Правда

- Вадим, привет. Вадим, не клади трубку! Это я Юля.

Но он всё равно положил трубку, а потом и вовсе выключил телефон. Юля набрала ему трижды, в ответ одно и то же: абонент не абонент! Она сидела в сквере на скамейке и вертела мобильник в руке. Мимо проносились дети на самокатах и велосипедах. Родители их догоняли или подгоняли, третьих учили крутить педали. Самые счастливые и беззаботные, молодые и влюблённые пока родители катили перед собой коляски с младенцами.

Минуту назад, она не видела и не слышала никого, а сейчас будто проснулась.

«Вадим, не глупи! Надо поговорить» - Юля отправила ему сообщение. Подождала минуту: не прочитано, не доставлено, не нужно никому!

Она поднялась и пошла домой, а так не хотелось. Снова видеть мамино лицо, слышать болезненное дыхание. Мама Юлии всегда болела, сколько дочь себя помнила. Раньше, Юля думала, зачем родители её родили так поздно? Маме было за 40, отцу 53. Жили же столько лет без детей, а тут на тебе! Решили обзавестись.

Ответ она узнала совсем недавно, и вопросов стало ещё больше.

мой Телеграм с рассказами или VK

- Ты никуда не пойдёшь! Я запру дверь, а если понадобится, и тебя! – Марина стучала своей тростью об пол.

Уж много лет она ходит с тростью. Не то чтобы она нуждалась в ней, как, например, те, у кого протез или нет части конечности. Ноги не слушались Марину. Подводили в самый неудобный момент, и если трости не было под рукой, приходилось звать мужа или дочь на выручку. Поэтому она расставалась с тростью сейчас, когда ноги стали подкашиваться от другого. А голос всегда ровный, неторопливый, бархатистый, Юля ещё помнила, как мама терпеливо учила её выговаривать букву «Р», которая так долго не поддавалась девчонке.

А теперь мама сразу на крик. Порою брызгая слюной, пытаясь хоть так докричаться до дочери – подростка. Бесполезно! Юлька будто с катушек слетела после 7-го класса. Сбегала на улицу к непонятным подругам и друзьям. Возвращалась поздно, часто от неё пахло сигаретами вперемешку с мятной или фруктовой жвачкой. Иногда Марине мерещился и запах алкоголя, но муж убеждал её, ей только, кажется.

- Ты никуда не пойдёшь! Почти восемь вечера! За окнами темно.

- Ма, ты совсем, что ли? – крутила пальцем у виска пятнадцатилетняя Юля. Ногти ярко-синего цвета. На губах тёмно-коричневая помада, глаза густо подведены чёрной подводкой. Растянутая толстовка не её, родители ей такую не покупали. Они вообще не покупают ей нормальных стильных шмоток, только старообрядческую фигню, - часто жаловалась она подружкам на заброшке.

- Это же не юбка на тебе, а поясничный пояс!

- Ага, от радикулита.

- Юля, прекрати!

- Задолбала ты своей палкой стучать на весь дом, - кривлялась девчонка. – Соседей снизу пожалей!

- Юля!

- Чё?

- Куда ты побежала? Вернись! Я тебе не отпускала! – кричала в отчаянии мать, теряя остатки терпения и сил. Мама выронила трость из рук, она с грохотом упала на пол. Марина с трудом удержалась на ногах, схватившись за стол руками.

Раньше это срабатывало. Юля всегда прибегала к маме, помогала дойти до кресла или стула, поднимала трость, волновалась о маме. Но теперь… Теперь Юлька не верила маме, считала её симулянткой, огрызалась и хамила по любому поводу. Особенно если та пыталась ей запрещать что-то. Про мальчиков и говорить нельзя было. Мама неслась через всю квартиру в прихожую и вставала в дверях, не выпуская дочь за порог.

- Хм, я в окно выйду, - нагло улыбаясь, отвечала Юля.

И лезла на подоконник, открывала окно… У Марины тогда не только ноги отказывались ходить, сердце отказывалось биться. Она начинала просить, умолять, унижаться перед Юлькой. Отходила от двери и отпускала её неизвестно куда, непонятно с кем. Сама оставалась в квартире и плакала. Она не в силах физически и морально справится с девчонкой-малолеткой.

А всему виной одна маленькая ложь…

***

- Мам, а я красивая? – верталась перед зеркалом Юля, расправив юбочку школьного платьица, тонкие ножки в белых колготочках. Чтобы казаться выше, третьеклассница Юля встала на носочки в своих лаковых туфельках.

- Юля, не вертись так, - смеялась над ней мама, поправляя бантики в косичках. – Туфли новые поцарапаешь.

- Мам, я красивая?

- Красивая, красивая, - отвечала мама, только бы отделаться от дочери.

- Как ты?

- Как папа!

