С историей с бюстом адмирала Колчака, установленным предпринимателем в Стерлитамаке (позже бюст демонтировали местные власти), вновь всколыхнули давние споры о нашей истории. Казалось бы, что особенного в том, что частное лицо за свой счет решило увековечить память исторического деятеля? Но не все так просто. Личность Александра Колчака уже больше века остается одной из самых противоречивых фигур российской истории, своеобразным "камнем преткновения" в общественных дискуссиях.
Что интересно, сам предприниматель объяснил свой поступок впечатлением от фильма "Адмиралъ" с Константином Хабенским в главной роли. И это очень показательный момент. Картина 2008 года, снятая на волне переосмысления советского прошлого, представила Колчака в романтическом ореоле - благородного офицера, талантливого флотоводца, несчастного влюбленного и жертвы революционного террора. При этом кровавые страницы его правления в Сибири остались за кадром. Так художественный вымысел стал для многих зрителей главным источником знаний о Гражданской войне.
Этот случай прекрасно иллюстрирует, как работает современная государственная политика памяти. С одной стороны, власти активно борются с "фальсификацией истории", запрещая фильмы, которые могут оскорбить патриотические чувства. Вспомним историю с запретом британской комедии "Смерть Сталина". С другой - тот же государственный аппарат через кино, телевидение и школьные учебники формирует предельно упрощенный, а часто и откровенно мифологизированный взгляд на наше прошлое.
Особенно ярко это проявляется в отношении к лидерам Белого движения. Колчак здесь стал своеобразным символом. Государственные телеканалы регулярно выпускают передачи, где его представляют "потерянным шансом" России, якобы способным вывести страну на иной исторический путь. Вспомните сюжеты о "без суда расстрелянном адмирале" или рассуждения приглашенных экспертов о том, что "если бы Колчак победил, все было бы иначе". При этом за кадром остается важнейший факт: в 1999 году Военный суд Забайкальского округа официально признал Колчака военным преступником, не подлежащим реабилитации.
Этот удивительный парадокс - когда государство одновременно осуждает и героизирует одну и ту же историческую фигуру - лучше всего характеризует нынешнюю ситуацию с исторической памятью. С одной стороны, формально признаются решения судов 1990-х годов. С другой - через массовую культуру и медиа внедряется совершенно иной образ. Получается своеобразная "историческая шизофрения", когда школьникам на уроках могут рассказывать о преступлениях колчаковцев, а по вечерам они видят по телевизору романтизированную версию событий с Хабенским в роли "рыцаря без страха и упрека".
Особенно показательна в этом плане история с памятной доской Колчаку в Санкт-Петербурге. Когда активисты потребовали ее убрать, городские власти до последнего сопротивлялись, хотя суд прямо указал на незаконность ее установки. Лишь после долгих проволочек доску демонтировали. Этот случай наглядно показывает расхождение между формальными юридическими нормами и реальной политикой памяти, проводимой на местах.
Фильм "Адмиралъ" стал важной вехой в этом процессе переосмысления Гражданской войны. Снятый с размахом, с красивыми батальными сценами и любовной линией, он создал у миллионов зрителей устойчивый образ "благородного белого офицера". При этом режиссер Андрей Кравчук сознательно ушел от показа сложных и противоречивых аспектов той эпохи. В картине практически нет массовых расстрелов, карательных экспедиций, сожженных деревень - всего того, что документально подтверждено свидетельствами очевидцев и материалами следствия.
Такой избирательный подход к истории не случаен. Он соответствует общей тенденции последних лет, когда Гражданская война подается не как трагедия народа, расколотого на части, а как противостояние "хороших" (белых) и "плохих" (красных). При этом из поля зрения выпадает главное - страдания простых людей, оказавшихся между молотом и наковальней двух враждующих лагерей. Колчаковский террор в Сибири, зверства красных комиссаров, крестьянские восстания против тех и других - все это остается за рамками популярных исторических нарративов.
Государственное телевидение усугубляет эту ситуацию. Когда ведущий вроде Дмитрия Киселева рассуждает о Колчаке как о "потерянном историческом шансе", он сознательно опускает неудобные факты. Ни слова о том, что даже в либеральные 1990-е годы суд отказался реабилитировать адмирала. Ни намека на показания самих колчаковцев о массовых расстрелах. Ни тени сомнения в том, что режим, установленный Колчаком в Сибири, был хоть сколько-нибудь демократическим.
В результате формируется крайне упрощенная картина, где сложные исторические процессы сводятся к противостоянию "патриотов" и "предателей". Такой подход не просто искажает прошлое - он лишает нас возможности извлечь из него уроки. Ведь если не признавать всей правды о Гражданской войне, как мы можем понять ее причины и последствия? Как можем избежать повторения подобной катастрофы?
Особенно тревожно, когда подобные мифы проникают в образовательное пространство. Уже сейчас в некоторых школах учителя, вдохновленные тем же фильмом "Адмиралъ", рассказывают детям о Колчаке как о невинной жертве. При этом они часто даже не знакомы с материалами судебных процессов 1920 года или решениями российских судов 1990-х. Получается, что массовая культура становится важнее исторических документов.
