На днях я рассказывал о драматической истории, что привела к концу жизнь известного мецената, нефтепромышленника-миллионщика (как произносили это слово в те времена) и акционера многих тогдашних организаций Николая Лазаревича Тарасова. И обещал вскоре еще раз вернуться к нему.
Для этого я на день прервусь с прогулкой по центру Белого города в окрестностях Большого театра, улиц Большой Дмитровки, Петровки и Кузнецкого Моста. Те истории, а также все, что я писал об этом районе раньше, можно будет прочесть в отдельной подборке:
Тарасов прожил на свете всего двадцать восемь лет. Получив от своего отца наследство, он в общем-то мог бы ни дня в своей жизни не работать. Да он так и прослыл московским щеголем и ловеласом, красавцем с внешностью артиста и звездой буржуазной богемы. Человеком, который никому не доверял, человеком жизнелюбивым, но не жизнеспособным.
Многие сравнивали его с Евгением Онегиным, говорили, что он рано успел разочароваться в жизни, в которой все давалось ему без труда.
Он со своим другом Никитой Федоровичем Балиевым – актером, режиссером и конферансье – основал в 1908 году пародийный театр-кабаре «Летучая мышь». Но еще за два года до этого, узнав, что у МХАТа случились финансовые затруднения, вручил Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко тридцать тысяч рублей и сделался пайщиком театра.
А 31 октября 1910-го произошла трагедия. Узнав из газеты, что его бывшая любовница Ольга Грибова умерла в больнице, Николай Лазаревич покончил с собой.
В последний путь Тарасова провожала тысячная толпа. Огромная цепочка экипажей следовала за гробом к Армянскому участку Ваганьковского кладбища. А…
…Во МХАТе в этот день отменили спектакль
Памятник для могилы Николая Тарасова создал по его посмертной маске скульптор Николай Андреевич Андреев. Позднее его назовут вершиной творчества мастера и лучшим шедевром мемориального искусства.
Однако прошло время, и сам памятник разделил судьбу человека, которого изображал. В сороковых годах фигуры, полулежащей в кресле в окружении каменных плакальщиц, вдруг не стало. Кто-то говорит, что бронзовое изваяние банально украли, кто-то утверждал, что во время войны оно пошло на металл для орудий. Есть даже свидетельства, что голову памятника при этом отрезали и она хранилась в музее МХАТ, а при восстановлении скульптуры ее приставили к новому телу.
(3 фото)
Так или иначе, сегодня это уже не тот самый памятник, а его копия, выполненная скульптором Юрием Григорьевичем Ореховым.
Об этом говорит совсем маленькая бронзовая табличка, вделанная в гранитный постамент. Текст на ней читается с некоторым трудом, вот он:
«Мемориальный памятник меценату Московского художественного театра, основателю Театра-Кабаре «Летучая мышь» Николаю Лазаревичу Тарасову создан в 1911 году скульптором Николаем Андреевым. Утраченная бронзовая фигура воссоздана Юрием Григорьевичем Ореховым в 1991 году при помощи мецената Гамлета Ашотовича Мирзояна. Инициатива восстановления памятника принадлежит Московскому фонду культуры, а заботу по реализации замысла взял на себя художник Сурен Григорьевич Мальян»
Такова была трагическая судьба человека, такова непростая судьба его памятника. Но чтобы не заканчивать статью на печальной ноте, покажу небольшой, но привлекший мое внимание…
…Храм Святого Воскресения Христова (Сурб Арутюн)
Это третий армянский храм, построенный в Москве, и долгое время он оставался единственным, после того как в двадцатые годы снесли церковь Успения Богородицы на Пресне, а в тридцатые – Крестовоздвиженскую в Армянском переулке.
Его построили в 1808-1815 годах на территории армянского кладбища, что расположилось напротив Ваганьковского и официально именуется его «Армянским участком».
«Храмъ сей сооруженъ во имя Воскресенія Христова иждивеніемъ благочестивыхъ мужей, двухъ братьевъ, Мины и Якима Лазаревичей Лазаревыхъ, в вѣчную память ихъ и всѣхъ кровныхъ своихъ въ лѣто Господне 1815-го июня 1-го дня въ первопрестольной столицѣ Москвѣ».
Автор его проекта – архитектор Афанасий Григорьевич Григорьев, сын крепостных крестьян, сумевший стать одним из ведущих мастеров московского ампира, соработник Доменико Жилярди в возрождении многих общественных зданий Москвы после пожара 1812 года, автор дворянских усадеб и храмов.
К слову сказать, кирпичную ограду вокруг армянского кладбища с башнями и воротами – настоящее произведение архитектурного искусства – построили в 1859 году по проекту еще одного гениального русского зодчего Михаила Доримедонтовича Быковского. Она стала самой первой в Москве кладбищенской оградой из камня.
(6 фото)
Воскресенский храм чудом сохранился до наших дней. В советское время в нем открыли гранитную мастерскую, но 5 мая 1956 года вернули прихожанам Армянской апостольской церкви. Пожалуй, он стал самым первым московским храмом, в котором возродились богослужения, еще за десятилетия до того, как это начало происходить с русскими православными церквями.
(12 фото)
Отдельный шедевр и произведение искусства его резные деревянные двери.
(3 фото)
Сама церковь для русского человека может показаться необычной. Но что-то в ней завораживает и не оставляет равнодушным.
(12 фото)
Как и огромный вопрос, кто и почему с таким усердием пытается рассорить наши народы. Хотя, ответ очевиден.
(21 фото)
Под храмом находится ныне замурованная фамильная усыпальница двадцати трех представителей дворянского рода Лазаревых (Лазарянов), основателей кладбища и инициаторов строительства самого храма. Кто-то из них был перезахоронен здесь после того как уничтожили пресненскую армянскую церковь.
А еще, гуляя по аллеям, я удивлялся тому, сколько русских фамилий и имен встречал на надгробиях. И это тоже к вопросу, заданному выше.
...Вместо постскриптума
На кладбищах я, как это отчего-то любят делать другие, почти никогда не фотографирую. С большим трудом понимаю тех, кто устраивает по старинным некрополям экскурсии. Поэтому сегодняшняя заметка необычна и совершенно нехарактерна для меня. Но эту маленькую церковь мне очень захотелось вам показать. И коротко рассказать об одном здешнем захоронении.
Самое удивительное, что в день, когда я в первый раз снимал этот храм, ко мне неожиданно подошла женщина и начала спрашивать о каком-то захоронении. Я ответил, что не местный…
(4 фото)
Когда я был уже у выхода, она меня нагнала и сообщила, что интересовавшее ее надгробие она таки нашла. Только тогда я понял, что речь велась о могиле Николая Лазаревича Тарасова, о котором я писал в одной из своих статей.
На днях же так получилось, что речь о нем зашла снова, это и побудило меня закончить историю непривычным образом. Как получилось – судить читателю.
* * *
Большая и искренняя благодарность каждому, кто дочитал до конца.
Если статья вам понравилась и вы хотите отблагодарить автора делом, это можно сделать, нажав на кнопку «Поддержать» ниже.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!