- Я на папу совсем не похожа.

- Почему? – мама прижимала свой подбородок к шее в недоумении.

- У него глаза карие. Тёмные! А у меня зелёные. У меня же зелёные глаза? – Юля подошла близко, близко к маме и вновь встав на носочки, уставилась прямо в глаза, оттопырив левой рукой нижнее веко левого глаза.

- Зелёные, – смеялась на ней Марина. – Не делай так, - она легонько хлопала дочку по руке, чтобы та не портила глаза.

- А у тебя какие?

- Такие же, как у тебя! – отворачивалась Марина.

- Нет! У тебя другие!

- Такие же! – Марина взглядом искала точку опоры или свою трость. – Серо-зелёные.

- Ну вот! Я же говорила! А почему я не болею?

- В смысле? Ты чего, Юль?

- Танька из 5-го «Б» в школьном туалете рассказывала, что у больных родителей всегда рождаются больные дети. Неполноценные, имбецилы и инвалиды.

- Господи! – качала головой Марина. - Придумала же такое! Не слушай таких девочек, никогда! Поняла меня?

- Ага, - весело отвечала Юля и вновь вертелась перед зеркалом, с новым школьным рюкзаком на спине. – А всё-таки! Вот вы с папой постоянно болеете.

- У нас уже возраст.

- А зачем я вам понадобилась в таком возрасте? – чуть наклонив головку набок, с наивно-серьёзным выражением лица, продолжала задавать неудобные вопросы Юля.

- Ох, Юлька! Ну и вопросики у тебя сегодня. Разве спрашивают родители ребёнка, зачем он появился в их жизни? Значит, так надо было!

Юлька забывала о своих дурацких вопросах. Лезла к маме обниматься, целовала её в дряблые, бледные щёки своими тёплыми, влажными губами.

- Ну, пусти! – просила мама, а сама не отпускала дочку, обнимая одной рукой, другой придерживаясь за стол, который всегда стоял посреди гостиной. – Ну всё, егоза! Беги, а то опоздаешь в школу.

- Я скажу, что это ты виновата! Долго обнимала меня, - смеялась Юлька, убегая на здоровых ножках из дома.

Марина желала дочери хорошего дня и отпускала единственную, туда, куда сама выходила редко своими ногами – в обычный мир. Муж работал, зарабатывал, обеспечивал, заботился о жене должным образом с тех самых пор, как Марина была вынуждена осесть дома.

Мама любила, мама ждала дочку, мама всегда знала, что нужно Юльке. Мама подсказывала, помогала с уроками. С мамой можно было говорить обо всём на свете, пока папа на работе. Да, даже если он и дома. Он всё равно либо читает книжку у себя в кабинете. Или газету за ужином, отгораживаясь от их секретов и хихиканий тонкой ширмой из газеты.

С каждым годом вопросов у девочки становилось больше. Она часто сравнивала себя с кем-то из родителей, а потом обиженно фыркала и жаловалась, что не похожа на них.

- Глупости какие!

- Ничего не глупости! Учительница Вовке из нашего класса говорит постоянно, он копия своего отца! Тот учился в нашей школе, она его ещё помнит. А Томка из соседнего подъезда один в один со своей старшей сестрой. Почему обо мне никто так никогда не говорят?

- У тебя нет сестры.

- Нет, что я копия! Папина или мамина… Даже ваши друзья так не говорят. Никто!

- Ну… - начинала тянуть слова Марина.

- Вот у тебя нос прямой и острый, а у меня, смотри, - поворачивалась она в профиль и начинала кривляться,- видишь, горбинка появилась.

- Где?

- Ну вот же, - Юлька указывала пальцем на переносицу и косила в эту точку глазами. Марина хохотала на весь дом.

- Вижу. Вот это носище!

- Мама! - обижалась на неё Юлька и лезла обниматься. – Ну, мам! Я же серьёзно!

- И я не шучу. Второй карлик-нос! – не переставала смеяться Марина.

В шестом и седьмом классе Юля почти ежедневно задавала маме такие вопросы. С каждым годом она всё больше и больше отличалась от своих родителей. В 7-м классе Марине пришлось признаться дочери. Она считала, что между ними хорошие доверительные отношения и она может объяснить дочери некоторые вещи, а заодно прекратить эти дурацкие вопросы и сравнения.

- Твой папа Игорь… - подбирала слова Марина, - твой отец…

- Мой папа – секретный агент! И погиб на задании, а с нами живёт его двойник, - Юля в шутку издевалась над мамой, иначе она до завтрашнего дня будет тянуть кота за хвост.

- Нет.

- Говори! Я уже взрослая, всё понимаю.