Этот феномен - подмена исторической правды художественным вымыслом - характерен не только для России. Во многих странах в кризисные периоды возникает соблазн создать упрощенную, мифологизированную версию прошлого. Но именно в нашем случае это приобретает особую остроту, ведь речь идет о событиях, последствия которых мы ощущаем до сих пор. Гражданская война не закончилась в 1920 году - ее отголоски звучат в наших сегодняшних спорах, в расколах общества, в неспособности примириться с собственным прошлым.
Поэтому история с бюстом Колчака в Стерлитамаке - это не просто частный случай. Это симптом более глубокой проблемы нашего исторического сознания. Пока мы будем подходить к прошлому с позиций "нравится - не нравится", а не "было - не было", мы обречены на повторение одних и тех же ошибок. Возможно, вместо того чтобы ставить памятники участникам той страшной братоубийственной войны, стоит подумать о мемориалах ее невинным жертвам - тем самым крестьянам, рабочим, казакам, оказавшимся между двух огней. Это и было бы настоящим примирением с историей.
Вопреки расхожим мифам о "безосновательном расстреле", судьба адмирала Колчака получила полную правовую оценку уже в постсоветской России. В 1999 году Военный суд Забайкальского округа, рассмотрев материалы дела, вынес однозначное решение: Колчак не подлежит реабилитации. Это определение было подтверждено Военной коллегией Верховного суда РФ в 2001 году. Казалось бы, точка поставлена - но удивительным образом эти судебные решения остаются практически неизвестными широкой публике, тогда как романтизированный образ "адмирала-мученика" продолжает тиражироваться в массовой культуре.
Судебные документы сохранили для нас четкую правовую квалификацию действий Колчака: "В 1918-20 годах по распоряжению и с ведома Колчака проводились военные действия против Советской России, массовые репрессии в отношении мирного населения, красноармейцев и сочувствующих им лиц". Именно эти факты, а не просто принадлежность к белому движению, стали основанием для отказа в реабилитации. Примечательно, что решение принималось уже в "лихие 90-е", когда реабилитировали практически всех подряд - от царских министров до власовцев. Но даже на этом фоне колчаковские зверства оказались слишком вопиющими для оправдания.
Особенно показателен упомянутый эпизод с памятной доской Колчаку в Санкт-Петербурге. Когда в 2016 году активисты обратились в суд с требованием убрать незаконно установленную табличку, представители городской администрации яростно сопротивлялись, утверждая, что Колчак - "выдающийся морской офицер и полярный исследователь". Однако Смоленский районный суд в своем решении от 24 января 2017 года прямо указал: установка мемориальной доски человеку, признанному военным преступником, противоречит закону. При этом суд подробно процитировал те самые решения 1999-2001 годов, о которых предпочитают умалчивать апологеты Колчака.
Что же конкретно не позволило даже либеральным судам 1990-х реабилитировать адмирала? Ответ кроется в документах самого колчаковского следствия. В отличие от расхожего мифа о "поспешном расстреле без суда", Колчака допрашивали целых две недели - с 21 января по 6 февраля 1920 года. Сохранились подробные протоколы этих допросов, опубликованные еще в 1920-х годах. На них и опирались российские судьи, вынося свой вердикт.
Читая эти документы, понимаешь, почему современные поклонники Колчака так не любят на них ссылаться. Адмирал, пусть и стараясь свалить всю ответственность на подчиненных, признал массовые расстрелы заложников, уничтожение целых деревень, казни без суда. На вопрос о сожженных селах он ответил: "Мне известны три села, которые были сожжены: Степное, Подгорное и Тасеево". Когда следователь спросил, почему он не наказал генерала Розанова за расстрелы мирных жителей, Колчак цинично ответил: "Я считал, что он имеет право бороться всеми способами". Его знаменитая фраза "На войне всякое бывает" относилась к фактам отрезания ушей и носов у пленных.
Но самые страшные свидетельства всплыли на процессе над колчаковским правительством в мае 1920 года. Публичный суд в Омске, проходивший в железнодорожных мастерских, заслушал десятки свидетелей. Чиновник колчаковского правительства Шкляев рассказывал о массовых расстрелах в Мариинке, где было убито около 2 тысяч человек, сожжено 60 домов. Приводились данные по уездам: в Екатеринбургской губернии расстреляно не менее 25 тысяч, в Кизеловском районе - около 8 тысяч, в Надеждинском - до 10 тысяч человек. Особо отмечалось, что среди жертв были старики, женщины и дети.
Эти цифры подтверждаются и независимыми источниками. Американский журналист Джон Стивенс, находившийся в Сибири в 1919 году, писал в The New York Times: "Колчаковский режим - это кошмар для простого народа. Казни без суда стали обычным делом". Даже британский генерал Нокс, первоначально поддерживавший Колчака, в своих донесениях в Лондон вынужден был признать: "Наши союзники (колчаковцы) вызывают у населения только ненависть".
