Окончание истории об отце...
– Нет, пожалуйста, не уходите, – почти отчаянно воскликнул Юрий, резко поднявшись на ноги, – скажите, что вы думаете по этому поводу, но я скажу последнее, Анечка очень ждёт вас и надеется. Она даже хотела приехать со мной, зная, что я буду у вас, но я отговорил.
Пару мгновений женщина смотрела на страшно волнующегося отца снизу вверх, сопоставляя то, что уже знает об этом человеке с тем, что сама видит и слышит. Она поверила, что этот отец действительно всем пожертвует ради своей дочки, и это не просто расхожая фраза.
– С этого надо было начинать, Юрий Иванович, присаживайтесь, прошу вас, – её голос потеплел, приобретя бархатистые оттенки, она сняла руку со стола и полностью облоготилась на спинку стула, – наверное, мне тоже стоило сначала поговорить с вами, но я, так же, как и вы, опасалась быть неправильно понятой, опасалась, что вы сочтёте мои действия проявлением к вам и к Анечке жалости, которой вы справедливо не желаете. Я признаюсь вам, что с того раза в ливень, когда впервые увидела вашу дочь, у меня не выходил из головы печальный взгляд её глаз, просто не давал покоя ни днём, ни ночью. Почти каждую неделю я езжу мимо вашего сервиса, мои родители живут в этом направлении. Случай привёл меня к вам. Потом я долго не могла найти причину приехать ещё раз. Проезжая мимо, я частенько издали наблюдала за Анечкой. Помогла та лампочка. Простите, но я навела о вас справки, мне особенно помогли в этом в местном кафе.
– Догадываюсь, кто в этом помог больше всего, – тихо вставил Юрий.
– Да, Марфа Петровна славная женщина, чувствуется, что она вас обоих очень любит, но она вам не родная. Это лишний раз подтверждает мою уверенность, что и неродные по крови люди могут быть истинно родными. Сейчас я понимаю, что вашу Анечку просто невозможно не любить. Она отличается от остальных детей удивительной душевной нежностью. Ведь так?
– Согласен.
– У меня нет дурных намерений, не переживайте. Откровенность за откровенность. Я ещё вам про себя расскажу немного, – Ирина принялась чуть нервно теребить пальцы с искуссным маникюром, как в тот первый раз в ливень, – у меня нет и не может быть детей, ошибки юности, и мне сейчас сорок. В ранней молодости была уверена, что запросто обойдусь и проживу без детей. С головой ушла в работу, в бизнес. Но, увы, ошиблась. Да, есть женщины, которым материнство на самом деле не нужно, для которых дети обуза, мешающая жить и работать. Оказалось, я не из их числа. Но я стала жёстче, грубее, и это мне очень не нравится. Причина достаточно прозаична – моя природная материнская нереализованность. Я умею правильно определять причинно-следственные связи, иначе не добилась бы успеха своей типографии. Поэтому теперь я попрошу вашего позволения на общение с вашей дочкой. Я адекватный человек, поверьте. Да, я строга с подчиненными, я требовательна, иначе в бизнесе нельзя, сами по себе знаете. Но дети, это совершенно иное. Вашей Анечке не хватает материнского тепла, а мне это, пока имеющееся тепло, некому отдавать. Всё сошлось.
– Спасибо за откровенность, Ирина Александровна, приезжайте в любой момент. Если это будет удобно, то мы к вам приедем, куда скажете. Ещё один вопрос, если позволите, он касается вас лично, – спросил Юрий, только теперь заметив изменения в поведении собеседницы и в её тоне, чувствуя затихающее неприятное тепло у сердца.
– Слушаю вас, Юрий Иванович.
– Ваш муж не будет против вот таких встреч с чужим ребёнком?
Он задал этот вопрос несколько замявшись, но глядя в глаза Ирине, исподволь пытаясь проверить сведения от грузчика Лёхи.
