Фрагмент из книги "Субцивилизация" (гл.4 "Арестанты и каторжане")
Когда-то очень давно, скажем, лет двести назад и до падения самодержавной власти в России существовало два основных типа уголовного наказания в виде лишения свободы. Это тюремное заключение и каторга. Была, конечно, и ссылка. Но её можно, по большому счёту, считать мерой ограничения свободы, а никак не лишения оной.
После ареста и до вынесения приговора, то есть во время следствия, преступника содержали в следственной тюрьме. Она была либо обособленным заведением, либо входила в состав общей тюрьмы, где отбывали наказание уже осуждённые, но в качестве как бы её структурного подразделения, в отдельном крыле либо этаже здания.
Тюремное заключение тогда отбывали непосредственно в специально построенных тюрьмах, многие из которых исправно функционируют по сей день, а также в разного рода казематах, равелинах, крепостях и прочее, и прочее. Все помнят печально известные Петропавловскую и Шлиссельбургскую крепости - они до сих пор на слуху. А до того еще и остроги были...
Я не силён в истории российской пенитенциарной системы* - специально этим вопросом не интересовался. И переписывать её нет ни нужды, ни охоты. Здесь я веду речь о происхождении и назначении одного из ключевых понятий, часто употребляющегося и, можно сказать, культового для обитателей этой субцивилизации. А именно, о слове “арестант”. И что-то я выяснил наверняка.
Романтики и поборники тюремного фольклора вкладывают в это понятие поистине глубокий, если не сказать - сакральный смысл, сделав его чуть не предметом поклонения, культа. Увы, многие из этих “жрецов”, раздувая фимиам вокруг этого понятия и придавая ему чрезвычайное значение, как правило, сами знать-не знают, что оно означает и откуда пошло.
А всё очень просто. Арестантами издревле называли тех, кто прошёл тернистый и зачастую нечеловечески трудный путь с момента водворения в следственную тюрьму до места исполнения наказания, назначенного судом.
Если было назначено тюремное заключение, то арестанта препровождали в соответствующую тюрьму, крепость или иное узилище. И с этого момента он именовался уже не арестантом, а заключённым.
Когда суд приговаривал подсудимого арестанта к каторжным работам, то по прибытии на каторгу он начинал зваться каторжанином. Не каторжником, а каторжанином! Каторжником его "величали" вольные люди. А вот "коллеги" по несчастью - каторжанином. До той поры, пока был в пути, он так и продолжал считаться арестантом. И это принципиально важный момент.
Тот тяжкий путь от следственной тюрьмы до места каторжных работ получил название “этап”, а сопровождение арестантов охраной - “этапирование”.
Этап мог занять время от нескольких дней до двух, а то и трёх лет. Это зависело от того, в какую географическую точку был отправлен арестант - будущий каторжанин и, естественно, от технических возможностей транспорта в тот или иной исторический промежуток времени.
Выбор был небогат и средства передвижения, прямо скажем, не самые гуманные: от "трамвая №11”, то есть пешкодралом, и закрытых повозок или саней до железнодорожных платформ для перевозки скота. В санях и повозках этапировали, понятно, знатных арестантов, но без отопления им тоже было не сладко. Как и тем, кого гнали в неотапливаемых вагонах в стойлах для лошадей, в которых из удобств была только небольшая дырка в полу...
Вот и представьте, сколько нужно времени, чтобы доставить вглубь Сибири пешком измождённых, больных и голодных людей в кандалах! Да еще по морозу, в снег и в дождь. По неокрепшему льду осенью через сибирские реки. Накануне ледохода весной. На баржах летом...
По железной дороге, конечно, быстрее. Но и расстояния были гораздо большими. И не везде она, дорога-то железная, была - занимала только часть этапа. А дальше опять самый доступный транспорт - “одиннадцатый трамвай”...
Когда окрылилась знаменитая сахалинская каторга, арестантов повезли по воде. Многие наверняка помнят приключения легендарной Соньки “Золотой Ручки”. Этапировали на пароходах, в трюмах, в клетках на палубе, от берегов Чёрного моря сначала в Средиземное, а там через три океана, обогнув всю Южную и Юго-Восточную Азию, через лихорадку и цингу, субэкваториальную жару...
Шутка ли - "этап" в XVIII-XIX в.в.? Сложно сказать теперь, каков процент выживших и тем более здоровых, не повредившихся в уме арестантов прибывал в итоге до места каторги.
Но вот в этом-то вся и соль! Вот тут-то и проявлялись те арестантские качества, которые можно абсолютно обоснованно считать проявлением лучших человеческих возможностей и добродетелей. И те, которыми нынешние адепты арестантских понятий искренне ли, лицемерно ли, но с пафосным энтузиазмом пытаются наделить современного порядочного арестанта.
Какие же это качества? Да те же самые, которые позволяют выжить группе людей в экстремальных условиях: мужество, стойкость, взаимовыручка, порядочность в общепринятом понимании, надёжность, чувство братства, единства и настоящей дружбы, а также разумность, хладнокровие, практичность и прочее. Отдельно надо выделить милосердие и способность к самопожертвованию.
Думается, что сам по себе такой выдающийся комплекс нравственных сил зародиться в среде арестантского быдла из готовых сожрать друг друга упырей не мог. Да-да. Не мог. Без притока, если можно так цинично выразиться, свежей крови...
