Кухонная экономика
— Ну всё, Ленка, с новой получки наша семья переходит на раздельный бюджет! — торжественно объявил Толик за завтраком.
Он восседал за столом с таким видом, будто только что решил мировую проблему голода. Нарочито медленно, с важностью государственного деятеля, он намазывал масло на хлеб, оставляя жирные следы на краях тарелки. В груди у него росло и крепло чувство собственной значимости. Ведь в этом месяце он получит больше денег — его же повысили! Лена, конечно, догадывалась об этом — у них в городке слухи разлетались быстрее ветра, — но виду не подавала.
— Вот с понедельника получаю зарплату, и всё! — разглагольствовал Толик тоном провинциального депутата, объявляющего о новом законе на собрании. — С этого дня каждый тратит свои деньги только на свои нужды!
Лена оторвала взгляд от своей овсянки и посмотрела на мужа. Её ложка замерла в воздухе, будто испугавшись происходящего. Она помолчала секунду-другую — не от удивления, нет. Просто в голове у неё, словно на бухгалтерских счётах, прощёлкивал список покупок за последние две недели: продукты, бытовая химия, новые носки для Толика, лекарства... Вспомнились и те мелочи, о которых муж даже не подозревал — он ведь никогда не интересовался семейной бухгалтерией. В его представлении жена просто забирала деньги и тратила их неведомо куда, а потом ещё и жаловалась, что их не хватает.
— Вот и прекрасно, — спокойно произнесла она, отложив ложку в сторону. — Всё-таки... какой ты у меня умный.
В её голосе промелькнули нотки, которых Толик не уловил, а в глазах заплясали озорные смешинки.
— Это просто отлично. Пусть так и будет. Каждый тратит свои деньги только на то, что ему нужно. Значит, так и начнём...
Толик замер с куском хлеба, не донесённым до рта. Он ожидал всего: возмущения, слёз, вопросов — но только не этого спокойного согласия.
— Ты вообще кушать часто хочешь? — неожиданно спросила Лена, подперев подбородок рукой.
— Ну... три раза в день минимум, — пробормотал Толик, всё ещё не понимая, к чему она клонит.
— Завтраки, обеды, ужины готовлю я, — задумчиво протянула Лена, постукивая пальцами по столу.
— Ну, это мелочи...
— Я готовлю на газу, — продолжила она, словно размышляя вслух. — Значит, ты платишь за газ. А если уж ты платишь за газ, то и за продукты тоже ты платишь. Ведь ты же не воздух кушать хочешь?
Толик открыл рот, чтобы возразить, но Лена, словно предвидя это, подняла палец:
— И моешься ты каждый день. Молодец! Гигиена — это важно, — её голос звучал как у воспитательницы детского сада. — Значит, оплата за воду с тебя. За горячую, между прочим. А ещё же стиральная машина, посудомойка... И всё это работает не на молитвах. Ты же хочешь носить чистые трусы? Значит, платишь и за электричество.
Она встала из-за стола плавным движением, подошла к холодильнику и с театральной грацией распахнула дверцу:
— Вот видишь? Холодильник — он работает. А там — телевизор, ноутбук твой любимый, где ты на ютубчике смотришь, как правильно жарить мясо... И всё это на электричестве. Значит, ты за него и плати!
Её глаза сверкали азартом игрока, выложившего козырный туз.
— Идём дальше. Интернет! — она загибала пальцы, словно перечисляя грехи на исповеди. — Он тебе нужен для работы, для футбола и для игрушек, а мне он не нужен. Я и так красивая, умная...
Она кокетливо поправила волосы.
— Так что и за него ты тоже платишь. Кстати, ещё бензин — это ты ездишь, не я. Страховка — тоже ты. ОСАГО — тоже ты. Шиномонтаж — тоже ты.
— Подожди, подожди, — пробормотал Толик, начиная ощущать, как земля уходит из-под ног. — А ты тогда... ты тогда за что платишь?
— Я? — Лена картинно приложила руку к груди. — Я за красоту!
Она вернулась за стол, взяла ложку и с аппетитом зачерпнула остывшую овсянку.
— Ты же хочешь, чтобы твоя жена была красивой?
— Ну, конечно... да, — неуверенно выдавил Толик, чувствуя подвох в каждом слове.
