Врач скорой уже собралась выходить из квартиры пациента, но стоя на пороге, услышала чьи-то сто-н из спальни. Открыв дверь, она закричала от уж-аса. Медлить было нельзя…
Метель тополиного пуха началась раньше, чем ей полагалась. У кого еще не навязла в зубах песня «Иванушек» про жару, июнь, лунные ночи и первый поцелуй? Так вот, стоял не июнь, а май. Причем май безумный – с жарой в начале, снегом – в середине и летом – в конце. Традициями положено держаться сирени, но уж отцветали пионы. И метель, и поземка из тополиного пуха заставляла прохожих касаться лиц, будто люди умывались на ходу, и стряхивать пух с одежды.
Но если закинешь голову – как же красиво! Белые хлопья – в голубом высоком небе – куда там снегопаду! Так и кажется, что летят эти хлопья с той высоты, где живет кто-то неведомый, где возможно чудо.
Каждый год в это «тополиное время» Ирина Сергеевна вспоминала свою легкомысленную бабушку, которая когда-то, когда Ира была еще совсем маленькой, разрешила ей любимую забаву мальчишек – взять коробок спичек и поджигать пуховые «реки» и «озера».
Ира даже не поняла сначала, что случилось. Было целое пуховое облако, лежало на земле. Она бросила зажженную спичку, предвкушая мгновенное высокое пламя.
А потом подружка с ужасом смотрела на нее, и тыкала пальцем, не в силах ничего сказать. Пламя взвилось и исчезло, но Ира лишилась бровей и ресниц, обо-жгла щеки… Даже бо-ль почувствовала не сразу. Какая-то женщина, проходившая мимо, велела девочкам зайти в ближайший подъезд, позвонить в «четвертую» квартиру.
- Там живет врач «ско-рой», она тебе поможет.
Ира не запомнила, как выглядела врач – она держала глаза закрытыми, веки тоже были опа-лены. Лишь слышала голос- ровный, с успокаивающими интонациями, и ощущала прикосновение чего-то холодного, влажного, унимающего боль.
…Несколько недель Ира не выходила из дома – пока с лица не сошли ожоги.
А когда восемь лет спустя она окончила школу - без всяких сомнений подала документы в медицинский институт. Может быть, Ирина сама не отдавала отчета в том, как повлиял на нее тот случай. И лишь годы спустя поняла, что желание стать врачом зародилось в ней именно тогда.
Прошли годы. Много. Чья-нибудь жизнь могла уложиться в них. Давно уже не было на свете бабушки. Да что там – сама Ирина Сергеевна была уже немолода.
И вот она – врач «скорой помощи».
Врачей на станции мало, в основном фельдшера и медсестры.
Ирина Сергеевна устает. От бессонных ночей, от напряжения, от тяжелых случаев, с которыми сталкивается, от хамства, с которым сталкивается на каждом шагу. Она уже не может спать, как все люди. Если вечером не дежурит, то дома тяжелый, неодолимый сон наваливается на нее ранним вечером, часов в восемь. А сразу после полуночи Ирина Сергеевна просыпается. Опытом проверено – заснуть она не сможет еще долго, будет ворочаться в постели, тер-зать телефон. А ближе к рассвету словно провалится куда-то. И с какой же тяжелой головой вскоре придется подниматься…
На днях Ирине Сергевне пришлось успокаивать молоденькую фельдшерицу, новенькую в их коллективе. Девушка поехала ночью на автомобильную ава-рию, но помочь жерт-вам уже ничем было нельзя. Потом Настя сидела на станции в ист-ерике, и нужно было найти такие слова, чтобы она не сломалась, а понемногу привыкала, адаптировалась к своей профессии.
Многое могла бы рассказать новенькой Ирина Сергеевна, но подумала, что пока не время. Обняла, дала выплакаться у себя на плече, погладила по волосам, как маленькую
- Знаешь аптеку на площади Победы? – спросила она.
- Какую? – шмыгнула носом Настя.
- Ту, что в розовой «сталинке», на первом этаже…. Ах, ты уже и не помнишь, что она там была…. Не застала. …Я тогда ездила на вызов. Нар-ко-ман с но-жом на-бро-сился на женщину-фармацевта. У нее остались муж и маленькие дети. Центр города, а аптека до сих пор стоит закрытая после того случая. То ли хозяин не решился вновь открыть, то ли не идет туда работать никто… Настя, иногда мы не успеваем, или просто не в силах ничего сделать. Но если ты тут останешься, то увидишь, что гораздо чаще ты можешь помочь. Реально помочь.
…Сегодня Ирина Сергеевна работала одна. Теплый сезон, настала пора отпусков. Каждый на станции пахал за себя, и за кого-то из коллег. Ирина Сергеевна знала в лицо многих горожан, некоторые из них были ее постоянными пациентами. Но у этого мужчины она не была ни разу.