– Не беспокойтесь, – снисходительно улыбнулась она, – моя личная жизнь не сложилась, я в разводе, и мужчина мне вовсе не нужен, я самодостаточна в этом плане, как и вы.
– Иными словами, Ирина Александровна, Анечка и только Анечка без всякой романтики, – улыбаясь, сказал Юрий.
– Вы правильно поняли меня, Юрий Иванович, похоже, что мы подружимся. Давайте обменяемся номерами телефонов. И передайте Анечке, что я скоро приеду, хотя нет, я сама ей позвоню, и мы договоримся. Не возражаете?
– Конечно, нет. Кстати, сколько будет стоить заказать партию визиток?
– <…> рублей примерно.
– Отлично, я добавлю к сумме за замену лампочки, – с этими словами Юрий достал кошелёк и положил на стол ещё купюры, – теперь мы в расчёте?
– Вполне. До встречи, Юрий Иванович, – она встала и по деловому протянула ему руку.
– До встречи, Ирина Александровна, – он также понялся со стула и пожал ей руку.
– Да, – спохватилась она, – я совсем забыла вас спросить, Юрий Иванович, вы те скульптуры из железяк, что возле вашего сервиса стоят, продаёте?
– Ну, в общем, да, а что?
– Я бы хотела приобрести один очаровательный колченогий столик и аиста. Думаю, подарить их родителям.
– Да, забирайте так.
– Юрий Иванович, мы же договорились, что в благотворительности я не нуждаюсь.
– Нет-нет, и не уговаривайте! – Юрий замотал головой и опять чуть покраснел. – Что вы? Не возьму я с вас денег за эти безделушки. Нет! Ни в коем случае, прошу вас, не обижайтесь. Это будет мой подарок.
– Ладно, мы поговорим об этом позже, когда я приеду к вам. Ещё раз, до свидания.
– До свидания, Ирина Александровна.
***
– Солнышко, – выглянув в ремзону, позвал отец дочку, когда ответил на звонок по телефону, – это тебе звонят, хотят с тобой поговорить.
– Со мной? По телефону? – недоуменно сквозь шум в мастерской, спросила Анечка, привычно сидя со своим Чиполлино на ступеньке лестницы. – А кто это?
– Солнышко, это тётя Ира, она хочет с тобой поговорить.
Юрий первый раз в жизни видел, как дочка, словно птичка, вспорхнула со ступеньки. Он даже испугался за её безопасность, но Анечка хорошо запомнила наставления отца о правилах поведения в ремзоне и, особенно, на лестнице, стремительно прибежав к папе, едва касаясь ножками пола.
Радости Анечки не было предела, когда на следующей неделе приехала тётя Ира, как и обещала, проведя целый день с ней. Встречи стали регулярные. Бывало, тётя Ира оставалась ночевать, и тогда, Юрий стелил ей рядом с кроватью Анечки, а сам уходил спать на первый этаж, а бывало, он с Анечкой оставался в городской квартире хозяйки типографии, ночуя в отдельной от девочек комнате.
Юрий и Ирина сдружились, но не более того. Марфа Петровна тщетно пыталась поженить их, а они всякий раз обращали в шутку все разговоры на эту тему. Несколько раз все они втроём ездили к родителям Ирины, до них всего-то два часа езды на машине. Тогда-то Юрий и подарил им столик и аиста, так приглянувшиеся Ирине. Пожилые люди остались очарованными Анечкой, но не слишком довольны затеей Юрия и своей дочери. Ирина была единственным их ребёнком и не осчастливила внуками, а тут такой мужчина с ангельской девочкой.
– Я не понимаю тебя, Ира, – сказала её мать месяца через три после знакомства с Юрием и Анечкой, – тебе судьба дала такой шанс, ведь ты же уже не девочка, так используй. Юра замечательный человек, не чита твоим бывшим, особено этому последнему. До сих пор на тебя удивляюсь, что ты в этом моральном уроде нашла-то?