— Ну вот! Значит, за мной — салоны красоты, маникюры, массажи, брендовые вещи, а также процедуры, парфюмерия. Это всё, естественно, моё, — она улыбнулась с невинностью ангела. — Ну и моя одежда, и нижнее бельё тоже. Ты же не хочешь, чтобы твоя жена ходила в растянутых спортивках?
— Я такого не говорил... — начал было Толик.
Но Лена уже завелась, как старый добрый "Москвич" — не остановишь, пока бензин не кончится:
— Ах да! Если ты заболел, то сам вызывай врача и сам оплачивай лекарства. У меня свои расходы будут, — она мечтательно закатила глаза. — Я максимум брошу тебе парацетамол на подушку. Да и то потом ты мне за него будешь должен.
Толик сидел с открытым ртом. Ложка в его руке осталась зависшей на полпути ко рту, как стрелка сломанных часов.
— Так что всё отлично, всё прекрасно, — улыбнулась Лена, словно только что сообщила о выигрыше в лотерею. — Я, между прочим, давно предлагала вести бюджет по справедливости. А то у нас как было? Я — в магазин, а ты — в гараж. Я — в аптеку, а ты — в баню. Я — на рынок, а ты — в компьютерный магазин. Так что теперь всё будет по-честному. Ты сам предложил, а я, конечно, поддержала. Так что радуйся — всё по-твоему!
Толик молчал. В голове у него быстро, как в калькуляторе времён СССР, складывалась табличка: газ, продукты, электричество, вода, интернет, машина... А ещё же пиво с друзьями, снасти для рыбалки, билеты на футбол, кофе в кафе возле офиса... И зарплата у него хоть и выросла, но не в десять раз.
— А как же... как же еда? — спросил он жалобно, словно ребёнок, у которого отбирают мороженое. — То есть, получается, если я не куплю продукты, то ты готовить не будешь?
— Ну, конечно, не буду, — кивнула Лена с видом профессора, объясняющего очевидное студенту-первокурснику. — Я же за свою красоту отвечаю, а не за загрузку холодильника. Не хочешь кушать — не покупай. Питайся, милый, духовной пищей.
— А посуду кто мыть будет? — в отчаянии воскликнул Толик.
— Посудомойка, — пожала плечами Лена. — Ты же платишь за электричество и воду.
— А бельё стирать?
— Стиральная машина. Ты же тоже за неё платишь, — она сделала паузу и добавила с улыбкой, от которой у Толика по спине побежали мурашки: — Или можешь сэкономить — стирай руками. Но опять же, вода твоя.
— А если я... если я так не хочу? — голос Толика звучал тише скрипа половицы.
— Ну, значит, будет голодно, грязно и одиноко, — развела руками Лена. — Но зато ты будешь с деньгами и раздельным бюджетом, о котором ты так мечтал!
Толик встал из-за стола и, сгорбившись, поплёлся на балкон. Курить он бросил ещё в институте, но сейчас почувствовал, что пора начинать снова. Тем более, на случай крайнего нервного расстройства у него была спрятана заветная пачка — за шкафом, куда жена никогда не заглядывала.
На следующий день Толик решил устроить реванш. С независимым видом победителя он отправился в супермаркет и вернулся с тремя огромными пакетами. Гречка, макароны, тушёнка, хлеб, яйца, чай, сосиски и, конечно, целая армия пельменей — настоящий холостяцкий рацион, способный выдержать даже ядерную войну. Он выкладывал продукты на стол с таким видом, словно открывал собственный магазин.
Лена молча наблюдала за его действиями, а потом, не говоря ни слова, села за ноутбук.
— Ты что там делаешь? — спросил подозрительно Толик, заметив, что жена что-то сосредоточенно печатает.
— Вбиваю в калькулятор калории, — не отрываясь от экрана, ответила она. — Узнаю, через сколько недель ты станешь пузатым холостяком и перестанешь влезать в свои любимые джинсы. Тебе, кстати, надо уже планировать расходы и на новые брюки.
— Да ты издеваешься! Это несправедливо! — буркнул Толик, словно обиженный пятиклассник. — Я же старался. Еды купил!