Характерно, что методы колчаковского террора в Сибири удивительно напоминают тактику нацистских карателей в годы Великой Отечественной. Те же сожженные деревни, те же массовые расстрелы заложников, та же система заградотрядов. Не случайно российский суд в своем решении особо подчеркнул: "Предпринятая в отношении Колчака мера воздействия в виде расстрела... была обоснованной". По сути, это юридическое признание того, что Верховный правитель России нес личную ответственность за военные преступления.
Когда сегодня некоторые публицисты пытаются представить Колчака "альтернативой" большевизму, они сознательно искажают историческую реальность. Чтобы понять истинную природу колчаковского режима, достаточно провести простые исторические параллели. Вспомним, что происходило в тех же сибирских деревнях два десятилетия спустя, во время Великой Отечественной войны. Методы нацистских карателей - сожженные деревни, массовые расстрелы заложников, уничтожение целых семей - поразительно напоминают то, что творили колчаковцы в 1918-1919 годах. Разница лишь в масштабах и степени организованности террора.
Особенно показательно сравнение Колчака с другими лидерами Белого движения. Возьмем генерала Деникина, который после поражения эмигрировал и во время Второй мировой войны отказался сотрудничать с нацистами, называя их "мракобесами". А теперь зададимся простым вопросом: как бы поступил Колчак, окажись он на месте Деникина? Учитывая его методы "наведения порядка" в Сибири, его готовность использовать любые средства для борьбы с "крамолой", ответ напрашивается сам собой. Не случайно многие историки отмечают: если бы Колчак пришел к власти, Россия получила бы свой вариант фашистского режима за десятилетие до того, как он появился в Европе.
Еще более красноречивы сравнения с зарубежными диктаторами того времени. Колчаковская практика массовых расстрелов без суда, создание концентрационных лагерей, применение заградотрядов - все это делает его скорее предтечей Пиночета или Франко, чем демократической альтернативой. Вспомним, что даже в условиях Гражданской войны далеко не все белые командиры применяли такие жестокие методы. Например, генерал Слащов в Крыму, при всей своей жесткости, не допускал массового террора против мирного населения. Это говорит о том, что зверства колчаковцев в Сибири были не вынужденной мерой, а осознанной политикой устрашения.
Сегодня, когда в некоторых странах бывшего СССР происходит героизация пособников нацистов, мы справедливо возмущаемся этим. Но разве героизация Колчака, чьи методы были столь похожи на нацистские, принципиально отличается от прославления бандеровцев или власовцев? И те, и другие применяли террор против мирного населения, и те, и другие сотрудничали с иностранными интервентами (колчаковцы - с японцами и чехословаками), и те, и другие видели в собственных согражданах "внутреннего врага", подлежащего уничтожению.
Особенно цинично выглядит попытка представить Колчака "спасителем России", когда мы знаем, как его режим фактически распродавал национальные интересы. По свидетельствам на суде 1920 года, колчаковское правительство передало иностранным государствам право управления всеми сибирскими железными дорогами, сотни предприятий, планировало отдать 200 миллионов рублей золотом. Это ли "патриотизм"? Это ли "спасение России"? Неудивительно, что даже в белой эмиграции многие называли Колчака "ставленником Антанты", а его политику - "национальным предательством".
Гражданская война стала величайшей трагедией в нашей истории именно потому, что в ней не было и не могло быть "хороших" и "плохих" в привычном смысле этих слов. С обеих сторон фронта творились зверства, гибли невинные люди, разрушались вековые устои. Но из этого не следует, что мы должны ставить памятники всем подряд участникам той бойни. Если уж и чтить память жертв Гражданской войны, то в первую очередь - простых крестьян, рабочих, казаков, оказавшихся между молотом и наковальней. Именно их трагедия, а не сомнительные "подвиги" военачальников, заслуживает нашего сочувствия и памяти.
Истории с Колчаком - это симптом глубокой болезни нашего исторического сознания. Мы по-прежнему воспринимаем прошлое через призму мифов и пропагандистских штампов, вместо того чтобы трезво анализировать факты и документы. А ведь именно беспристрастный взгляд на историю, с признанием всех ее темных и светлых сторон, мог бы стать основой для настоящего национального примирения. Пока же мы продолжаем раскручивать маховик исторических споров, рискуя вновь оказаться в плену старых идеологических конфронтаций.
Если эта статья показалась вам важной и полезной, поддержите наш труд - поставьте лайк, подпишитесь на канал, поделитесь этим материалом с друзьями. Каждый ваш репост помогает прорвать завесу мифов, окружающих нашу историю. Для тех, кто хочет поддержать нас материально, есть возможность сделать донат - ваша помощь позволит создавать больше таких аналитических материалов. Вместе мы можем сделать так, чтобы правда истории не затерялась в потоке пропаганды и псевдопатриотических фантазий.
Наш телеграмм-канал: