Октябрьский вечер висел над городом, холодный и ветреный. Листья шуршали по тротуарам, а в пустых окнах старых домов, казалось, таились тени. Четверо друзей — Лена, Паша, Марина и Кирилл — собрались у Паши дома. Его родители уехали на выходные, и ребята решили, что это идеальная возможность немного пощекотать себе нервы.
"Слушайте," – сказал Паша, доставая из старого бабушкиного шкафа большую, тяжелую зеркальную дверь. "Я тут кое-что нашел. Говорят, если поставить два зеркала напротив, зажечь свечи и трижды произнести имя, она придет."
Лена, которая часами сидела на форумах о паранормальном, сразу поняла: "Пиковая дама?"
Паша кивнул. "Ну да. Легенда такая. Только надо в темной комнате, ровно в полночь, и на зеркале нарисовать дверь. Lipstick подойдет."
Марина, девушка нервная и впечатлительная, поежилась. "Ребята, может, не стоит? Это же… ну, мало ли."
Кирилл, самый рассудительный из них, усмехнулся. "Маринка, это просто байки. Страшилка для детей. Что там может прийти? Тень от свечи?"
Но Лена была заинтригована. "Я читала про это! Там куча историй. Говорят, она может исполнить желание, но забирает что-то взамен. Или просто доводит до безумия."
Любопытство взяло верх над страхом. Они решили попробовать.
Ровно в полночь они собрались в самой темной комнате – старой кладовке, где стояла та самая зеркальная дверь. Второе зеркало они взяли из ванной. Поставили их напротив друг друга так, чтобы создался бесконечный зеркальный коридор. Зажгли три восковые свечи, их мерцающий свет умножался в зеркалах, создавая гипнотический эффект.
Лена взяла помаду и дрожащей рукой нарисовала на зеркале напротив себя маленькую, кривую дверцу. В отражениях бесконечного коридора множились не только свечи, но и эта нарисованная дверь – их было сотни, уходящих вглубь, в бесконечность.
Сердца бились быстро. Тишина была такой плотной, что, казалось, ее можно было потрогать.
"Готовы?" – прошептал Паша.
Они взялись за руки.
"Пиковая дама… приди!" – произнесла Лена.
"Пиковая дама… приди!" – повторил Паша, его голос слегка дрогнул.
Марина лишь еле слышно пробормотала.
"Пиковая дама… приди!" – закончил Кирилл, стараясь придать голосу уверенности.
Несколько секунд ничего не происходило. Только свечи мерцали, отбрасывая дрожащие тени.
"Ну вот," – начал Паша, – "я же говорил…"
В этот момент все они почувствовали резкое, леденящее падение температуры. Свечи затрещали, пламя задрожало, готовое погаснуть. В зеркальном коридоре, у самой дальней, уходящей в бесконечность двери, мелькнула тень. Она была слишком быстрой, слишком плотной для обычной тени.
Марина вскрикнула и сжала руку Лены так сильно, что та чуть не закричала от боли.
"Что это было?" – прошептал Кирилл, его рассудительность куда-то испарилась.
В зеркале напротив Лены, там, где была нарисована дверь, контур стал темнее, объемнее. Будто дверь приоткрылась на микрон.
Затем они услышали звук. Очень тихий, едва различимый. Похожий на шуршание старого шелка или… шорох игральных карт. Звук исходил как будто отовсюду, из самих стен, из воздуха.
Паша попятился, споткнулся о что-то и упал. В этот момент одна из свечей погасла с шипением.
В зеркале, где была нарисована дверь, стало видно что-то. Сначала нечеткое, размытое пятно. Потом оно начало обретать форму. Невысокая, тонкая фигура. В темном, старомодном платье. С лицом, скрытым в тени.
Все четверо замерли, не в силах отвести взгляд. Фигура медленно, будто с трудом, двинулась вперед по зеркальному коридору. Она не шла, она скорее… скользила. С каждой "ступенькой" зеркала она становилась ближе, четче.
Леденящий ужас сковал их. Это не было игрой. Это было реально.
