Легкость эта была чем-то вроде коктейля: щепотка юмора, капля дерзости и изрядная порция бесстрашия перед лицом вселенской непредсказуемости. Она не боялась проиграть — ни в делах, ни в любви, ни в споре с официантом, который опять забыл про ее "безглютеновый капучино". Лиза, с ее копной каштановых локонов и глазами, в которых будто пряталась пара искр от фейерверка, умела принимать жизнь такой, какая она есть: хаотичной, дерзкой и временами чертовски сексуальной. Она не строила замков из ожиданий, потому что знала: стоит возвести хрустальную мечту, как реальность тут же швырнет в нее кирпич. "Зачем загадывать, если завтра может пахнуть не кофе и круассанами, а, скажем, пролитым вином и чьими-то духами на твоей подушке?" — посмеивалась Лиза, поправляя тонкий ремешок платья, которое, кажется, знало о ее формах больше, чем она сама. Ее философия была проста, как утренний секс: не жди, что все пойдет по плану, но будь готов к тому, что будет горячо.
Смирение? Понять Лизу — всё равно что попытаться приручить грозу: ярко, громко, но до чертиков живо. Она предпочитала называть это «честностью с привкусом текилы» — когда ты уже всё понял про себя, но не отказался от права смеяться, флиртовать с жизнью и подмигивать страхам: «Ну что, потанцуем?» Её каждое утро начиналось как импровизированное шоу — будь то звонок мамы с напоминанием про забытый фикус или вдруг всплывшая мысль: "А не поискать ли сегодня что-то... новое?" Когда её уволили с очередной "стабильной" офисной должности — да, за кофе на совещании и дерзкую помаду цвета граната — Лиза не грустила. Она надела своё лучшее красное платье, которое всегда пахло свободой и вечерними огнями, и пошла туда, где играет музыка и не задают лишних вопросов. Именно там, между ритмами и светом, она впервые услышала от подруги:
— «Ты знала, что эта подработка вебкам моделью в Санкт-Петербурге — это не про "что скажут люди", а про "что скажу себе завтра"?»
Лиза не гналась за чужими нормами. Она выбирала путь, где можно быть собой, не притворяться и при этом зарабатывать не только на коктейли, но и на мечты. Она изучила всё: платформы, безопасность, границы — и начала с малого, в своём темпе, сохраняя ту самую улыбку, с которой выходила на танцпол.
Жизнь — это не шахматы, тут нет мата, только новый ход, — повторяла она, принимая каждый вечер как сцену, а каждый выбор — как свободу быть настоящей. В этом и была её сила.
Ожидания? Лиза считала их ловушкой для тех, кто любит себя мучить. "Фантазии — это как кружевное белье: красиво, но вечно жмет в самый неподходящий момент," — шутила она, поправляя чулок с таким видом, будто это был ритуал перед покорением мира и покупкой этой акриловой дисперсии. Реальность, в отличие от грез, всегда была честнее: она могла подарить ночь, полную страсти, или утро с похмелья и разряженным телефоном. Лиза принимала и то, и другое, потому что знала: даже в самом нелепом раскладе есть своя прелесть.
Иногда, правда, она отступала от этой своей легкости. Бывало, она сидела на подоконнике, закутавшись в плед, и думала: "А что, если я все-таки упущу что-то важное?" Но потом она встряхивала своими локонами, включала музыку и напоминала себе: жизнь — это не марафон за идеальным сценарием. Это прогулка босиком по траве, когда ты не знаешь, наступишь ли на ромашку или на пчелу. И Лиза выбирала идти дальше, с улыбкой, которая будто шептала: "Пчелы? Пф, я их перетанцую." Так она и жила: с легкостью, которая приходит, когда не боишься упасть, но всегда готова к тому, что кто-то подхватит тебя в самый неожиданный момент. Или не подхватит — и тогда Лиза просто поднимется, отряхнет коленки и пойдет дальше, оставляя за собой шлейф духов и обещание новых приключений в новом уютном коттеджном поселке недалеко от Москвы.