В глухих, затерянных уголках севера, там, где сосны впивались в серое небо колючими ветвями, а лето казалось лишь недолгой передышкой перед бесконечной зимой, лежала деревушка под названием Омут. Её название было дано не случайно. Прямо за последними избами, где тропа превращалась в еле заметную звериную стежку, начиналось Чёрное озеро. Озеро это было неглубоким у берегов, но стремительно уходило в бездонную синеву, такую тёмную, что даже в самый солнечный день казалось, будто на дне скрывается нечто непостижимое, древнее и хищное. Старики в Омуте говорили, что у озера нет дна, а те, кто слишком долго смотрел в его мутную гладь, видели в ней своё собственное отражение, искажённое и чужое.
Элара была девушкой необыкновенной красоты, но с душой, тонкой, как осенняя паутинка. Её волосы были цвета воронова крыла, глаза – цвета осенних фиалок, но в их глубине всегда таилась какая-то необъяснимая грусть. Она была словно создана из тумана и лунного света, не от мира сего. Односельчане избегали её, считая странной. Дети, играя, обходили стороной дом Элары, шепчась о её «необычности». Её мать умерла при родах, отец, суровый и молчаливый рыбак, не знал, как справиться с такой хрупкой и мечтательной дочерью. Он видел в ней лишь нечто чуждое, не от мира сего.
Элара часто ходила к Чёрному озеру. Часами сидела на берегу, глядя на его неподвижную поверхность. Озеро, казалось, понимало её. Оно отражало её меланхолию, её одиночество. Ей чудилось, что из глубины доносятся тихие, призывные голоса, обещающие покой и забвение. Ей не было места среди суровых, приземлённых людей Омута, и каждый день она чувствовала, как её душа истончается, превращаясь в нить, готовую порваться от малейшего дуновения ветра.
Однажды, в холодный, моросящий день, когда небо плакало вместе с ней, Элара приняла решение. Тяжелая пелена безнадежности окончательно окутала её. Она надела своё любимое белое платье, которое принадлежало её покойной матери, и пошла к озеру. Шаг за шагом, она входила в ледяную воду. Холод пронзил её до костей, но она не дрогнула. Вода поднялась до колен, затем до пояса, до груди. Она чувствовала, как течение нежно обнимает её, тянет в свою тёмную глубину. Последний раз она увидела серое небо, почувствовала запах мокрой листвы и закрыла глаза. Холодный мрак поглотил её. Голоса из глубины стали громче, но теперь они были не призывными, а приветственными. Она ощутила, как её легкие наполняются ледяной водой, как жизнь уходит из тела, но боли не было. Только пронзительное облегчение.
Тело Элары нашли только через несколько дней. Оно всплыло у самого берега, неестественно бледное, с распухшим лицом и глазами, широко распахнутыми в пустоту, словно она что-то увидела в последний момент. Её белое платье облепило тело, как саван. Рыбаки, что вытащили её, клялись, что от её тела исходил леденящий холод, который не исчезал даже в самую жаркую погоду. И ещё они клялись, что глаза её, даже после смерти, продолжали смотреть с той же необъяснимой грустью, только теперь в них была ещё и безмолвная, пронзительная обида.
После похорон Элары, на которые пришли немногие, деревню Омут охватила странная тишина. Не та тишина, что бывает от покоя, а та, что предшествует буре. Люди стали замечать странные вещи. По ночам из глубины Чёрного озера доносился тихий, печальный шепот, похожий на женский плач. Иногда, особенно в туманные дни, на берегу озера, там, где нашли тело Элары, появлялись мокрые следы, ведущие от воды к деревне, но обрывающиеся у самой окраины. Следы были маленькие, босые, словно их оставила молодая девушка.