– Мама, – пытаясь не обидеть пожилую родительницу, вкрадчиво попыталась объяснить взрослая дочь свою позицию, – опять ты за своё. Не нужен мне мужчина, хватит с меня.
– А-а, так ты в монастырь собралась, дав обет безбрачия? Ну, тогда всё понятно, не-е, ну, это совсем другое дело! Тогда у меня никаких вопросов. Вернее, только один: постриг-то в монахини когда? Пригласишь полюбоваться на это грандиознейшее событие? – явно с саркастической издёвкой сказала мать. – Ну, и понятное дело, типографию свою отдашь в управление монастырю…
– Перестань ёрничать, мама, – произнесла Ирина, стоя перед матерью, как провинившаяся девочка, – я так решила, да и Юрию тоже не нужна никакая романтика.
– Ой, Боже ж ты мой, – улыбнулась мать, – вы оба точно стоите друг друга, как глупые и трусливые дети, ей-Богу. Не нужно им, видите ли. Всем нужна любовь, абсолютно всем! Это аксиома! Ладно, когда-нибудь сами поймёте, как были не правы. Дураки вы оба. Эх, вы…
– Мама…
– Что мама, – мать говорила сурово, – ты сглупила в юности, не послушавшись меня, потом наделала ещё глупостей. А чего добилась? Что у тебя в личной жизни? Шиш с маслом!
– Мама…
– Нет, милая моя, теперь изволь послушать меня! Я не позволю тебе совершить третью глупость в жизни. Чтобы нашла с Юрой общий язык безотносительно Анечки. Вот тебе мой материнский наказ! Как хочешь, так и воспринимай мои слова, но чтобы вот такого идиотизма я больше не видела и не слышала от вас. Ясно? – пожилая женщина очень разнервничалась, чем сильно обеспокоила дочь.
– Мама, – Ирина заботливо обняла мать, – ну, а я-то, что могу? Юрий не хочет больше отношений с женщинами, его ведь так побила судьба.
– Ох, Ирочка, Ирочка, – смягчилась мать, – не научила тебя, доченька, жизнь ни-че-му! Видимо, в этом мы с отцом виноваты. Я ни за что не поверю, что Юра тебе не нравится, как мужчина. Уж я тебя-то знаю, хоть ты и умеешь скрывать свои чувства, благодаря своему бизнесу, но глаза не умеют лгать, в них видна истина души. А любовь и ласка растопит сердце и не такого мужчины, как Юрий. Ну, и сама не бойся давать ему это, он смягчится, он вспомнит, как любить. Поверь мне.
Анечка очень привязалась к новым бабушке и дедушке, начав их так называть, чем ещё больше полюбилась им. Вслед за этим она сначала робко, а потом всё смелее стала обращаться к тёте Ире «мама», а Ирина называла Анечку «дочка». Лишь, когда девочка уже собиралась пойти в первый класс, Юрий и Ирина неожиданно для них самих сошлись лично и сразу поженились. Конечно, не обошлось без активного участия Анечки, Марфы Петровны и родителей Ирины, они все вчетвером выступили единым фронтом за счастье этих двух одиноких сердец. Ирина и Юрий лишний раз подтвердили бессмертную мысль Оскара Уайльда: «Дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Страсть, вражда, обожание, любовь – только не дружба».
Никто не мог знать тогда, что спустя много лет, когда Анечка окончит школу и станет студенткой в большом городе, Юрий спасёт целый школьный автобус детей, который неожиданно заглохнет прямо на железнодорожном переезде перед приближающимся поездом. Первым перед закрытым шлагбаумом окажется Юрий на автомобиле. Не раздумывая, он ударит по газам, с треском снесёт шлагбаум и, ревя двигателем и дымя об асфальт ведущими колёсами, сдвинет тяжёлый автобус с до смерти перепуганными детьми с путей. Налетевший локомотив мгновенно оборвёт жизненный путь этого многострадального и хорошего человека, освободив его любящую душу.
Конец.