Я ещё вовсю ревела и строила планы по штурму квартиры похитителей Маркиза и поездки в Иваново на поиски Жульки, как однажды вечером к нам пришла мамина сослуживица и предложила попугая. Она жила одиноко и большую часть времени проводила на службе, а попугай жил одиноко в её квартире и очень скучал.
Конечно, я была только за!
Кешка был волнистым попугайчиком жёлто-зелёного цвета. Появившись в нашей квартире, он поначалу очень боялся покидать свою крошечную клеточку, но постепенно влился в беспокойный и шумный коллектив нашей семьи. С большим удовольствием пробовал морковь и картошку, приготовленные для супа, мешанку для кроликов, хлеб, принесённый из магазина (мы тогда не знали, что этого вовсе нельзя). Бабушка была против, но Кешка не слушался, и пришлось выселить его из кухни в комнату. Ох и досталось же моим тетрадкам и книгам! Пришлось заточить бедолагу в клетке, от этого сильно страдали его чувства и наши уши. Наконец мы пришли к компромиссу — пока на кухне готовят, Кешка сидит в комнате, когда я делаю уроки, он на кухне. Однажды он даже бельё на улице вешал, сидел на плече у бабушки, а она собрала стирку в таз и пошла вешать, а Кешка сидел молча и не шевелился, чтоб не прогнала его. В общем, с Кешкой было здорово!
А причём тут Миксель? А вот причём! Кешенька у нас только завёлся, как пришла тётя Галя в гости, я ей попугая нашего показываю, а она расстроилась и говорит: «Ой, не успела я... У коллеги кошка котиться будет, и хотела я вам котёночка предложить».
Все понимали, что кот и попугай в одной квартире — идея плохая, но без котика нашу кладовку с картошкой стали посещать мыши, и котика решили заказать. Заказали и стали ждать — ждали, ждали, да и почти позабыли. Как однажды поздно вечером звонок, я открывать, а там — тётя Галя из своего Покрова приехала и из-за пазухи достаёт котёночка. Он маленький, глазки ещё молочные, а цепляется за неё, еле оторвали, и он ко мне прилепился, так мы с ним спать и легли. Проснулись рано, потому что котёночек тоненько и жалобно пищал. Стали мы ему условия делать, самое главное — большую плоскую консервную банку с песком, к счастью, котёнок хоть и маленький, а к этому сооружению был приучен.
Потом мяса ему меленько накрошили и молока налили. Но он, должно быть, ещё не понимал, что жизнь его изменилась, и искал маму и братьев. «Эх ты! Миксель-Пиксель», — сказал дедушка. Тут все стали думать, как назвать, я как-то уже рассказывала, что тогда все называли животных очень проверенными именами, без всяких выдумок.
— Васька?
— У соседей Васька, как мы их звать станем?
— Пушок?
— Он гладкошерстный!
— Рыжик?
— Так он не весь рыжий, только спинка с хвостом да на мордочке чуточку.
Спорили мы, спорили, а котёнок пикал да микал.
Так и остался Миксель-Пиксель, а Ванечка дед добавил, чтоб смешно было.
И вот как-то пришёл к нам дед Витя в гости, я ему котёнком хвастаться стала и как зовут сказала.
— Что это за кличка такая, так ни одного кота не зовут! Кто ж тебе его так звать разрешил?
— Других не зовут. А нашего зовут! Так дедушка назвал!
— Ну если Александр Дмитриевич, то ладно. Но я буду его Ванечка звать. А то мало ли чего люди подумают...
- Кому и какое дело до того, как зовут своих животных знакомые, я как не понимала, так и не понимаю до сих пор.
Имянаречение вопрос, конечно, важный, но у котёнка были дела и поважнее: хорошо кушать, играть и расти — вот были его основные задачи, и выполнял он их на ура!
Глаза из молочных стали жёлто-зелёными, длинный рыжий хвост торчком, белые лапы всегда готовы к прыжку, к бегу, к хвату. А потрогать белое пузико было строжайше запрещено, но такое оно было мягенькое и беленькое, что царапины с моих рук не сходили. Вообще это был очень своенравный котик и очень крупный, мы его с дедом на безмене взвешивали, и если после еды, да в брезентовой сумке для инструмента, да округлить, то получалось аж десять кило! Чем дед очень гордился и покупал ему дефицитного мяса с машины.
