Трасса М-53, прозванная дальнобойщиками «Дорогой Теней», тянулась через бескрайние просторы Урала, затем теряясь где-то в Сибири. Зимой она становилась настоящим испытанием: заснеженные перевалы, километры ледяного безмолвия и жуткие морозы, от которых даже воздух казался хрупким. Виктор, дальнобойщик с двадцатилетним стажем, ненавидел эту дорогу, но она была его хлебом.
В ту ночь метель свирепствовала особенно яростно. Снежная крупа билась в лобовое стекло, дворники едва справлялись, и видимость не превышала пары десятков метров. Виктор вцепился в руль своего видавшего виды «Вольво», подсвечивая дорогу дальним светом. В кабине было тепло и пахло крепким кофе. Единственным его собеседником была радиостанция, настроенная на волну, где иногда можно было поймать обрывки болтовни таких же полуночников.
Примерно через час езды по абсолютно пустынному участку, когда мимо не проехал ни один встречный грузовик, радио начало странно шипеть. Сначала Виктор подумал, что это помехи от метели, но шипение стало навязчивым, а затем в нем послышались странные звуки, похожие на тихие вздохи, потом на бормотание. Он попробовал переключить волну, но треск и шепот следовали за ним по всем частотам.
«Глючит, старая рухлядь», – пробормотал Виктор, пытаясь отмахнуться от нарастающего беспокойства.
Он всмотрелся в боковое зеркало, чтобы убедиться, что за ним нет хвоста. В сгущающейся тьме, на долю секунды, ему показалось, что он видит нечто. Высокая, тонкая фигура стояла прямо на обочине, там, где только что был лишь сугроб, и смотрела прямо на него. Фигура была настолько чёрной, что казалась вырезанной из самой тьмы, а её очертания были расплывчатыми, как размытая фотография. Виктор моргнул, и фигура исчезла. Он потряс головой. «Устал, пора спать», – подумал он, но сон не шел.
Запах. В кабине появился странный запах. Сначала он был еле уловимым, похожим на сырую землю и что-то железное. Но по мере того, как он ехал, запах усиливался, смешиваясь с приторным, сладковатым ароматом, похожим на гнилые цветы или, что еще хуже, на разлагающуюся плоть. Он открыл окно на секунду, чтобы проветрить, но холодный воздух, ворвавшийся внутрь, лишь усилил этот жуткий аромат.
Внезапно в радио заговорил голос. Тихий, хриплый, но отчетливый. Он не принадлежал ни одному из дальнобойщиков, что он слышал до этого. Голос был похож на шелест сухих листьев и скрежет металла.
«Виктор… ты один? Ты устал, Виктор?»
У Виктора перехватило дыхание. Он резко схватился за ручку радио, чтобы выключить его, но пальцы отказывались слушаться. Голос продолжал, становясь громче:
«Не надо отключать. Мы здесь. Мы всегда с тобой. Дорога… она не отпускает.»
Виктор запаниковал. Он резко выругался и ударил по приборной панели. Радио замолчало. Лишь шипение и еле слышные вздохи продолжали доноситься из динамиков. Он почувствовал леденящий холод, словно кто-то дышал ему прямо в затылок. Холод был таким пронизывающим, что, несмотря на работающую печку, он задрожал. Он обернулся, но на заднем сиденье было пусто, лишь тени плясали от света фонарей.
Его взгляд снова упал на боковое зеркало. Там, в отражении, вместо белой пелены метели и сугробов, он увидел что-то другое. Лес, но не его обычный, земной лес. Деревья были искривлены и черны, их ветви тянулись к небу, как скрюченные пальцы. Земля под ними была серой и потрескавшейся, словно выжженная. И там, среди этого мёртвого пейзажа, он увидел ту самую чёрную фигуру. Она стояла посреди этого искажённого мира, но теперь её очертания были более чёткими. Высокая, нечеловечески тонкая, с длинными, заострёнными конечностями. Вместо лица – лишь провалы, из которых мерцали два тусклых, но пронзительных огонька. И самое жуткое – она была повернута лицом к нему, а не в сторону дороги. И она двигалась, не шагая, а скользя, приближаясь к грузовику внутри зеркала.
Виктор попытался надавить на газ, но нога словно приросла к педали. Руки вцепились в руль, но он чувствовал, что теряет над ним контроль. Машина виляла, её мотало из стороны в сторону, словно невидимая сила играла с ней. Радио снова заговорило, и теперь это был не один голос, а хор. Сотни голосов, шепчущих, плачущих, кричащих, зовущих его по имени. Все они повторяли одну фразу, которая эхом отдавалась у него в голове:
«Остановись… Ты наш… Дорога взяла тебя…»
Он посмотрел на дорогу перед собой. Она начала меняться. Снег исчез, асфальт стал чёрным и изъеденным, словно его никогда не чистили, на нем появились трещины и ямы, наполненные черной водой. Деревья по бокам дороги стали такими же чёрными и уродливыми, как те, что он видел в зеркале. Ему казалось, что из-под земли тянутся к нему скрюченные корни, пытаясь схватить за колеса.
Фигура в зеркале была уже совсем близко, её мерцающие глаза буравили его насквозь. Виктор ощутил невыносимый холод, исходящий от неё, который пронзал его насквозь, до самых костей. Его тело начало неметь. Он чувствовал, как его сознание затуманивается, растворяется в этом бесконечном кошмаре.
«Нет! Отпусти!» – закричал Виктор, но его голос был лишь хриплым шепотом, который заглушили голоса в радио.
Последнее, что он видел, было, как фигура в зеркале подняла свою длинную, костлявую руку, и её когтистые пальцы прижались к стеклу. В тот же миг в кабине раздался леденящий душу скрежет, словно тысячи гвоздей царапали металл, а потом — оглушительный рёв, который, казалось, исходил из самого нутра земли. Грузовик резко рванул с трассы в сторону леса, проломив снежный вал, и исчез в непроглядной чаще, оставив за собой лишь клубы снежной пыли и пугающую тишину.
Грузовик Виктора нашли спустя месяцы, когда сошел снег. Он был глубоко в тайге, в сотнях километров от ближайшей дороги, и стоял там, где, по идее, не могла проехать ни одна машина. Кабина была полностью обгоревшим остовом, но сам кузов остался нетронутым. Внутри ничего не нашли – ни тела Виктора, ни его личных вещей. Полиция списала все на аварию и самовозгорание, но никто не мог объяснить, как грузовик оказался так далеко в лесу без единой колеи.
Иногда, в особенно морозные и туманные ночи, дальнобойщики, проезжающие по пустынным участкам трассы М-53, рассказывают, что слышат странный, едва уловимый гул мотора, похожий на старый «Вольво». А если вслушаться в помехи на рации, можно различить тысячи шепчущих голосов, которые зовут по имени и повторяют одну и ту же жуткую фразу, заставляющую кровь стынуть в жилах:
«Ты наш… дорога взяла тебя… ты теперь тоже часть…»
#страшнаяисториянаночь #страшнаяистория #мистика #жуть #ужасы