Первой жертвой стала старая Варвара, всегда отличавшаяся своей злобной натурой и любовью к сплетням. Она часто говорила об Эларе самые гадкие вещи, называя её "сумасшедшей" и "нечестивой". Однажды ночью Варвара проснулась от нестерпимого холода. В её комнате пахло гнилой водой и тиной. Она увидела. У самого подножия своей кровати стояла фигура. Бледная, с мокрыми, спутанными волосами, в белом, облепленном водой платье. Лицо Элары было искажено невыносимой тоской и глубокой обидой, а её фиалковые глаза были бездонны, как само Чёрное озеро. Фигура протянула к Варваре мокрую руку, и та почувствовала ледяное прикосновение к своей щеке. Утром Варвару нашли мёртвой в её кровати, с выражением абсолютного ужаса на лице. Её кожа была покрыта синяками, словно её схватили холодные, склизкие пальцы, а в комнате всё ещё стоял отвратительный запах тины.
После этого страх стал осязаемым. Люди закрывали ставни наглухо, запирали двери на все засовы. Дети перестали играть даже днем. Но мертвая Элара не желала оставлять их в покое. Она приходила во снах. Ко всем, кто был к ней несправедлив, кто смеялся над ней, кто отвернулся от неё. Во снах она тянула их в свои ледяные объятия, и они чувствовали, как их легкие наполняются водой, как дыхание замирает в горле, как темнота озера поглощает их. Они просыпались в холодном поту, крича, с невыносимой тяжестью в груди, словно их только что вытащили из глубины.
Однажды, по деревне пошел слух, что Элара не может обрести покой, потому что её душа привязана к тому, что она потеряла в жизни – к любви и пониманию. Деревенский парень, Степан, был одним из немногих, кто не смеялся над Эларой, но и не защищал её. Он испытывал к ней странное сочувствие, но никогда не осмелился подойти. Теперь же, чувство вины грызло его изнутри. Он не мог спать, не мог есть. Каждую ночь он видел её бледное лицо в своих снах, чувствовал её ледяные пальцы на своей коже. Он слышал её шепот, зовущий его к озеру.
Степан не выдержал. В одну туманную ночь, когда луна была скрыта за плотным покровом облаков, а ветер приносил запах озерной воды, он пошел к Чёрному озеру. Его ноги сами несли его по знакомой тропе. Он дошёл до берега и увидел её. Она стояла там, у самой кромки воды, в своём белом, промокшем платье. Её волосы были распущены и вились вокруг лица, словно водоросли. Глаза её были такими же глубокими и печальными, как и при жизни, но теперь в них мерцало нечто иное – бездна.
"Элара?" – прошептал Степан, и его голос сорвался.
Она не ответила. Только медленно, призрачно подняла руку, указывая на озерную гладь. Степан почувствовал непреодолимое желание подойти к ней, обнять, извиниться за всё. Он шагнул к воде. Первый шаг, второй… Холодная вода пронзила его сапоги. Элара улыбнулась. Улыбка её была пустой, чужой, как у куклы. Она медленно пошла назад, погружаясь в воду, не отрывая от него взгляда.
"Пойдем со мной, Степан," – прозвучал её голос. Он был тихим, похожим на шелест воды, но от него стыла кровь в жилах. – "Здесь так спокойно. Здесь нет боли. Здесь нет осуждения."
Степан почувствовал, как какая-то невидимая сила тянет его за собой. Он начал идти в воду, не сопротивляясь. Ему казалось, что он видит сквозь мутную гладь озера мерцающие огоньки, слышит тихие голоса, поющие колыбельную. Элара ждала его, её бледное лицо было освещено призрачным сиянием из-под воды.
На следующее утро рыбаки нашли на берегу Чёрного озера сапоги Степана. Больше его никто никогда не видел. Деревня Омут опустела. Те, кто смог, уехали, оставив свои дома и поля, лишь бы быть подальше от проклятого места. Те, кто остался, жили в постоянном страхе, ожидая своего часа, когда к ним явится бледная девушка в белом платье и пригласит их в свою холодную, бездонную обитель.
Чёрное озеро продолжает лежать там, тихое и неподвижное. И иногда, в туманные ночи, над его поверхностью можно увидеть призрачный силуэт, а из глубины доносятся тихие, печальные звуки, похожие на бесконечный плач и призывный шепот, зовущий к себе всех, кто осмелится подойти слишком близко. Элара всё ещё ждёт. И её глаза, бездонные, как само озеро, продолжают смотреть с вечной, безмолвной обидой.