76,4 тыс подписчиков

Я к тебе не подойду, так и знай, Ваня

27 мая27 мая

7500

5 мин

Роман «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 «Перемены в СССР» часть 72

С минуту на кухне стояла тишина. Тёща с Иваном ошалело переглянулись. Прошка развернул карамельку, посмотрел на мать и спросил:

— Мам, ты папу с бабой Галей не уважаешь, а меня? — не дожидаясь ответа, он засунул карамель в рот и стал её жевать.

— А тебя-то за что? Ты ещё со-о-пля зелёная-а! — заявила сыну Татьяна. — Вот сначала вырасти, стань человеком, а уж потом я решу: есть тебя за что уважать или нет. Уважение-то надо моё ещё заслужить!

Прошка, на всякий случай, спрятался за спину отца и дерзко сказал матери:

— А я тебя тоже не уважаю!

— Да я тебя за это да по губам! — Татьяна замахнулась на сына, но муж поймал её руку.

— Не смей! — предупредил её Иван, цепко сжимая её запястье. — Ты чего добиваешься, чтобы он опять заикаться стал? Ты этого хочешь?!

— Отпусти-и! — заверещала жена. — Синяк же бу-у-дет. Опять добреньким решил за мой счёт стать?

— Не дивите соседей! — остерегаясь сплетен, обратилась мать Татьяны к дочери и к зятю. — Утром же всё слышно. Опять по городу слухи пойдут, а у меня, итак, здоровья не лишку. Отстань от неё, Ванька. Нашёл, тоже мне, с кем связаться.

Иван освободил руку жены и, ожидая совета, задал вопрос:

— Тёща, ты мне лучше вот что скажи: что мы с Танькой делать будем? Она же совсем распоясалась. У меня уже сил нет такое терпеть.

— Я хоть и мать её, но думаю, что без вожжей тут уже не обойтись. На твоём месте я бы её как сле́доват имя́* ‌отходила, тогда глядишь бы она за ум взялась. — Галина в раздумьях покачала головой и добавила: — Хотя и в это мне слабо верится. Раньше надо было её как Сидорову козу пороть. Избаловали мы её с Шуркой донельзя…

— Мама, чему ты его учишь?! Я понять не могу, ты остатка разума лишилась? — Татьяна нахмурила свои соболиные брови.

— Не я лишилась-то, а ты! — возразила ей Галина. — И не смотри так на меня. Шары** свои карие выставила, того и гляди меня ими насквозь просверлишь. — Она встала, и спокойно добавила: — Пойду я, пожалуй.

— Куда? — переспросил Иван, опасаясь оставаться наедине с женой.

— Да в ванную, хоть маленько ополоснусь, пока Танька меня за шкирку из квартиры не выставила. Вона она как на меня поглядывает.

— Да я ей не позволю! — заверил тёщу Иван. — Мойся сколько хочешь! Ванная в твоём распоряжении.

— А вот это ты зря, — подала голос жена. — Она же в нашу семью только раздор вносит, как будто специально для этого к нам приходит.

— Тань, ну ты бы хоть думала, прежде чем сказать-то! — Иван постучал себя по голове. — Тёщу я люблю и в обиду не дам!

— Вот в том-то и дело, что ты мать мою любишь больше, чем меня-а, — Татьяна расплакалась. — Как только она в ванну-у, так ты сразу в окно-о подглядывать за нею-у…

— Совсем ты, Танька, сбрендила. Городишь не пойми чё. Ма́ка*** ты и есть ма́ка. Пойду я, пожалуй, домой, — с досадой проговорила Галина, стыдясь внука. — Уж лучше я в казённую баню схожу помыться, раз дочери моей для меня горячей воды жалко. Вот ведь до чё я дожила-а. Кому скажи, не поверят.

— Тёща, а я тебя не пущу! Ты пока в ванне моешься, я мяса нарежу да фарш накручу. Архаровцы проснутся, я их за пельменным тестом в кулинарию отправлю. Как из ванной выйдешь, мы с тобой пельменей настряпаем.

