в Азербайджане названы улицы и школы. Память о нём жива в Бакинском инженерном университете и в научных кругах страны. Азербайджанцы по праву гордятся тем, что один из ключевых архитекторов космической эры — их земляк.
Последние годы и прощание
В 1991 году Керимов вышел на пенсию, но продолжал консультировать Центр управления полетами. Он успел написать автобиографическую книгу, в которой честно рассказывал о тех годах, когда был “невидимкой”. Керим Алиевич скончался в 2003 году. Его прах был похоронен на Ваганьковском кладбище рядом с супругой.
Сегодня, когда Россия и Азербайджан смотрят на космос с новыми амбициями, имя Керима Керимова звучит как символ взаимосвязи научной доблести, национальной гордости и истинного служения делу. Он был тем, кто запускал не только ракеты, но и мечты.