И эта свежая кровь в лице лучших представителей русского дворянства, хотя, впрочем, и не только дворянства, нет-нет, да и вливалась в заскорузлые жилы арестантского общества, или сообщества, как кому будет угодно.
Не все дворяне, скажем прямо, обладали высокими душевными качествами. И не все крестьяне были быдлом. Без Платона Каратаева, вероятно, сгинул бы граф Безухов. Но всё же, не будем себя обманывать, что есть, то есть.
Факты, как говорил Сталин, вещь упрямая - особенно бурно эта самая свежая кровь зажурчала и полилась потоком после восстания декабристов!
Именно тогда это здорово консолидировало арестантскую массу и дало начало арестантскому кодексу - укладу! А кроме того - пробудило спавшие, дремавшие, припрятанные про запас лучшие душевные качества у представителей других сословий: от купечества до крестьянства!
Так, принявшие арестантский уклад освобождались на время этапа от сословных рамок и ограничений: граф делил хлеб с простолюдинами, те вставали на защиту помещика, притесняемого конвоем, мещанин подставлял плечо заболевшему крестьянину, а пролетарий - князю. Но...
Увы, по негласному декрету с прибытием на место, то есть на каторгу, арестантское братство распадалось. И бывшие арестанты, теперь уже каторжане, устраивались, кто как мог, чтобы жить и выживать уже самостоятельно, полагаясь на самого себя и остатки затухающих арестантских понятий вчерашних сотоварищей. Чувство сословности в итоге перевешивало временные гибридные взаимоотношения. И князья оставались с князьями по личному приятию и усмотрению, купцы с купцами, крестьяне с крестьянами, а воры с ворами - никаких обязательств! И никакого спроса…
Примерно такую же картину обновления застарелой гнилой крови можно было увидеть и во второй половине XIX века, когда на каторгу толпами "поехали" революционеры всех мастей из дворян и разночинцев; и в первой половине XX века в период массовых репрессий по отношению к передовой части советского общества. Ничто не ново под луной…
Таким образом, если взять чисто исторический аспект, то и в нынешнее время "арестантство” должно заканчиваться с прибытием этапа в зону соответствующего типа. И в сущности-то так оно и есть. Пережито жуткое для многих время ожидания приговора в СИЗО, стрессовых катаклизмов, вызванных отрывом от дома и семьи, переменой условий жизни и прочее. Перегорают волнение и чувство неизвестности в ожидании участи, сопровождавщие и без того малоприятные "прелести" этапа, хотя и не в пример более комфортного, чем сто-двести лет назад, но всё-таки требующего сохранять чувство арестантства. А уже в зоне, на месте, это чувство постепенно сходит на голые слова, вялые попытки его продлить, молчаливое согласие, а в мыслях - на усталое чувство необходимости и обречённой вынужденности.
В конце концов, пост-арестанту (он же - нео-каторжанин) все эти "братульцы-братухи" и "движухи-менжухи" становятся ненужными, неинтересными, тягостными. Он теперь вынужден тщательно скрывать от других утрату прежних идеалов. Жизнь налаживается! Налаживается и... диктует свои правила, перспективы, сваливает на голову зэка кучу разных житейских забот. Вследствие этого чувство собственничества берёт верх. Вынужден повторить старую истину: ничто не ново под луной. И ничто не вечно...
Итак, именовать узников пенитенциарной системы арестантами, выходит, не совсем корректно. Хотя в разговорной речи это давным давно принято. Каторжанами же звать обитателей зон вообще архаично и отдаёт фальшивым пафосом. Однако топнувшие по несколько ходок пожилые мужчины, бывает, называют себя - "старый каторжанин".
Так как же в общем и целом принято называть обитателей тюрем, исправительных лагерей и прочих пенитенциарных учреждений, связанных с лишением свободы?
Вот, наконец, и подобрались к этому резкому и пугающему слову - "зэк". Что же оно означает? Многие ошибочно полагают, что оно произошло от слова "заключённый" путём его сокращения и трансформации гласной "а" в "э". В просторечьи можно услышать ещё слово "зык" и производные от него: "зыки", "зычка", “зычонок" и так далее. В действительности это слово изначально звучало как "зэка", с ударением на последнем слоге. А писалось оно аббревиатурой “з/к”, которая расшифровывается как "заключённый каналармеец". Это официальное название спецконтингента строителей Беломоро-Балтийского канала, правдами и неправдами, по суду и без суда свозимых и сгоняемых туда вооружённой охраной, как на каторгу, в начале тридцатых годов XX века.
После посещения этой "стройки" Виктор Шкловский рассказывал, что чувствовал себя там, как чернобурая лиса в меховом магазине.
А слово "зэк" в итоге закрепилось, стало общеупотребительным в разговорной речи, а позднее и в литературном языке. Хотя, повторяю, изначально оно имело совсем иное, специфическое и значение, и назначение, но сейчас является собирательным названием всех категорий узников независимо от их юридического официального статуса, образа жизни и масти.
Примечание:
* пенитенциарный - от лат. "penitentiarius" - карательный.
Вся правда о современной российской тюрьме в книге "Субцивилизация"!
Читайте на ЛитРес:
#тюрьма
#книги_о_тюрьме
#сидевшие_писатели