Юлия стояла у плиты, размешивая тесто для блинов. Воскресное утро текло своим чередом. Муж сидел за столом, уткнувшись в телефон, и безучастно поглощал кофе из своей любимой кружки с облупившимся рисунком.
— Ты сегодня работаешь? — спросила она, переворачивая блин.
— Нет, — Игорь не поднял глаз от экрана. — Но надо будет заехать на час, подписать бумаги.
— Прекрасно, — усмехнулась Юлия. — Значит, у нас будет время съездить в строительный магазин. Плитка в ванной уже отваливается.
Игорь посмотрел на нее так, будто она предложила слетать на Луну.
— Юль, давай в следующие выходные. Я вымотался за неделю.
— Как и я. И в следующие выходные ты скажешь то же самое.
— Не начинай, — вздохнул он.
Юлия промолчала и поставила перед ним тарелку с блинами. Серая обыденность их двенадцатилетнего брака застоялась, как вода в болоте.
Игорь нахмурился, снова глядя в телефон.
— Мама опять не берет трубку.
— Может, она занята тем, что придумывает, как еще подпортить мне жизнь? — съязвила Юлия. — Талант у нее не отнять.
— Господи, Юля! Ей шестьдесят пять лет, она живет одна. А если что-то случилось?
— Твоя мать переживет ядерную войну. И нас всех тоже.
— Шесть лет прошло. Ты не устала держать эту обиду?
— А ты не устал делать вид, что ничего не произошло? — Юлия повернулась к нему спиной и принялась мыть сковороду с неоправданным усердием. —
Она даже не извинилась по-настоящему.
— Она приходила к тебе с цветами, — напомнил Игорь.
— Фальшивая постановка, — отрезала Юлия. — Для тебя старалась, чтобы ты видел, какая она благородная. «Ой, извини, что я довела твою мать до смерти своим снобизмом, вот тебе веточка хризантем».
Телефон Игоря зазвонил. Он ответил, и Юлия заметила, как изменилось его лицо во время разговора.
— Нина Петровна, подождите. — он поднял растерянный взгляд на Юлию. — Это соседка мамы. У нее сердечный приступ. Скорая увезла в городскую больницу.
Юлия замерла, губка для посуды выпала из рук.
— Юль, надо ехать, — он уже искал ключи от машины.
— Конечно, — выдавила она. — Я не поеду, но ты держи меня в курсе.
Когда дверь захлопнулась, Юлия обнаружила, что дрожит. Она не желала Вере Павловне смерти, просто... Просто хотела, чтобы та исчезла из их жизни. Шесть лет она жила с незаживающей раной, и виновница этой раны теперь лежала в больнице, превращая Юлию в бессердечное чудовище за одно только нежелание мчаться следом за мужем.
***
Юлия набрала номер своей подруги и соседки Татьяны.
— Таня, ты занята? Зайди, пожалуйста.
Через пятнадцать минут подруга уже наливала чай, а Юлия сбивчиво рассказывала о случившемся.
— Так, — Татьяна поставила перед ней чашку. — Успокойся. Вряд ли твоя свекровь умрет. Эти стер..вы вообще бессмертные. У моей ревматизм, артрит, давление и еще куча всего, а она меня точно переживет.
Юлия слабо улыбнулась.
— Знаешь, когда я встретила Игоря, то подумала — вот он, тот самый. Молодой, красивый, заботливый. А потом я познакомилась с его матерью и сначала даже восхищалась ей. Она вырастила сына одна, без алиментов, без поддержки. Я думала, она поймет, как тяжело будет моей больной маме в деревне.
Татьяна покачала головой:
— Это когда ты привезла маму из деревни, когда ей стало совсем плохо?
— Да, шесть лет назад. Мама уже плохо ходила. Врачи сказали, нужно обследование, капельницы – все в городе. Мы с Игорем жили в малосемейке, там тесно. Игорь предложил, чтобы моя мама пожила у его матери — у нее трешка и она одна.
— И что сказала Вера Павловна?
Юлия горько усмехнулась.
— «Я не собираюсь жить с деревенщиной. Ты знаешь, какой у них уклад? Они привыкли на печи лежать и в туалет на улицу ходить. Вдруг она мне всю квартиру загадит?»
— Да ладно! — возмутилась Татьяна. — Так и сказала?