Иван Андреевич Фролов. Шестьдесят пять лет, второй вызов за сегодня. Первый раз вызвал «скорую» два часа назад, когда почувствовал себя плохо, ездил Алихбер, молодой парень, советовался с Ириной Сергеевной по телефону:
- Вот не знаю, то ли отра-вился мужик грибами, то ли к невро-логию его везти. Мутит конкретно, дав-ление высокое…
Ирина Сергеевна задавала уточняющие вопросы, консультировала.
Потом диспетчер сказала ей, что поступил повторный вызов. На этот раз Ирина взяла его сама.
…Дверь оказалась не заперта. Это была типичная холостяцкая квартира, очень чистая, но о каком-то уюте здесь речи не шло. Пожилой мужчина лежал на диване неподвижно. Лицо его было бледным, глаза закрыты. Он не среагировал на появление врача, и Ирина Сергеевна быстро поняла – почему. Боялся пошевелиться, чтобы не стош-нило. Рядом с диваном стояло ведро. Пустое. На табуретке – листок с названиями пре-паратов, работа Алихбера. И тарелка с маринованными грибами здесь же, почему-то. Наверное, фельдшер хотел своими глазами посмотреть, что ел пациент. Все в порядке, маслята.
Ирина Сергеевна привыкла работать в ситуации, когда бо-льной не сразу мог ответить на ее вопросы.
Она измерила дав-ление – упало, но все равно еще высокое. Потребовалось время и несколько уко-лов, чтобы пожилому человеку стало лучше.
- Ну как, Иван Андреевич? – она никогда не называла пациентов «мужчина», «дедушка», всегда старалась по имени-отчеству.
- Спасибо, - Фролов перевел дыхание, - Отпускает.
Он открыл, наконец, глаза, и в них читалось видимое облегчение.
- Встал сегодня, и так голова закружилась, что не могу понять – где пол, где потолок… И му-тит прямо до холодного пота…Мальчик приезжал, пытался что-то сделать, но помогло ненадолго…Вроде задремал, а проснулся – и опять накатило…
Ирина Сергеевна задержалась. Она говорила о необходимости вызвать участкового врача, еще надо обязательно посетить нев-ропатолога, пройти обследование…
- Вы же понимаете, что нельзя всё оставлять все просто так. Если такой приступ повторится, последствия могут быть более тяжелыми. Вы живете один?
- Вы, наверное, заметили, - голос у Ивана Андреевича был еще слабым, однако слова он произносил отчетливо, говорил связно, и это уже обнадеживало, - Я понимаю, что мне нельзя свалиться. Ухаживать некому.
- Я рада, что мы с вами договорились…
- Извините, у меня еще нет сил, чтобы проводить вас до двери…Я полежу пока…
- Лежите-лежите. Если будете вставать в ту-алет, то осторожно. Сядьте сначала, привыкнете к новому положению, потом осторожно поднимайтесь…А за меня не беспокойтесь – выход найду и дверь за собой закрою.
- Возьмите там, на столе, в вазочке… шоколадку… и яблоки…
Ирина Сергеевна только головой покачала. И такое бывало нередко. Пациенты, когда им становилось лучше, пытались ее чем-нибудь угостить, предлагали чаю. Почти никогда она не задерживалась сверх положенного, работа напряженная, лишней минуты нет.
На этот раз она не могла не признаться самой себе, что больной произвел на нее впечатление. Вроде бы несложный случай, но он запомнится. Ирина Сергеевна - если у нее выдавалось свободное время – любила читать любовные романы. Что-то легкое, бездумное. Там ей и встретилась фраза «со следами былой красоты на лице». То же самое она могла сказать и об этом мужчине.
Ирина Сергеевна не сомневалась, что в молодости он был очень красив. И, хотя разговор между ними был коротким и самым простым, она ощутила – от этого мужчины исходило что-то трагическое.
Ирина Сергеевна решила – завтра она позвонит ему, и спросит- был ли участковый, назначил ли лечение? Она редко поступала так – за сутки поступало много вызовов, и, если бы она взялась пост фактум контролировать состояние всех пациентов….
Нет, этого просто невозможно было себе представить…. Но Фролов, похоже, абсолютно одинок. И ему удалось чем-то тронуть ее.
Ирина Сергеевна уже выходила из квартиры, как вдруг отчетливо различила за спиной – стоны. Это не мог быть Иван Андреевич, голос женский.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, больше «на автомате» Ирина Сергеевна вернулась, открыла дверь в спальню – и невольно вскрикну-ла…
На полу лежала девушка….Неподвижно лежала, как слома-нная кукла. Только темное пятно, которое расползалось вокруг нее, говорило о том, что происходит что-то ст-рашное.
Медлить было нельзя…
Продолжение следует
ПС. Как только дзен наливает чуток показов, приходят новые читатели, приходится объяснять. У Дзена есть множество слов, которые он относит к тра -гическому контенту, к шо-к контенту и блокирует или ограничивает статью, а то и весь канал. Отсюда дефисы, пропуски между буквами, звёздочки и тыпы - авторы пытаются сказать то, что нужно по смыслу и избежать блокировки