Давид Альфаро Сикейрос относился к тем выходцам из буржуазных семейств, которые, пользуясь доставшимися им с рождения благами, с энтузиазмом разрушали капиталистическую систему. Писатель Хосе Ревуэльтас сказал про художника, что, если против Сикейроса кто-то выступал «на коне», то он выезжал «на танке». Или брался за пистолет, хотя бы…
Родился Сикейрос 26 декабря 1896 года в мексиканском городе Камарго в семье состоятельного адвоката. Мальчика звали по первому имени Хосе, но потом Хосе «отвалился». Второе крестильное имя – Альфаро – осталось, но сам художник предпочитал именовать себя Давидом – из уважения к знаменитой статуи Микеланджело, да и к самому библейскому персонажу, сразившему великана Голиафа.
Искусством он «заболел», когда наблюдал за мастерами, расписывающими интерьеры дома Сикейросов. Отец к увлечению отпрыска относился снисходительно и выделил средства, необходимые для поступления в столичную академию Сан-Карлос.
Начало учебы пришлось на 1911 год, как раз, когда была свергнута диктатура Порфирио Диаса. Революция переросла в Гражданскую войну, продолжавшуюся до 1920 года. Давид, несмотря на юный возраст, в ней поучаствовал, на стороне, условно говоря центристов, группировавшихся вокруг Венустиано Каррансы, и даже дослужился до лейтенанта. А поскольку в войне периодически возникали перерывы, попутно Сикейрос успевал учиться на художника.
Опять же на отцовские деньги, он отправился расширять свои знания в Европу, окунувшись в богемную атмосферу Парижа и Барселона. Опубликованный им «Манифест революционного искусства» вполне соответствовал левацкому, коммунистическо-пролетарскому тренду. Расставляя все точки, по возвращении в Мексику Давид вступил в компартию и начал претворять в жизнь идеи, изложенные в своем манифесте. Лица с дубленной кожей, сжатые кулаки, глаза, взирающие на мир с болью и гневом – вот характерные черты персонажей его росписей и полотен.
Первой нашумевшей работой Сикейроса стала «Пролетарская мать» (1929), написанная всего за три песо по заказу старой крестьянки. Традиционалисты картину, конечно, раскритиковали, а вот сама старушка оценила ее как «добротную работу». Спустя несколько лет она не продала полотно даже за три тысячи песо, решив оставить детям и внукам.
Творческую деятельность Сикейрос совмещал с участием в митингах, забастовках, демонстрациях, периодически попадая в кутузку. В 1930 году терпение властей лопнуло и его сослали в городок Таско. Выплескивая революционную энергию в картинах, он приобрел известность и уехал в Соединенные Штаты.
Будущая жена Сикейроса, вспоминала как его пригласили расписать наружную стену школы. Художник навал свою работу «Митинг на улице». Закончилось все скандалом. Заказчиков взбесило даже не то, что автор изобразил классовую борьбу, а то, что среди митингующих фигурировала чернокожая женщина с ребенком. Нечего ей было делать среди белых… Сикейроса это порадовало: «Злобный вой моих противников мне дороже похвал. Раз реакция меня ненавидит, значит, я на верном пути»».
Вернувшись в Мексику, он начал оспаривать роль лидера пролетарских художников у Диего Риверы. Одна из дискуссий о путях развития искусства закончилась потасовкой между их сторонниками. Сикейрос и Ривера выхватили пистолеты, а когда все в ужасе замерли, выстрелили в потолок. Драка прекратилась.
Споры об искусстве переместились в политику. Когда в страну прибыл, изгнанный из СССР Лев Троцкий, Ривера поселил его в своем особняке, и, пускай не категорично, но заявил о поддержке IV Интернационала. Его оппонент был верен сталинской линии.
В 1937 году Сикейрос отправился добровольцем в Испанию, где дослужился до полковника республиканской армии.
Там же в Испании он женился на Анхелике Ареналь, прибывшей на войну в качестве корреспондентки газеты «Насиональ». Впрочем, их роман начался еще на родине. В отличии от некрасивого, но любвеобильного Риверы, импозантный Сикейрос, не носился сломя голову за каждой юбкой, а, вступив в брак стал образцовым супругом, отцом, дедом.
Когда стало ясно, что республиканцы Гражданскую войну проигрывают, советские товарищи предложили Сикейросу попробовать себя на ниве разведки. Первое задание было не лишено приятности. Ему следовало прокатиться по фашисткой Италии, собрав информацию по ряду вопросов.
