Анатолий Дмитриев: Валерий Владимирович, а вот тот период, когда в университет приезжали такие фигуры, как Деррида, Бодрийяр, – как это воспринималось?
Валерий Савчук: Ну, как воспринималось? Во-первых, в более широком контексте это же было время абсолютной свободы, это время было, когда ты мог реализоваться в самых различных сферах. Я написал и выпустил в 1995 книгу «Кровь и культура» в издательстве СПбГУ. Ко мне подходили старшие коллеги, говоря: странно, как мы тебя вообще пропустили. Потому что в ту пору бывшие коммунисты и партработники боялись люстрации, как проиходило в Германии, Польше, Чехословакии и прочих странах бывшего социалистического блока, когда всех партийных функционеров в один момент уволили. И, в общем-то, было опасение, что такое же будет и у нас. И книга «Кровь и культура» – о чём она? Как культура может быть кровожадна? Там же был напечатан манифест Новой архаики. В общем, книга вызвала серьёзное раздражение.
Я о том, что ныне все говорят о лихих 90-х, но они запомнились (да и были) еще временем свободы, временем радости от доступности любой философии, временем общения с зарубежными коллегами, открывшимися окном возможности самореализации. Наряду с этим, поскольку я в двух мирах существовал – в искусстве (это мои перформансы, инсталляции, выссказывания, поездки в качества художника в Германию, Финляндию, Эстонию, Швецию и пр.). Россия была популярна, к нам приезжали, самые различные художники. Лариса Скобкина вместе с Олегом Янушевским делали в Манеже фестиваль актуального искусства и перформанса (почему только перформанс выделялся отдельно – непонятно, он тоже актуальное искусство). Я принимал участие. В Петербург, на философский факультет приезжали выдающиеся зарубежные философы: Ю. Хабермасс, Ж. Борийар, Ж.-Л. Нанси, Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар и др.
Это был опыт контакта, слушания живой речи классиков, это был вдохновляющий на собственное творчество опыт. Можно было вопросы задавать, там Лиотару, Деррида…
Анатолий Дмитриев: Какие им вопросы удалось задать?
К Деррида у меня такой вопрос если соотнести алкогольные напитки с определённой культурой (понятно: немецкая культура – пиво, французская — вино, русская — водка и так далее), то какой напиток вы бы предпочли? Намекая на то, какую культурную идентификацию он для себя выбрал – возможно, коньяк. А он говорит: нет, я не очень люблю пить. В общем-то, как-то в итоге ушёл от ответа. Хотя, если бы он сказал, что «я люблю, скажем, ром или виски», мы бы сразу поняли, что он американоориентированный философ.
Анатолий Дмитриев: Исходя из вашего философского маршрута, были ли у вас такие моменты, когда приходили мысли о том, что может быть пора закончить философию и уйти?
Валерий Савчук: Опять же вопрос не в бровь, а в глаз. Как раз в 2000-х годах, в конце 2008 года у преподавателя была такая уникальная возможность: раз в пять лет он должен был повышать свою квалификацию. Был институт повышения квалификации здесь у нас – я, кстати, тоже преподавал – и на полгода ты мог просто «выпасть». Ну и плюс если добавить ещё лето к этому семестру… То есть один семестр выпадаешь плюс ещё лето – то получается больше чем полгода у тебя времени.
И поскольку я тогда активно участвовал в художественной жизни – сотрудничал с самыми разными людьми, делал свои какие-то акции, ездил с ними в Финляндию… Есть целый набор реализованных проектов. Я в 1998 году участвовал в конкурсе на резиденцию в замке Брёллин, в которой художник должен был за полгода сделать два проекта или два перформанса, акции так далее. Подал заявку. Была серьезная конкуренция, — поскольку и стипендия, и условия проживания, и мастерская, и бесплатные материалы, привлекали художников. Хорошее начало для вхождения на Европейскую художественную сцену. В общем, я выиграл этот грант. Они меня поздравили, но вскоре написали, что у нас некоторые трудности… Мол, не волнуйтесь, вы остаётся в силе, мы вам выделим резиденцию, но проект переносится на полгода вперед. Но это был уже рабочий семестр. И мне нужно было выбирать, либо уходить из университета, либо отказываться от резиденции. Признаться, серьёзно задумался, выбирая судьбу, а не пойти ли мне окончательно в художники? Долго думал, взвешивал. И в конечном счёте, отказавшись, остался в университете. Сообщил жюри свое решение. Они очень удивились, потому что условия предлагались отличные, а конкуренция, повторюсь, была весьма высока. Так что да, были периоды в жизни, когда мне приходилось выбирать.
Анатолий Дмитриев: Валерий Владимирович, а какой главный аргумент себе тогда сказали?
Валерий Савчук: Хороший вопрос. Какие аргументы? Я задал себе вопрос: а чего же я хочу по большому счету? С одной стороны, конечно же, у меня есть идеи, художественные проекты, которые я реализую или хотел бы реализовать, в том числе общественные, художественные и прочие. С другой — не менее сильной было желание, не теряя метафизического достоинства осмыслить актуальные художественные процессы. Писал статьи в «Художественный журнал», «Максимка», «Художественная воля». Концептуальным основанием стал для меня концепт топологической рефлексии, разработанный в самой академической книге. Я пришел к выводу, что мой путь – это путь философской, а не художественной рефлексии. И все же я продолжал делать художественные проекты, участвовал в фестивалях и больших выставках. Совсем недавно принял участие своей работой «Герой дня» в выставке Музея современных искусств имени С. П. Дягилева СПбГУ, «Художники‑универсанты. К 300‑летию СПбГУ» (21 декабря 2023 – 2 февраля 2024) Санкт-Петербург, наб. Лейтенанта Шмидта, д. 11. Она принята в фонд хранения музея.
В целом же, оставшись в университете, не пожалел. Хотя, задним числом, если бы я выбрал путь художника… добившись успехов и вы беря у меня интервью, возможно бы услышали фразу: «представляете, а мог бы быть преподавателем университета, ходить на пары, зависеть от произвола начальства, а сейчас – у тебя мастерская, ты сейчас известный художник, проекты по всему миру. , какой ужас!» Действительно оценка своего успеха/неуспеха обратной силы не имеет.