— Слово в слово. При маме. А я... я промолчала. Стояла как дура. А потом возила маму из деревни на процедуры в переполненных автобусах. Там она и подхватила воспаление легких.
— А Игорь что?
— Сказал, что мать не со зла, просто так воспитана. Потом, когда мама умерла, он пытался нас помирить. Она пришла с дешевыми цветами, пробормотала «извини, если что не так» и быстро ушла. Для галочки. А через неделю уже рассказывала Игорю, что я преувеличиваю и вообще, всё равно моя мать долго бы не прожила, «ты видел, какая она была больная».
— С..волочь, — Татьяна разлила еще чай. — Прости.
— Я себя ненавижу за то, что не заступилась за маму. Надо было сразу послать эту... свекровь. Снять квартиру для мамы, что угодно. А я терпела, боялась испортить отношения.
— Не казни себя. Ты не виновата, что Вера Павловна — чёрствая эгоистка.
— Игорь не понимает. Для него она — святая, которая жизнь на него положила. И знаешь, что самое паршивое? Она действительно многим ради него жертвовала. Только это не помешало ей быть жестокой с моей мамой.
— Может, этот приступ заставит ее измениться?
Юлия покачала головой.
— Ты знаешь выражение про горбатого и могилу.
***
Вечером Юлия достала старый альбом с фотографиями. Мама смотрела на нее со снимков – всегда немного усталая, но улыбающаяся. Рабочие руки, застенчивая улыбка.
Входная дверь хлопнула. Игорь выглядел измотанным, но заметно повеселевшим.
— Всё обошлось, — сказал он, скидывая куртку. — Не инфаркт, а стенокардия. Подлечат и выпишут.
— Хорошо, — кивнула Юлия, закрывая альбом.
— Юля, нам надо поговорить.
Что-то в его интонации насторожило ее.
— Слушаю.
— Маме нельзя оставаться одной минимум три месяца. Ей нужен уход.
— Нанимайте сиделку, — пожала плечами Юлия.
— На какие деньги? Ты знаешь мою зарплату. А у мамы пенсия копеечная.
— Нет, — Юлия поняла, к чему он клонит.
— Юля, это моя мать.
— А моя мать умерла из-за нее! — голос Юлии дрогнул. — Ты хочешь, чтобы я жила с человеком, который назвал мою маму деревенщиной, который отказался помочь, когда она умирала?
— Это было шесть лет назад!
— И что? Она изменилась? Извинилась по-настоящему? Признала свою вину?
— Юля, люди стареют, болеют. А тебе надо учиться прощать.
— Значит, она должна жить с нами? — Юлия смотрела ему прямо в глаза. — В нашем доме?
— Да, временно. Ей нужен присмотр и уход.
— А моей маме тоже нужен был присмотр, когда она умирала! Нет, Игорь. Я не буду с ней жить. Никогда.
— А если я настаиваю?
— Тогда выбирай: или я, или она.
Игорь покраснел.
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Да. И давно пора было.
— Это мой дом тоже! — повысил голос Игорь. — И это моя мать!
— Отлично, — Юлия встала. — Тогда я ухожу. Развод оформим по обоюдному согласию, думаю, ты не будешь возражать.
— Ты не можешь вот так всё бросить!
— Могу. Только сейчас поняла, что могу.
Она начала собирать вещи, а Игорь смотрел на нее так, будто впервые видел.
— Ты серьезно уходишь?
— А ты серьезно думал, что я буду улыбаться и ухаживать за женщиной, которая убила мою мать своим пренебрежением?
— Куда ты пойдешь?
— В мамин дом. В деревню. Туда, где меня не будут считать человеком второго сорта.
К утру Юлия собрала самое необходимое. Игорь спал на диване, отвернувшись к стене. Она оставила ключи на столе и тихо закрыла за собой дверь.
Через два года Юлия вышла замуж за вдовца из соседней деревни. Он понимал её боль, потому что сам похоронил жену после затяжной болезни.
Игорь остался один. После выписки Вера Павловна настояла, чтобы сын переехал к ней, «хотя бы временно». Этим временным решением стали годы. Иногда, проезжая мимо дома, где когда-то жил с Юлией, он смотрел на окна их бывшей квартиры и думал, что слишком поздно понял: есть раны, которые не заживают, и выбор не всегда можно отложить на потом.
Спасибо, что читаете мои рассказы.
Особая благодарность за Ваши лайки и подписку на канал!