Потом было несколько малозначительных эпизодов, и, наконец, участие в «охоте» на Троцкого. Для ликвидации «демона революции» создали две группы. Мексиканская, возглавляемая Сикейросом («Конь»), должна была отвлекать внимание мексиканских правоохранительных органов. Но само убийство возлагалась на испанскую группу Каридад Меркадер («Мать») и ее сына Рамона. Курировал операцию Наум Эйтингон.
Задача заключалась в том, чтобы не только убить Троцкого, но и не дать возможности обвинить в этом советские спецслужбы.
В ночь на 24 мая 1940 года Сикейрос во главе 25 переодетых в полицейскую форму боевиков устроил налет на виллу знаменитого эмигранта. Калитку им открыл один из американских охранников-троцкистов Роберт Харт. Оказавшись во внутреннем дворе, нападавшие открыли ураганный огонь по зданию, в котором находилась спальня Троцкого. Пятерых находившихся на вилле настоящих полицейских аккуратно связали. Американские охранники в течение четверти часа, пока трещали автоматные очереди, носа из дома не высовывали. При этом только у внука Троцкого Всеволода пуля поцарапала кожу на ноге. Сам «демон революции» и его супруга отлежались под кроватью. Считается, что, когда огонь прекратился, Сикейрос вбежал в спальню, но заглянуть под кровать не додумался. Иначе, мол, погиб бы товарищ Троцкий.
Но все нападение носило слишком показушный характер: много шума и минимум эффекта. Впрочем, один труп все-таки был. Помогавшего им Роберта Харта, нападавшие прихватили с собой, а потом застрелили.
Через два дня компартия Мексики выпустила заявление о своей непричастности к случившемуся и о том, что все нападавшие были «неконтролируемыми элементами и провокаторами». Смысл игры заключался в том, чтобы создать вокруг Троцкого атмосферу истерии, и, одновременно, переключить внимание полиции в другую сторону. План сработал. Усиливая охрану виллы, Троцкий и те, кто о нем заботился, прошляпили втершегося к нему в доверие Меркадера, который 21 августа завершил операцию «Утка» одним ударом ледоруба.
Заказчиков убийца не называл, и чтобы доказать причастность к случившемуся НКВД следовало поймать участников налета. 4 октября Сикейроса арестовали, но он дистанцировался от партии, отрицал связь с чекистами, а, главное настаивал на том, что Троцкого собирались просто попугать, чтобы он убрался подальше и не поганил мексиканскую землю. И еще поминал некие документы, которые должны были доказать связь Троцкого с «международной реакцией», захватить которые почему-то не получилось.
Самой уязвимой позицией было убийство Харта, но показания других участников нападения сходились на том, что Сикейрос увез американца живым и здоровым, а потом передал его братьям жены – Луису и Леопольду Ареналям.
Сам Сикейрос, впрочем, ни на кого не указывал, и, вопреки своему обычному красноречию, хранил молчание, даже когда коммунистическая пресса обзывала его «сумасшедшим» и «агентом-провокатором». Понимал - так надо партии.
В марте 1941 года Сикейроса выпустили из тюрьмы Лекумберри, передав ему совет-указание президента страны Авилы Камача: «Как можно скорее уезжайте из страны. По имеющимся у меня сведениям, ваши враги - троцкисты собираются убить вас. Я же этого отнюдь не хочу, особенно в период моего правления. Министр внутренних дел обеспечит все необходимое. Завтра утром вы вместе с женой и дочерью вылетите самолетом на Кубу». Сикейрос совету последовал, попросив доставить его в Чили, где у власти находились левые. Любая другая латиноамериканская страна могла выдать его американцам по обвинению в убийстве Харта.
В 1945 году художник вернулся в Мексику, где все делали вид, что никто ни на кого ни в обиде. Хотя осадок, наверное, остался.
В 1960 году войдя в высшее руководство мексиканской компартии, художник снова увлекся политической деятельностью и так достал вполне левое и прогрессивное правительство Адольфо Матиаса, что очередной раз оказался за решеткой.
Но его поддержала и Москва и однопартийцы. В 1964 году, после бурной международной кампании, художника выпустили на свободу, а вскоре наградили Ленинской премией «За укрепление мира между народами».
Скончался он 6 января 1974 года и был похоронен в Мехико в Ротонде выдающихся деятелей, неподалеку от Диего Риверы.