Фигура приблизилась к зеркалу настолько, что стала видна отчетливо. Это была женщина. Очень бледная, с длинными черными волосами, падающими на плечи. Ее глаза… У нее не было глаз. Только черные провалы в орбитах, полные холода и пустоты. На ее лице застыла гримаса, которую сложно было назвать улыбкой или злостью. Это было нечто нечеловеческое, чужое.
Она остановилась прямо за отражением Лены. Будто стояла у нее за спиной, но в другом измерении.
Тихий шорох усилился. Теперь он звучал как шелест тысяч карт, перемешиваемых чьей-то невидимой рукой.
"Уходите," – прошептала Лена, ее голос был как шелест осенних листьев. "Надо уходить!"
Но они не могли двинуться. Страх пригвоздил их к месту.
Пиковая дама подняла руку. Тонкие, длинные пальцы, похожие на ветви сухого дерева. Она медленно протянула их к нарисованной двери на зеркале. И начала стирать помаду.
Каждый мазок ее пальца по "двери" отдавался эхом в комнате, звуча как скрежет.
Когда она стерла последний след помады, нарисованная дверь исчезла. Но в зеркале, на том месте, где она была, остался след. Не от помады. Будто стекло стало тоньше, прозрачнее именно здесь. Будто барьер истончился.
Пиковая дама повернула голову. Ее безглазые орбиты были направлены прямо на них. И из ее невидимого рта раздался звук. Это был не голос. Это был тот самый шорох карт, но сложенный в нечто вроде смеха. Низкий, сухой, безрадостный смех, от которого кровь стыла в жилах.
Свечи погасли. Комната погрузилась в абсолютную тьму.
Раздался крик Марины. Затем глухой удар.
"Марина!" – закричал Кирилл.
"Здесь!" – прошептала Лена, голос ее дрожал.
Они включили фонарики на телефонах. Марина лежала на полу, прижав руки к лицу, ее трясло. На ее щеке была длинная, тонкая царапина. Будто от ногтя. Или от края карты.
Пиковой дамы в зеркале больше не было. Но бесконечный коридор казался темнее, зловещее. А воздух все еще был пропитан холодом и запахом пыли и чего-то старого, забытого.
Они выскочили из кладовки, едва не сломав дверь. Включили везде свет. Сердца колотились как сумасшедшие.
"Больше никогда," – задыхаясь, произнес Паша. "Никогда больше."
Они спрятали зеркала обратно, выкинули помаду, но чувство, что что-то осталось с ними, не проходило.
Следующие дни были кошмаром.
Первой пострадала Марина. Она стала бояться зеркал. Любых. В витринах магазинов, в окнах машин, даже в полированной поверхности стола. Ей казалось, что на мгновение она видит в отражении тонкую, темную фигуру. Иногда она слышала тот самый шорох, когда была одна. У нее начались жуткие кошмары, в которых Пиковая дама преследовала ее в лабиринте зеркал.
Паша, который был самым скептичным, начал страдать от бессонницы. Когда он все же засыпал, ему снились игральные карты, кружащиеся вокруг него, а Пиковая дама шептала ему цифры и комбинации, которые он не мог понять, но которые вызывали панику. Его собственное отражение в зеркале иногда казалось чужим, его глаза – слишком темными.
Кирилл, пытаясь рационально объяснить происходящее, читал книги о психологии страха и коллективных галлюцинациях. Но однажды ночью он сидел за столом, и вдруг все карты из старой колоды, лежащей неподалеку, взлетели в воздух, закружились вихрем, а затем упали на пол, выложив одну-единственную фигуру: Пиковую даму. После этого его попытки рационализации прекратились.
Лена, которая и затеяла все, почувствовала на себе самое сильное давление. Она начала видеть Пиковую даму не только в зеркалах, но и просто в темных углах комнаты, в тенях под кроватью. Фигура не двигалась, просто стояла и смотрела своими пустыми глазницами. Этот безмолвный взгляд сводил с ума. Лена пыталась найти информацию о том, как избавиться от Пиковой дамы, но все, что она находила, было либо бредом, либо старыми, забытыми ритуалами, слишком сложными или опасными.
