Эта история не про любовные победы, а про честный итог. Да, я был тем, кого шёпотом называют “вечно востребованный”. Ухоженный, с юмором, всегда с чем-то интересным в рукаве. Женщины появлялись легко – от разведёнок до вдов, от уставших от брака до тех, кто “ещё подумает, нужен ли мне мужчина”.
Казалось бы, чего ещё желать? Но вот я сижу с бокалом красного, пишу этот текст, и понимаю: рядом снова никого. Хотя были те, с кем мог бы остаться. Но не остался. Значит, не просто так.
Сорок с хвостиком – они живые, горячие, но будто бегут всё время от себя
Женщина 44 лет вошла в мою жизнь легко, быстро и как ураган – закрутила, засмеялась, придумала куда поехать и как правильно заваривать матчу. С ней было весело, живо и немного не по себе. Всё происходило слишком стремительно: темы, эмоции, планы.
Она искала якорь, а я – покой. И в какой-то момент понял: ей от меня нужно, чтобы я был доказательством того, что “её ещё хотят”. Она выглядела сногсшибательно, смеялась громко, всё контролировала, но каждый вечер проверяла – достаточно ли я включён, реагирую ли, не охладел ли.
Это был роман с ритмом на пределе. Я не устал. Но перестал дышать. Мы оба были на высоте – но не вместе. Я был рядом, но как будто в спектакле: аплодисменты, сцена, роли. Без возможности просто сесть на край сцены и выдохнуть.
Шестидесятилетняя удивила не мудростью, а тем, что ей вообще не нужно было меня удерживать
С ней всё было иначе. Мы познакомились в кафе, она смотрела на людей, а не на телефон. Разговаривала медленно. Не старалась понравиться. Не хвасталась, не кокетничала, не анализировала. Просто сидела рядом – и становилось тепло.
Она не задавала вопросов, которые нужно было угадывать, и не ждала идеальных реакций. С ней было легко быть собой: с морщинами, со странностями, с тишиной. И, знаешь, я поймал себя на том, что боюсь. Не потому что скучно – а потому что почувствовал, как теряю ощущение, что управляю ситуацией.
Её внутренняя независимость не требовала моей включённости. Она просто жила рядом. Я не был нужен ей. Я был – приятен. Возможно, любим. Но не как воздух. И тогда мне стало страшно: а нужен ли я вообще, если женщина может быть настолько цельной?
Я ушёл не потому что не хотел быть рядом. А потому что не знал, как быть не главным. Не центром. Не опорой. Просто – частью жизни другого взрослого человека.
И вот теперь я один. Не потому что нет женщин. А потому что нет ответа, зачем мне отношения
Это не драма. Это взрослая тишина после череды бурных аплодисментов. Я всё ещё нравлюсь. Иногда знакомлюсь. Иногда просыпаюсь не один. Но всё чаще – просыпаюсь не с той, с кем хочется заваривать кофе, спорить о кино, молчать в машине.
Я не устал от женщин. Я устал от ощущения, что всё снова сначала, что опять надо “нравиться”, вести, удивлять. Я хочу быть с той, рядом с кем можно быть неэффектным. Не нужным, а желанным. Не спасателем, не добытчиком, не клоуном. Просто собой.
Это трудно, когда всю жизнь был мужчиной, к которому тянутся. Но тянуться – ещё не значит держаться. И вот в этом мой урок. Я слишком долго был в отношениях, в которых был кем-то, но не собой. И теперь мне хочется только одного – чтобы меня видели не как фигуру, а как человека. Без обязательства «доказывать», без страха «разочаровать».
Возраст – не цифра. Это то, как быстро ты понимаешь, что тебе больше не хочется играть роли
Я жил с разными женщинами. Все они были красивыми, умными, яркими. Но “своей” не стала ни одна. Возможно, потому что я всё ещё не научился быть с кем-то без роли. А возможно, потому что я всё ещё жду ту, рядом с которой не нужно будет притворяться даже на полтона.
И да, мне 57. И я не тороплюсь. Потому что впервые за долгие годы я не пытаюсь никого удержать. Я просто иду – и надеюсь встретить ту, рядом с которой захочется остаться не потому, что нужно. А потому что тихо, тепло и не надо быть другим.
Может быть, она не будет идеальной. Может, она будет спорить со мной, иногда раздражать, иногда уходить в себя. Но если при этом я смогу быть собой, а она – собой, и нам всё равно захочется вернуться друг к другу… это будет уже не роль. Это будет жизнь.
А пока я один. И это не одиночество. Это пауза. В которой я наконец перестал бежать.