Предыдущая глава
Тимур приехал один. Жена на последних месяцах перед родами. Не захотел он рисковать. Мало ли в дороге что.
Сам же домой рвался. Маму Любу повидать, сестрёнку свою названную. Подарки купил, гостинцы. Из самого Владивостока вёз. Представлял себе, как мама обрадуется, Янка будет прыгать вокруг него.
А приехал, получается, на похороны.
- Как же так? - сокрушённо повторял Тимур, обхватив голову руками - ну как?
Он поднял потемневший взгляд на Яну.
- Почему не сообщила? Я бы прилетел хоть на ковре-самолёте. На уши всех бы поднял.
Яна сжала зубы, кулаками упёрлась в круглый кухонный стол.
- Тебе почему не сообщила? - еле сдерживая себя, спросила девушка - а куда? Ты же у нас неуловимый. То там, то сям. Женился вот. Успел. Зачем тебе сообщать? Ты хоть бы раз маме позвонил! Прилетел бы он ... На ковре-самолёте.
Горькие слова Яны больно жалили Тимура. Он и так мучился теперь угрызениями совести. Ведь Люба столько для него сделала. Не испугалась взять к себе. Воспитать.
Кем бы он стал в детском доме? Разве смог бы сохранить он тепло в своём сердце и любить?
- Прости меня, Янка, прости!
Парень порывисто встал с табурета и рывком притянул к себе девушку. Но она увернулась и убежала в свою комнату, щёлкнув замком.
На следующий день Тимур занялся предстоящими похоронами. Ему вызвалась помочь Таня Хвостова, брат её, Иван нарисовался. Денег даже дал.
Поминки в столовой заказали. Народу немного собиралось прийти. С кем на фабрике Люба работала. С рынка.
Родственников у них не было. Яна участия не принимала, бесцельно отлёживаясь в комнате. У неё всё тело болело после таких побоев. А кому расскажешь? Алик зверь в человеческом обличии.
Тимуру доставлять лишних проблем Яна не хотела. Пускай возвращается к своей семье целым и невредимым. А она уж тут как-нибудь сама ...
Слёзы душили от непонимания, что ей дальше делать. Гнетущая тишина в квартире давила. Нежилое будто уже здесь всё, мёртвое.
Внезапно в прихожей телефон затрезвонил. Брать трубку Яна не хотела, спрятав голову под подушку. Но какая-то неведомая сила заставила её подняться.
- Алло! Люба? Вера Борисовна? - раздался старушечий скрипучий голос - это я, Евгения Викторовна.
Яна всем телом привалилась к старинному бабушкиному комоду, глядя на своё отражение в зеркале. Евгения Викторовна ... Господи, этой-то что надо? Мама рассказывала ей вкратце про бабушку по отцу. Плохого ничего не говорила, но Яна подросла и так всё поняла. Бабушки ведь обычно навещают своих внуков или хотя бы звонят. Да открытку прислать или письмо! От Евгении Викторовны за эти годы не было ни единой весточки. Значит, не нуждалась она во внучке.
И только недавно Яне пришло в голову, почему та бабушка её не признавала. Видимо, чувствовала или знала, что не её Яна родная внучка. Что чужая она ей. Интересно, зачем она сейчас вспомнила о них?
-Это Яна - спокойно ответила девушка, сжимая в ладони телефонную трубку.
-Яночка? Надо же ... Голосок какой взрослый. Сколько тебе, деточка? Восемнадцать? Мне бы с мамой твоей поговорить. Не позовёшь её к телефону? Будь так любезна, детонька. Очень нужно мне. Уважь бабушку.
Скрипучий голос престарелой интеллигенции ввёл Яну в страшное раздражение.
-Я не позову вам мою маму. Она умерла. Вчера. Завтра похороны. И бабушки моей тоже много лет уже нет. Так что извиняйте. Всего доброго - процедила Яна сквозь зубы и положила трубку.
На неё смотрело бледное, измождённое лицо с тёмными кругами под глазами. Она одна в этом мире. Никого у неё нет, и никому она не нужна. Но, может быть, где-то есть родная мать?
Кривая ухмылка появилась на лице Яны. Родная мать не бросает ребёнка в роддоме. Значит, ш.болда какая-нибудь, которую и матерью язык назвать не повернётся.
Вновь затрезвонивший телефон заставил Яну вздрогнуть. Неужели бабуля эта опять? Что ей надо? Яна схватила трубку и приготовилась отбрить назойливую бабку, чтоб никогда сюда больше не звонила. Но Евгения Викторовна опередила её, запричитав слезливо:
-Детонька, милая, не бросай трубку. Я же не знала, что горюшко такое у вас. Я сама тут одна живу, никому не нужна. Вот слегла недавно, и кружку воды подать мне некому. Рыбонька, может, ко мне тогда приедешь, а? Ведь я помню, как мой Толик радовался тебе. Всё говорил и говорил о дочке, когда приехал. Да мне тошно тогда его слушать-то было. Любу, признаться честно, я не любила. Но это всё мой эгоизм материнский. Ведь Толик единственный сынок у меня, потому и ревновала я его к Любе. И что? С чем я осталась на старости моих лет? Приезжай, дитёнок. Я тебе очень рада буду. Я старая, заботиться обо мне некому. А если ты согласишься, всё, что есть у меня, тебе отпишу. Ну так как?
Яна так и стояла с открытым ртом. Ухаживать? За этой бабкой?
-Я в Кисловодск перебралась. Тут и домик у меня свой, и машина. Плохонькая, правда, да ездит резво. Пенсия хорошая у меня. Много ли мне надо? Покушать, да лекарства вовремя дать. Если совсем худо, врача на дом вызвать. У меня тут тебе понравится. Не обижу. Только приезжай.
Евгения Викторовна противно всхлипывала в трубку. А Яна всё никак не могла с ответом решиться, думая, не послать ли ей эту бабулю куда подальше?
-У меня денег совсем нет. Может, и добралась бы - наконец ответила девушка.
-Так я вышлю! Почтовым переводом! Адрес только скажи. Ты на фамилии Толика, да? Ведь Яна Анатольевна, так? Хожалку попрошу, она всё сделает. Не беспокойся, только приезжай. Вышлю сколько нужно тебе, чтобы собраться.
Яна прищурила глаза. Слишком бабушка умасливала её, обещая золотые горы. А может, рискнуть? Ей всё равно податься некуда. В этом городе она после похорон оставаться не собиралась. Алика ненавидела всей душой. Тесно им тут обоим.
-После похорон приеду. Высылайте деньги на билет - Яна продиктовала адрес и отключилась. Впереди забрезжил слабый огонёк надежды. Ведь когда судьба подбрасывает хоть малейший шанс, нужно хватать, не раздумывая.
Кисловодск ... Яна легла на кровать, свернувшись в клубок. Красиво, наверное, там, хорошо. Веки словно свинцом налились, и морально подавленная и физически измученная девушка забылась долгим глубоким сном.