Они перестали спать, нормально есть. Постоянный страх висел над ними. Любой блестящий предмет мог стать окном для ее появления. Они занавесили все зеркала в своих домах. Но это не помогало. Она была везде. В отражении лужи на асфальте, в экране выключенного телефона, даже в зрачках друг друга.
Однажды ночью Лена проснулась от ощущения удушья. В темноте ее комнаты стояла Пиковая дама. Она была уже не просто отражением или тенью. Она была там. Тонкая, холодная, реальная. От нее веяло могильным холодом и запахом старой пыли. Она протянула к Лене свою тонкую руку с длинными пальцами.
Лена закричала, но звук застрял у нее в горле. Она почувствовала, как ледяные пальцы касаются ее лица, будто пытаясь стереть ее, как она стерла нарисованную дверь.
Собрав последние силы, Лена оттолкнула ее. Фигура отшатнулась, но не исчезла.
В этот момент ей пришла мысль, которую она нашла на одном из старых форумов. Легенда гласит, что Пиковая дама боится света и громких звуков.
Лена изо всех сил крикнула: "Убирайся! Убирайся!"
Существо вздрогнуло.
Она протянула руку к настольной лампе и включила ее. Яркий свет ударил в глаза Пиковой даме. Она зашипела, ее фигура дрогнула, стала полупрозрачной.
Лена схватила телефон и включила самую громкую музыку, какую смогла найти. Металлический грохот заполнил комнату.
Пиковая дама задергалась. Свет и звук, казалось, причиняли ей физическую боль. Ее фигура стала распадаться на части, как будто из нее вырывали куски. Раздался тот же шорох карт, но теперь он был полон ярости и агонии.
С последним, искаженным "шорохом-криком" она исчезла. Растворилась в воздухе, оставив после себя только запах пыли и холод.
Лена тяжело дышала, дрожа от пережитого. Она победила? Хотя бы на время?
Она рассказала друзьям. Вместе они нашли еще больше упоминаний о том, что свет и звук могут отпугнуть Пиковую даму. Они стали оставлять включенным свет по ночам, всегда носили с собой телефоны с громкой музыкой.
Но она не исчезла полностью. Она стала хитрее. Она появлялась в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время. Мелькала в отражении зеркала заднего вида автомобиля, когда они ехали. Появлялась в экране банкомата. Ее шорох слышался в шуме ветра или в скрипе старого дерева.
Страх не ушел. Он стал их постоянным спутником. Они знали, что она ждет. Ждет, когда они устанут. Когда забудут включить свет. Когда окажутся в полной тишине и темноте перед какой-нибудь блестящей поверхностью.
Через полгода Паша сошел с ума. Его нашли в комнате, занавешенной со всех сторон одеялами, шепчущим бессвязные числа и смотрящим в одну точку. В его глазах был тот же ужас, что и в глазах Пиковой дамы.
Кирилл попытался сжечь все карты, которые смог найти. Его нашли мертвым у костра в лесу, с ожогами, но без видимой причины смерти, кроме остановившегося от ужаса сердца.
Марина живет затворницей. Она не выходит из дома, обклеила все стены и окна черной бумагой, не пользуется ничем, что может отражать свет. Говорят, она все время шепчет молитвы и вздрагивает от любого шороха.
Лена осталась одна. Она все еще живет в своем доме, всегда при свете, всегда с включенным радио или телевизором. Она спит с включенным светом и фонариком под подушкой. Она знает, что Пиковая дама не ушла. Она просто ждет. Ждет подходящего момента.
Иногда, когда Лена смотрит на свое бледное, изможденное отражение в окне автобуса или в стекле магазина, ей кажется, что на долю секунды на лице отражения появляется та самая жуткая, нечеловеческая улыбка. И она слышит очень-очень тихий, сухой шорох. Шорох игральных карт.
И она знает, что Пиковая дама смотрит на нее. Смотрит и ждет. Потому что, когда ты вызываешь ее, ты не можешь просто отменить вызов. Ты открываешь дверь, которую очень сложно закрыть. И она всегда найдет способ вернуться. Всегда.