- Если читатель не помнит или не знает, то «с машины» — это когда в магазинах пустые полки, но вдруг где-то встаёт грузовик, откидывает борт, и вокруг сразу очередь и давка, кто чего покупает ещё не ясно, но что-то продают и всем очень надо. И никого не смущает, что сливочное масло лежит вперемешку с тушами коров и свиней, которых тут же разрубает на куски топором мужик-водитель, а тётка берёт и заворачивает в газету, одновременно взвешивая и считая деньги. Никого не смущало и то, что на этих же грузовиках возили навоз и даже не думали вымыть, прежде чем складывать туда продукты.
Ещё Миксель-Пиксель был охотником хоть куда, ловить мышей он начал почти сразу, как завёлся у нас.
— Наденька, миленькая ты моя! — вбежал дед как-то утром к нам на кухню. — Ты смотри чего я тебе несу! — и гордо вытащил из кармана окровавленную мышь...
Когда бабушка перестала ругаться, я смеяться, а тётя Таня сняла с лица мокрую марлю. Дед приступил к рассказу:
— Пошёл я по твоему указу за картошкой, и Миксель со мной увязался (действительно, дед все хозяйственные дела делал только по приказу бабушки, а иначе и с дивана не встанет, а котёнок везде с людьми ходил, как собака), я кладовку открыл, а он вперёд меня и туда за ящики и давай шерудить! И добыл! Какой хороший кот, вот Галька молодец! Ох, Светка, береги Кешку!
И я берегла изо всех сил — Кешка в комнате, Миксель-Пиксель на кухне, и наоборот. А когда гулять шла, то Миксель гулял вместе со мной, только на отдалении, и тут мы обнаружили, что он кот не простой, а сторожевой! Я и другие девочки играли во что-то своё девчёночье, как мальчишки решили в нас репейниками кидать, да только не получилось у них! Из кустов с жутким мявом-воем на них пошёл Миксель, да как пошёл! Хвост трубой, спина другой, уши прижаты, зубы оскалены... Мальчишки бежать, а мы Микселя гладить.
А потом случилась беда... Мама решила, что надо на море ехать и меня взять. Конечно, море это замечательно, поезд, в котором я со всеми ребятами подружилась, отвёз нас в довольно дикое место, с частным сектором и необорудованным пляжем, там мы заселились к какой-то родственнице знакомых, и я помогала хозяйке со скотиной и дружила с местными девочками, и в речке купалась, и с мамой на море в автобусе каталась. Обратно мы везли и варенье, и соленье, и сушеное, и свежее в таком количестве, что нас на вокзале в Москве встречали бабушка и дедушка. Я всю дорогу спрашивала; как утята? как кролики? как ёжик? как Миксель? как Кеша?
Но на все вопросы получала укор, что о бабушке не спросила, да о дедушке, да о других бабушках и дедушках, о тётях, да о дядях, да о стареньких прабабушках Стеше да Мане... Так мы домой приехали, в квартиру зашли и я узнала, что бабушка была занята, дедушки не было, а Тане делать больше нечего как за твоим попугаем глядеть, и вылетел он в комнату, а Миксель хоть и спал крепко, вмиг проснулся да прыгнул, и не стало Кешеньки...
Ой, как я злилась, как рыдала, но ничего не поделать, Миксель же не знал и не понимал, что есть попугай, а что мышь... А потом и с Микселем беда настала, он был уже кот взрослый, конечно, тогда котов и кошек не кастрировали, и повадился метить. Сперва входную дверь, потом туалетную и в ванную, потом нашу с мамой и бабушкой, а потом тёть Танину. Мыли мы и содой, и нашатырём, и уксусом, и белизной, и хлоркой... А кот не унимался, это-то его и погубило. Решили все, что в квартире такому «опрыскивателю» делать нечего, и отнесли в Доможирово к бабушке Капе, чтоб в сарае жил и мышей пугал. Только он не захотел в сарае сидеть, а нашёл щёлочку да и вылез, и куда потом делся, никто не знает. Из старого дома ушёл, в квартиру не пришёл, на дороге раздавленного не видали, ребята из Доможирово его хорошо знали, ведь он с нами ходил, как собачка, и тоже не видали, с Ключика — это улица, где наша квартира была — тоже никто не видел...
Вот этой историей и закончился сборник рассказов «Животные моего детства», конечно, сюда вошли далеко не все, а только самые запоминающийся и, на мой взгляд, интересные читателю истории.
А о чём буду рассказывать дальше я, предупрежу завтра.