август-сентябрь 2020 год
После корпоратива я очень долго приходила в норму, даже заболела бронхитом (психосоматика чистой воды) и ушла на больничный. Я была опустошена внутри и снова и снова крутила в голове одну и ту же мысль: «Всё кончено, так жить больше нельзя». Я выходила во двор, в прекрасный, благоустроенный сад, с беседкой, газоном и фонтаном, полуложилась в кресло, заворачивалась в плед и подолгу смотрела в небо. Я понимала, что мне скоро придётся покинуть этот дом, я привыкала к этой мысли. Надо мной огромное облако. Оно никуда не плывет, это автономный кусочек неба, просто не бесконечный. Оно похоже … на слона? На старую, умирающую черепаху? А если приглядеться, то, пожалуй, оно напоминает чью-то з.а.дницу. Вот так всё расплывчато в этом мире. Смотришь вдаль и кажется, что из этого клубящегося тумана вот-вот проступят очертания твоего будущего. Но пока никакого будущего и в помине нет, а есть человек, с которым я через две недели буду отмечать годовщину: десять лет со дня свадьбы, если он, конечно, об этом вспомнит. А даже если и нет, что это изменит? 10 лет брака — это в любом случае уже свершившийся факт.
Он ведь красив, мой муж, объективно и беспристрастно: в нем два метра роста, 95 – веса, у него золотые трудолюбивые руки, мужественность и сила, он неутомимый любовник. А я смотрю на него и равнодушно размышляю, что какую-нибудь женщину это осчастливит. Раньше была какая-то ревность, жадность: как так, отдать такое тело другой бабе?! А сейчас: ну это же просто тело. Да, привычное, знакомое…но, боже мой, провести всю жизнь вот так, соседями, в ожидании, когда он вернется из своей основной жизни… а после возвращения смотреть на его затылок, освещенный монитором? Разве тело того стоит? Но всё равно вот так просто отдать такой объект — раньше было жалко, немыслимо. А теперь уже наверное нет, всё равно. Муж стал вызывать во мне ту же смесь ненависти с отвращением, которую я испытывала к себе, но слабее. Однако вёл он себя как ни в чём ни бывало, и был вполне доволен своей жизнью. Меня не радовал ремонт, я понимала, что если захочу уйти от А., я всё это оставлю ему, что я не имею никакого отношения к этому дому и мне придётся начинать всё с нуля. Постепенно я выдохнула, отстранилась и сосредоточилась на своих делах. Когда тебя захватывают эмоции, особенно негативные, то кажется, что это никогда не кончится, будет всегда с тобой. А на самом деле всё проходит, как пел Михаил Боярский. Понемногу жизнь вошла в колею, и я начала себя немного радовать. Простыми какими-то, обычными вещами. Например, увидев на даче у свекрови чудные фиолетово-чёрные ирисы, я срезала букет и устроила себе фотосессию. Я получилась красивой и грустной, что вполне отражало моё внутреннее состояние. Однако иногда накрывала такая тоска, такое одиночество, как будто я снова д.у.рочка-студентка, жалкая и ничтожная, будто не было всех этих лет взросления и осознания. К сожалению, деп.рессия перешла в хроническую форму и продолжала меня доедать. Мысли в голове всплывали самые мрачные. В одну ночь было настолько тошно, что я разблокировала Художника. Он написал мне сам на следующий день, был весьма мил и мне даже показалось, что он хочет всё вернуть. Я как раз улетала в командировку в Москву и почувствовала эмоциональный подъём от путешествия и собственных надежд. Я даже начала улыбаться: на фоне моей долгоиграющей депрессии это казалось почти счастьем, как небольшая оттепель в студёную пору. Ехала в аэропорт, мечтая, как снова обрету свою Нарнию, как мы опять будем пить в.ино на балконе. И всё будет как было, ага. Я слала ему селфи на фоне огней Москва-Сити и с палубы корабля, почти яхты, на котором была наша презентация — в подтверждение, какая я шикарная женщина. Он отвечал, но чуть менее восторженно, чем я от него ждала. А я ждала, что он позовёт меня к себе и вернёт всё, как было. В голове крутилась старая глупая песенка «Отпетых мошенников»:
Люби меня, люби
Жарким огнём
Ночью и днём сердце сжигая
Люби меня, люби
Не исчезай, не улетай -
Я умоляю,
- этот призыв будто шёл изнутри меня, я скучала по проявлениям любви, я хотела снова ощутить себя красивой, любимой, желанной моим рыцарем, вернуться в мою волшебную страну, к которой я так привязалась, я предвкушала это. Прилетела домой 3 сентября, написала ему, что завтра совершенно свободна. Он предложил погулять. Я напомнила ему:
-Ты же знаешь же, что я не могу с тобой гулять
-Ну я же как друг приглашаю. А ко мне нельзя. Я с девушкой встречаюсь, она у меня живёт...
«Таддам!!!» услышала я, будто мою голову схлопнули двумя цимбалами.
«Д.ура, ду.ра, какая же я дур.а», - стучало в мозгу мелким, медным, противным ритмом. Я снова заблокировала Художника, легла на кровать, накрылась с головой одеялом, будто закрываясь от этого злого мира. Я хотела, чтобы он мне нарисовал мой уютный уголок, мой пледик, мой балкон и ощущение, что я любима и необходима. Сама я не могла, не умела, мне нужен был кто-то. Но он рисовал какую-то другую девушку, моложе меня и лучше... а я... я была прочитанной книгой, неинтересной и потрёпанной, я больше не годилась для того, чтобы поставить вокруг меня золочёную рамку и любоваться. Моя полночь пробила, моя карета превратилась в тыкву. От осознания этого я ревела так сильно, что у меня заболело сердце, я была безутешна. Мне было 39 лет, я была достаточно молода и здорова, однако меня это ничуть не радовало. Мне казалось, что меня списали в утиль, выбросили на обочину, я искренне горевала от этого и не могла остановиться.
А за окном стоял ясный, золотистый, лакомый день бабьего лета с его чудесным воздухом, паутинками и ещё таким тёплым ветром. Но мне была совершенно недоступна его красота: она не могла пробиться через тоску и холод любовной зависимости.
Я была в настоящем отчаянии: мне так хотелось выйти из этого тупика, справиться со своей болезнью, но она снова и снова настигала меня, меняя лишь формы, лишь давая призрачную надежду, чтобы потом вновь опрокинуть меня в исходное состояние. Годами, десятилетиями. Возникало чувство, что я хожу по кругу, и из глубины души поднималось острое желание вырваться, пусть даже у меня больше не будет отношений, если такова цена, то я на неё готова - ещё одного цикла я просто не выдержу. Вместе со слезами из меня выходила последние капли моего инфантилизма: я осознала, что мир — это не моя мама, которая обязана обо мне заботиться, что мамы для взрослой женщины вовне быть не может, она живёт совсем в другом месте, и постепенно ко мне приходило странное чувство, что я начинаю потихоньку смотреть на жизнь под другим — правильным — углом.
Я вытерла слёзы и сказала вслух: «Должен быть выход. Мне просто нужно его увидеть».
Через две недели я его увидела. Мне помогли.