— Ну и ешь, — Лена с невозмутимым видом протянула ему кастрюлю. — Вот, макароны. Без соли и без масла. Масло и соль — это не мои расходы. Ты же у нас платишь за продукты!
Она достала из холодильника другую кастрюльку, поменьше.
— А это я купила вчера себе для ужина креветочки. Надеюсь, не возражаешь?
Толик с тоской смотрел на розовые хвостики в кастрюле Лены и ковырял вилкой свою кучу слипшихся в комок теста макарон без соли, без масла. Они были как бумажные — такие же безвкусные и серые, как его настроение.
— Ладно, я всё понял, — угрюмо пробормотал он через три дня.
К тому времени в доме закончилась туалетная бумага, и он с ужасом обнаружил, что Лена покупает её из своей части бюджета и хранит в своём столике для косметики. Под ключ!
— Может быть, давай всё вернём, как было? — взмолился он, глядя на жену глазами побитой собаки.
— Что именно вернём? Ты о чём? — хитро прищурилась Лена, хотя прекрасно понимала, о чём речь.
— Тот бюджет... где ты... — Толик запнулся и покраснел, как школьник, пойманный за списыванием, — ...где я забыл сообщить тебе о своём повышении.
Лена склонила голову набок, наблюдая за мучениями мужа с явным удовольствием.
— А откуда ты?.. — начал было Толик, но осёкся под её насмешливым взглядом.
— Толь, у нас общий банкинг, и твоя бухгалтерша на работе — это моя подруга. Мы с ней вместе в спортзал ходим, — Лена улыбнулась, словно кошка, дорвавшаяся до сметаны. — Она мне и рассказала, что тебе кабинет выделяют. С окном!
Толик понимал, что его загнали в угол. И не просто в угол, а в очень дорогой угол, где всё оплачивает он один, а жена только за крем от морщин. За креветки. И за туалетную бумагу, чтоб её...
— Но я же просто хотел, чтобы у каждого свобода была, — пробормотал он, опустив глаза. — Чтобы ты, ну, как бы не зависела...
— Ну да, чтобы я не знала, сколько ты зарабатываешь, и не могла растратить на всякие глупости. Правильно? — в её голосе звенел металл.
Толик повесил голову, как провинившийся пёс. В морозилке заканчивались пельмени. В холодильнике было пусто, как в сердце скупца. А его зарплаты уже не хватало, особенно после того, как он заказал себе новый шуруповёрт на свои кровные.
— Ладно. Хорошо, — сказал он с видом капитулирующего генерала. — Если так, тогда... отмена раздельного бюджета.
— А ты уверен? — Лена склонила голову на бок, как любопытная птичка. — Я не знаю, может быть, тебе всё-таки понравилась свобода, независимость, гарнир без сарделек...
— Нет, нет! — взвизгнул Толик так, что чуть не сорвал голос. — Вернём всё, как было! Я больше так не хочу!
Лена фыркнула, словно говоря "так я и знала", и направилась к холодильнику. Она достала курицу из морозилки таким движением, словно извлекала сокровище из тайника.
— Ладно, страдалец, так и быть, — сказала она с напускной строгостью. — Сегодня для тебя будет гуляш.
— Иди, плати за газ, там счёт принесли, — добавила она, словно между прочим.
— С удовольствием! — воскликнул Толик с таким энтузиазмом, будто ему предложили миллион без налогов.
Он от души поцеловал жену в щёку, оставив на ней влажный след своей благодарности.
— И за свет, и за воду, и за интернет — за всё заплачу! Только не готовь мне больше макароны без масла. Я тебе скажу, это было страшно.
Лена улыбнулась — тепло, по-настоящему, без насмешки:
— Ну вот, теперь и поговорили. А то ходят тут начальники с новыми зарплатами...
— Ну всё, всё, Ленка, перестань, — взмолился Толик, чувствуя, как краска стыда снова заливает его лицо. — Считай, что я усвоил урок. Общий бюджет — общее счастье.
— Ну да, и общий холодильник, — напомнила Лена, но уже без злого умысла. — Но не рассчитывай, креветок тебе не достанется. Это за моральный ущерб.
Толик виновато кивнул, как нашкодивший школьник. Раздельный бюджет на деле оказался не таким уж привлекательным, особенно если у жены в руках кулинарный шантаж и ключ от туалетной бумаги.