История Светланы: от больничной койки до тюремной палаты
61-летняя Светлана Князева из Челябинска всю жизнь проработала бухгалтером. Она была финансовым директором на частном предприятии, но после смерти владельца начались проблемы с новым руководством. Итог — уголовное дело. По версии следствия, с октября 2020 по март 2021 года Светлана, исполняя обязанности финансового и генерального директора, тайно похитила около 40 миллионов рублей с банковского счета компании, что привело к ее банкротству. Суд признал женщину виновной по пункту «б» части 4 статьи 158 УК РФ — кража в особо крупном размере. Приговор: шесть лет лишения свободы в колонии общего режима и штраф в 300 тысяч рублей.
Но эта история не о преступлении, а о том, что последовало за приговором. Накануне его оглашения, 9 июня 2024 года, у Светланы случился инфаркт головного мозга. Ее частично парализовало, она оказалась прикованной к постели. На следующий день судья зачитал приговор, несмотря на отсутствие подсудимой в зале суда — она была в реанимации. Меру пресечения определили как заключение под стражу, но в больнице арестовать ее не смогли.
Светлана вернулась домой после выписки. Дочь Катерина ухаживала за ней: мать не могла ходить, самостоятельно сидеть, есть или даже переворачиваться. Казалось, что система правосудия учтет ее состояние. Но в феврале 2025 года все изменилось.
«Исполнение наказания любой ценой»
В декабре 2024 года апелляционный суд рассмотрел дело Светланы. Она не присутствовала на заседании — врачи признали ее нетранспортабельной. Срок наказания сократили на год, до пяти лет, но мера пресечения осталась прежней: «взять под стражу в зале суда». Эта формальная фраза прозвучала как издевательство — Светлана по-прежнему не могла даже встать с кровати.
В начале февраля 2025 года к Князевым домой приехал сотрудник отдела розыска ГУФСИН. Он зафиксировал состояние Светланы, сфотографировал ее, собрал объяснительные от матери и дочери. В них указали, что женщина не уклоняется от наказания, но физически не способна его отбывать. Сотрудник посоветовал обратиться в определенные инстанции, но добавил, что наказание все равно должно быть исполнено.
20 февраля за Светланой приехала машина. На носилках ее доставили в исправительную колонию №5 Челябинской области, в тюремную больницу. Дочь сопровождала мать до ворот учреждения. Катерина сняла короткое видео этого момента — кадры, которые можно было бы озаглавить «Исполнение наказания любой ценой».
Жизнь в тюремной больнице: что происходит за стенами
Светлана оказалась в одиночной палате-камере тюремной больницы. Ей 61 год, она не может самостоятельно двигаться, есть или ухаживать за собой. Уход за ней поручен другой осужденной: она кормит Светлану, меняет памперсы, обмывает. По данным тюремных медиков, состояние женщины стабильное, но без посторонней помощи она не может даже присесть — через две минуты начинается тремор руки.
В больнице колонии не хватает базовых вещей. Недавно сломался противопролежневый матрас, а нового нет. Лекарства, салфетки и другие необходимые вещи привозит дочь — раз в неделю она передает посылки. Санитаров в учреждении нет, узкопрофильных врачей тоже. По словам Катерины, за матерью ухаживают минимально: без посторонней помощи Светлана не может ни принять душ, ни сходить в туалет.
Через пять дней после прибытия в колонию Катерине разрешили навестить мать — в виде исключения. Встреча длилась час, но прошла у порога палаты: родственников внутрь не пускают, чтобы не нарушать режим. Вынести Светлану на носилках в комнату для свиданий тоже отказались из-за ее состояния. С тех пор таких встреч больше не было.
Закон и здоровье: почему лежачих отправляют за решетку
Согласно российскому законодательству, осужденные имеют право на медицинскую помощь в местах лишения свободы. Она организуется в соответствии с федеральным законом №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан» и постановлением Правительства РФ от 27 декабря 2024 года №1940. Для этого в уголовно-исполнительной системе существуют лечебно-профилактические учреждения и медицинские части. В колониях-поселениях осужденные получают помощь по полисам ОМС, а в других учреждениях — через тюремные медчасти.
Однако реальность далека от идеала. В случае Светланы тюремные медики заключили, что у нее нет заболеваний, препятствующих отбыванию наказания. Существует перечень таких болезней, утвержденный постановлением Правительства РФ №54. Но даже если заболевание не входит в этот список, тяжелое состояние не всегда становится основанием для освобождения. В 2024 году суды освободили по болезни 2050 осужденных, но еще 2730 получили отказ.
Почему так происходит? Тюремные врачи нередко пишут в заключениях, что тяжелобольной заключенный «может находиться в учреждении» и «не нуждается в постороннем уходе». Это связано с внутренним давлением системы: медики опасаются указывать иное, чтобы не навлечь на себя проверки или обвинения в содействии симулянтам. Пример из практики: несколько лет назад начальник медчасти одного учреждения утверждал, что 26-летний заключенный, не встававший с кровати месяцами, симулирует, так как может дотянуться до еды. Вскоре этот человек умер. Ответственности никто не понес.
Неотвратимость наказания или бессмысленная жестокость?
Принцип неотвратимости наказания — основа правового государства. Но в историях, подобных делу Светланы, он порой превращается в формальность, граничащую с жестокостью. Женщина, которая не может двигаться, не представляет угрозы обществу. Ее преступление — экономическое, а не насильственное. Тем не менее система настаивает на исполнении приговора, даже если это требует транспортировки парализованной женщины на носилках в тюремную больницу.
Светлана не единственный случай. Десятки лежачих осужденных находятся в местах лишения свободы, несмотря на тяжелое состояние. Хосписов при тюрьмах нет, санитаров и сиделок тоже. Уход за тяжелобольными часто возлагается на других заключенных, что не всегда обеспечивает должный уровень заботы.
Сейчас суд рассматривает ходатайство об освобождении Светланы Князевой по состоянию здоровья. Ее дочь продолжает бороться за мать, привозя лекарства и необходимые вещи. Но исход дела остается неясным.