— Ладно уж, так и быть уважу я тебя, Иван! — нервничая Галина достала пластиковую гребёнку из причёски и, поправила ею волосы. — Вот кто бы раньше мог подумать, что рыжий весноватый зятёк, окажется заботливее родной дочери?! Да никто…

Услышав это от матери, Татьяна раздражённо фыркнула:

— Да ну вас… Вы сговорились, что ли? И когда только успели? Вы же всё равно знаете, что я права! Правильно я сказала, что вы никто и уважать вас не за что!

Галина опешила от наглости дочери и возмутилась:

— Вот и возьми её! — Глядя на зятя, посетовала: — И как только, Ванька, ты с ней живёшь?

— А так вот и живу, — ответил он и развёл руками. — Влюбился по уши. Она же не всегда такой была.

Татьяна зевнула, а потом взглянув с пренебрежением на мужа и мать, сказала:

— Пойду я лучше посплю. А то вторую ночь толком не спала. — Пригрозив пальцем, предупредила: — И не вздумайте мне кости перемывать, а то я вас знаю. Начну икать и из-за вас не высплюсь.

— Ну и наха-а-лка ты, Танька! — не выдержала мать. — Ну э́нто же надо такое нам сказануть!

— А уж какая есть! — гордо произнесла дочь, а потом взглянув на мужа, с намёком пропела:

— Вот уже и не слышны-ы в тишине шаги твои-и.

Словно не было весны-ы словно не-е было любви-и.

Взгляд при встрече-е отведу-у

И пускай щемит в груди-и.

Я к тебе не подойду

И ты ко мне не подходи****.

За окном раздался вой волка. Прошка вздрогнул от страха и прижавшись к отцу, спросил:

— Пап, нас волк не съест?

— Нет. Мы же не зайцы, — заверил его Иван.

— А я на ёлке зайчиком был.

— Ну так на ёлке — это не считается!

— Батюшки святы... — перекрестилась Галина. — Э́нто чё у нас опять волки воют? Страсть-то кака́...

Прежде, чем уйти с кухни, Татьяна прошипела сыну:

— Сдал мать, Иуда! Волки не только зайцев едят, но и Иуд тоже.

— Мам, ну я же правду сказал! — дрожащим голосом оправдываясь напомнил Прошка.

— А кто тебя за язык-то тянул? Кто?

Прошка виновато поджал губы и замолчал.

— Танька! Отстань от Прошки! А то, упаси Господи, — Галина опять перекрестилась, — он опять заикаться начнёт.

— А ты не каркай! Раскаркалась тут. Пришла и устроила нам «весёлое» утро. Катись, давай к себе домой сейчас же!

— Ну уж коли пришла, то пока не помоюсь в ванне, не уйду. Да и волк воет, — прислушиваясь к звукам за окном, сказала мать.

— Ходишь к нам, на казённой бане деньги экономишь, — укорила мать Татьяна. — Другая бы уж помалкивала, а ты в каждой дырке затычка. Да ну тебя. Пошла я спать.

— Да иди ты уже, иди-и! Может, проспишься да шарам-то твоим бесстыжим стыдно станет. Господи-и! — взмолилась Галина и нанесла на себя крестное знамение. — И за что мне такое наказание?

Как только мать ушла, Прошка поправил бабушку:

— Баб, не тебе одной, а нам всем за что всё это?

Галина повела плечами и честно призналась:

— Не знаю, внучок. Чесслово не знаю.

Татьяна закрылась в комнате, продолжая петь:

— Я к тебе не подойду-у, так и знай, Ваня-а.

Я к тебе не подойду-у

И ты ко мне-е не подходи-и****… — а потом наревевшись в волю уснула.

Пояснение:

имя́* — ими

шары** — глаза

мака*** — дура, глупая женщина