- Я надеюсь, ты правильно поймёшь, - со вздохом ответила мама. – Твой папа – не твой папа! В смысле… он любит тебя, он никогда не… Игорь не может представить своей жизни без тебя, без нас, - затараторила Марина, видя, как у дочери открылся рот от изумления. – Я не могла забеременеть... он никогда не мог иметь детей… и я… Мы расставались на какой-то период, это было как раз 14 лет назад. Потом снова сошлись, поняли, что не можем друг без друга. Я уже была беременна, когда мы вновь сошлись.

- Ты изменила папе?! – выпалила Юлия.

- Это была не измена, мы в тот период не жили вместе, - оправдывалась Марина перед дочкой. Она и не знала, что девочка так привязана к Игорю, так уважает и любит. Это почти никак не проявлялось с Юлькиной стороны. Она с детства знала, что папе мешать нельзя, когда он читает или работает, а читал и работал он дома всегда. – Так сложились обстоятельства на тот момент.

- И он… он тебя простил?

- Меня не за что было прощать…

- Но ты! – сведя густые тёмные брови к самой переносице, сверлила её глазами Юля. – Ты изменила папе… Нагуляла меня!

- Что за слова, Юля?

- Ты предала папу! Он так заботится о тебе, так любит, даже сейчас, даже такой, - Юля показала на её больные ноги. - А ты…

- Юля, послушай…

Юля выслушала маму, но это всё равно не уменьшило толщину стены, которая внезапно появилась между ними. Прекратились задушевные, откровенные беседы и рассказы о подружках и одноклассниках. Юлю, как подменили. На каникулах она начала общаться с самой дурной компанией во дворе. Начала по-другому одеваться, отвечать, перестала слушаться маму, слышать.

Папа для девочки остался всё тем же, а вот мама стала никем! Если она так легко предала любимого мужа, самого близкого ей человека, также она поступит и со мной, - думала Юлька. Её подростковый ум среагировал остро на новость о том, что её папа не её папа! А мама, честная, порядочная, образованная, почти святая из-за стойкости к частым болезням, заботливая и родная вдруг стала для девочки воплощением порока. Юля знала как это называется, но пока не произносила вслух.

Пока мама не стала ей запрещать гулять допоздна. Просила приходить вовремя со школы и не таскаться с прочими отморозками на главную заброшку города. В ответ Юля делала только хуже. Даже разговор с отцом не помог. Она смотрела на него, такого взрослого, почти старого, седого и умного, и поверить не могла, что она не его дочь.

К её 17-ти годам обстановка в семье накалилась настолько, что Игорь перебрался жить на дачу. Перед отъездом, собирая свои вещи, повторял Марине одно и то же. Одно и то же!

- Я тебя предупреждал! Я тебя предупреждал!

Дочка решила, он всё-таки не простил маму.

***

Юля красилась перед зеркалом в гостиной, а маме казалось, что косметики на ней столько, что уже некуда, но Юля старательно добавляла ещё и ещё! Короткая юбка, колготки в сетку, высокий каблук. Блузка в облипку, впереди расстёгнута почти до пупка.

Во дворе посигналила машина. Громкий сигнал срезонировал и у матери, и у дочери в ушах. До этого Марина молча наблюдала за дочерью, сидя в своём инвалидном кресле (после отъезда мужа она совсем перестала ходить). Юля побежала на балкон и чуть не вывалилась с него, размахивая кому-то рукой.

- Ты никуда не поедешь!

- А кто мне запретит? – смеясь спросила Юля, убегая в прихожую.

- Я! – катилась за ней мама. Дочь громко рассмеялась, обливаясь туалетной водой в прихожей. – Ты превратилась…

- Не надо, мамочка, тебе нельзя волноваться! А то…

- Юля, послушай, ты сломаешь себе будущее! Ты испортишь себе жизнь!

- Каким образом, мамочка?

- Сегодня одна машина за тобой приехала, завтра другая…

- Ты откуда знаешь? Ты даже не видишь их…

- Юля! Ты стала как прости...ка.

- Ничего особенного, - развела руками Юлька, – вся в тебя.

И убежала в ночь к очередному ухажёру на машине.

Вернулась под утро. Хлопала дверью, гремела ключами в прихожей, спотыкалась на ровном полу по дороге в ванную. По пути заглянула в гостиную.

- Чего не спишь? - икнула Юля. Мама сидела в темноте в своём инвалидном кресле перед круглым столом, который всегда стоял посередине комнаты. – Мам? Ты в порядке?

- Подойди сюда и включи свет.

- Мам, я спать хочу. Я устала, - громко зевнула Юля.

Марина оторвала от стола прозрачную папку с бумагами и кинула на край.

- Что это?

- Правда.

Юля пьяненькой походкой подошла к столу.

- Не слишком много правды, мамочка?

Марина, отвернулась от дочери и покатила в своём кресле в самый тёмный угол комнаты, пряча глаза от света и от дочери.

Завершение _________________________