Десять лет – это много или мало? Когда смотришь назад, кажется, что все пролетело как один миг. А когда пытаешься собрать осколки разбитой жизни – каждый день тянется бесконечно.
Я помню, как все начиналось. ICQ, случайные сообщения, долгие разговоры ни о чем. Тогда я даже не знал, как она выглядит – просто общался с сестрой своего приятеля. А потом мы встретились, и я пропал. Она была такой... настоящей. Без масок, без притворства. Смеялась открыто, говорила то, что думала. И я влюбился – сразу, безоговорочно, как умеют влюбляться только в двадцать с небольшим.
Тогда я был совсем другим. Свободный художник с рюкзаком за плечами, в котором умещалась вся моя жизнь. Никакого высшего образования, зато куча амбиций и желание перевернуть мир. Курил как паровоз, пил с друзьями, но при этом занимался боксом и держал себя в форме. Противоречивый, неприкаянный – типичный представитель "потерянного поколения".
Мы начали жить вместе как-то незаметно. Сначала я просто оставался ночевать, потом появилась зубная щетка в ванной, потом – пара футболок в шкафу. И вот уже я варю нам кофе по утрам в ее – нашей – квартире. Квартире, которая была в долевой собственности между ней и ее отцом.
Ее отец... Он всегда был сложной фигурой в нашей истории. Строитель, человек старой закалки, привыкший все контролировать. "Я сам все сделаю," – говорил он, когда я предлагал помощь с ремонтом. И я, как последний идиот, радовался, что нам помогают. А потом тихонько менял розетки и краны, когда его не было рядом, потому что ждать его "сам сделаю" можно было вечно.
Первая беременность стала для нас испытанием, которое мы не выдержали. Я до сих пор помню эти бесконечные больничные коридоры, уколы, которые учился делать трясущимися руками, и ее глаза, полные боли и страха. А потом – кесарево сечение, крошечная дочка, которая прожила совсем недолго, и обвинения. "Ты изменял мне! Это из-за тебя!" Я сдавал все возможные анализы, доказывая свою невиновность, а сам медленно погружался в пучину депрессии.
Панические атаки накрывали по ночам. Я лежал, трясясь в кровати, пока она спала рядом, и вызывал скорую. "Возьмите себя в руки," – говорили врачи. Легко сказать. Я потерял работу, замкнулся в себе, спасался в книгах и компьютерных играх. Но постепенно выкарабкался. Начал фрилансить, потом нашел постоянную работу. Жизнь, казалось, налаживалась.
Я менялся. Бросил курить и пить, занялся спортом всерьез, получил высшее образование. Она говорила, что это она меня "подтянула", и я соглашался. Действительно, ради нее хотелось становиться лучше. Но потом что-то надломилось. Я звал ее заниматься спортом вместе – она отказывалась. Предлагал учиться, развиваться – она находила причины этого не делать. Я готовил здоровую пищу – она предпочитала полуфабрикаты.
Мы словно поменялись ролями. Теперь я тянул ее вверх, а она сопротивлялась. И все чаще между нами возникало напряжение. Ей не хватало моего внимания, мне – ее инициативы. Особенно в постели. Я хотел близости, страсти, а она говорила, что я "ненасытный" и мне нужно думать о чем-то более полезном, чем "поцелуи и счастье".
А потом случилось ЭКО. Мы так долго этого ждали, так надеялись. И когда тест показал две полоски, я был на седьмом небе. Поступил на второе высшее, попросил повышение на работе – хотел обеспечить семью всем необходимым.
Но после рождения ребенка все покатилось под откос. Внезапно я стал плохим во всем. Учеба? "Ты сбегаешь от семьи!" Работа допоздна? "Ты прячешься от ответственности!" Я пытался объяснить, что все это ради них, но меня не слышали. А потом она уехала к родителям за город.
Я приезжал по выходным, пытался быть хорошим отцом, но чувствовал себя чужим. Ее родители смотрели на меня как на неудачника, хотя сами когда-то оставили ее с братом на полтора года, уехав на заработки. Но это, конечно, было "другое".
А потом она просто выставила меня. "Такой муж мне не нужен." И я съехал на съемную квартиру, хотя мог вернуться к родителям. Но не хотел. Гордость? Может быть. Или просто не хотел признавать поражение.
Полтора месяца я жил один, приезжал к дочери, выслушивал упреки тестя, который боялся меня настолько, что прятался за дверью, когда я приходил. А потом ее родители выгнали и ее. Она приехала ко мне с ребенком, прожила месяц – почти без скандалов. Но потом сняла квартиру и ушла. И снова начались крики, обвинения, попытки не пустить меня к дочери.
Я пытался жить дальше. Ходил на свидания, встретил хорошую девушку, получил повышение, защитил диплом. Казалось, жизнь налаживается. И тут жена позвала обратно.
Теперь я сижу в своей съемной квартире и смотрю на два телефона. На одном – сообщение от новой девушки: "Увидимся вечером?" На другом – от жены: "Приезжай, мы скучаем". А в голове крутится вопрос: как я дошел до этого? Где сделал неправильный поворот?
Десять лет назад я был безответственным мальчишкой с рюкзаком за плечами, а она – умной девочкой из обеспеченной семьи. Она сделала меня лучше, а я... что я сделал? Пытался вытащить ее из зоны комфорта? Заставлял меняться, когда она этого не хотела?
Говорят, что время лечит. Но иногда оно только обнажает трещины, которые всегда были в отношениях. И вот я сижу здесь, успешный начальник с двумя высшими образованиями, спортивный, непьющий – все, как она хотела. А она там, в съемной квартире, с нашей дочерью, зовет меня обратно. И я не знаю, что делать.
Вернуться – значит снова жить в ожидании скандала, снова слушать, какой я плохой муж и отец. Уйти – значит каждую ночь просыпаться от чувства вины. Остаться в подвешенном состоянии – медленно сходить с ума.
А дочери только полтора года. Она не понимает, почему папа приходит и уходит, почему мама то плачет, то кричит. Она просто смотрит своими большими глазами и улыбается мне, когда я прихожу. И от этой улыбки внутри все переворачивается.
Я достаю телефон и пишу сообщение новой девушке: "Прости, сегодня не получится". Потом жене: "Мне нужно время". Откладываю телефон и закрываю глаза. Десять лет... Как много и как мало. И как больно, когда понимаешь, что иногда любовь – это не про "жили долго и счастливо", а про "я сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно".