- Соседка, ты дома? – послышалось в приоткрытую дверь.
- Дома, заходи, – вздохнув, ответила Галина, пропуская в коридор Макаровну, которую многие в их доме называли сплетницей.
- Ой, что тебе скажу! Ленка свихнулась!!!
- Какая Ленка?!
- Какая-какая... – передразнила женщина. – Обыкновенная. Из нашего дома, жена Володькина.
- Ну и с чего ты взяла, что она свихнулась?
- Влюбилась потому что! И это при таком хорошем муже! Ты можешь представить?!
- Не могу, – честно призналась Галина. – Может, тебе показалось что-то?
- Да она сама мне во всем призналась. Сказала: «Макаровна, люблю – не могу. Не хочу никого видеть, только он один перед глазами, меня прямо жаром обдает, стоит лишь о нем подумать... Муж опостылел».
Их дом находился недалеко от летной части и был предназначен для семей военных. Естественно, все друг друга знали, близко общались. Новоселов встречали по-родственному, помогали обустроиться. Но Лена с Владимиром, как его называли, штабистом, в помощи не нуждались. Двухкомнатную квартиру, которую им предоставили, быстро привели в порядок, а с соседями сближаться не спешили.
Особенно возмущалась по этому поводу Макаровна, самая пожилая в доме. Ей не терпелось побольше узнать о супругах, однако те не торопились о себе рассказывать, так что приходилось довольствоваться увиденным. А пара была интересная. И муж, и жена высокие, ладные, красивые. Оба носили очки, что тогда, в 60-е годы, было не частым явлением, и это еще больше привлекало к ним внимание.
Детей у них не было, и дома они не сидели. Постоянно куда-то ездили, где-то бывали. «Спортсмены», – разузнав кое-что, сообщила Макаровна. Зимой, и правда, ребят часто можно было видеть с лыжами. На Лену многие тогда любовались – с ногами, как сейчас бы сказали, от ушей, в брюках молодая женщина казалась сошедшей с картинки.
Устроилась она на один из заводов и там с головой окунулась в общественную жизнь. То у них устраивали спартакиады, то какие-то эстафеты, и Лена участвовала во всем. Без мужа. Володе это не нравилось, как потом рассказывали их соседи, и супруги на этой почве начали ссориться. Правда, ссоры были из разряда тех, что милые бранятся – только тешатся, но разлад начинался.
А потом поползли разные слухи. Кто-то из женщин увидел Лену с незнакомым парнем: «Она на него так смотрела, как на чужих мужчин не смотрят, девочки!!!». Жалели Володю, который похудел, осунулся и старался как можно незаметнее прошмыгнуть в свой подъезд, видимо, избегая расспросов. В общем, было понятно, что у парочки что-то происходит, и это что-то довольно серьезное.
Так получилось, что Макаровна смогла втереться к Лене в доверие, и та с ней, единственной, начала делиться своими секретами. Хранить их долго женщина не могла и однажды заглянула к соседке, Галине, которую все уважали. Она не любила сплетен и пересудов, однако выгнать вездесущую Макаровну считала неудобным. Та, устроившись в скромной, но уютной кухоньке, сообщила главную новость:
- Ленка свихнулась!
- Макаровна, хоть выражения выбирай, - поморщилась Галина. – С чего ты взяла?
- Так она сама мне во всем призналась. Сказала: «Макаровна, люблю – не могу. Не хочу никого видеть, только он один перед глазами, меня прямо жаром обдает, стоит лишь о нем подумать... Муж опостылел».
Из потока слов стало понятно, что у Лены на заводе действительно случился роман. Влюбилась она в такого же спортсмена, как сама, – схлестнулись на соревнованиях, тоже высокого, только молодого, намного моложе ее. Женщины потом, судача, предполагали, что у Володи, возможно, были проблемы по мужской части, раз у жены снесло крышу от любви к другому. Мужчину откровенно жалели, особенно, когда выяснилось, что Лена собирается подать на развод.
- Ладно, влюбилась, – ворчала Макаровна, – но семью зачем разрушать?! Попрыгала бы да вернулась к мужу.
- Глупости говоришь, – здесь уже Галина не могла сдержаться. – Это вообще не порядочно. Честнее развестись, если так случилось.
- Я другого боюсь, – призналась Макаровна, – не того человека в кавалеры она выбрала. Видела его – худой, долговязый, глаза бегают. Чувствуется, ненадежный, ничего у нее с ним не получится. А на нее как будто затмение нашло. Разведусь, твердит, и все.
Лена в самом деле не выдержала двойной жизни и все рассказала мужу. Делилась потом с Макаровной, что он изменился в лице, услышав то, о чем догадывался. Ничего не сказав, ушел в часть и несколько суток не возвращался домой. Когда вернулся, на нем не было лица.
- Володя, давай вести себя, как взрослые люди, – попросила Лена. – Дальше так продолжаться не может, и нам надо развестись.
- Ладно, развод так развод, – неожиданно согласился муж и добавил: – Только с одним условием.
- Каким?
- Мы разделим имущество по половому признаку: я заберу все вещи мужского рода, ты – женского.
- Хорошо, – радуясь, что все решилось так легко и просто, согласилась Лена.
Это было ее ошибкой. Ей действительно досталось имущество женского рода: квартира, газовая плита, ванна... Владимир вывез все: шкаф, диван, холодильник, телевизор, который был в ту пору редкостью. Как, собственно, и телефон. Его тоже забрал в общежитие, где ему выделили комнату. Связист потом протянул провод, и он был единственным жильцом с собственным телефоном.
- Зря он так сделал, – говорили одни, – не по-мужски.
- Наоборот, все правильно, – не соглашались вторые, – это еще малая плата за предательство.
Макаровна рассказывала, что в квартире у Лены было хоть шаром покати, голос эхом отдавался:
- Я к ней зашла, а она сидит, как сирота казанская, на скамейке. Думала, плакать начнет. Нет же! Улыбается и показывает, какой свитер вяжет своему любимому. Вот же ду... прости Господи!
Свитер связала и подарила, но парень однажды сбежал от нее. Может, не готов был жениться, потому что Лена настаивала. Может, не любил, а просто увлекся замужней красоткой, активной и раскованной. Как бы там ни было, больше рядом с Леной его не видели. Поговаривали, что куда-то уехал – то ли на север, то ли на целину.
Двушку впоследствии она обменяла на однокомнатную квартиру в этом же доме и жила в ней до глубокой старости. Одна. Никаких кавалеров рядом с ней больше не было, хотя Макаровна не раз ей говорила:
- Что ты, девка, дуришь? Роди ребенка, чтобы не оставаться одной.
Она только мотала головой. Жалела ли о разводе, никто не узнал, даже Макаровна. Но на Володю обижалась. Спустя, наверное, год после развода увидела его с женщиной. Та была невысокой в отличие от Лены, полноватой, а главное – прихрамывала. Шла рядом с ним под ручку, переваливаясь, как уточка.
- Это же ужас, Макаровна, на кого он меня променял! – чуть не со слезами жаловалась Лена. – Нашел бы женщину красивую, видную, не обидно было бы, а так... Смотреть не на что.
Даже Макаровна не нашлась, что ей ответить, но потом плевалась:
- Вы только подумайте, муж ее променял! А то, что сама хвостом махнула, забыла уже.
Спустя некоторое время Володя женился. У жены была дочка лет 8-9, и он ее удочерил. Потом получил квартиру, правда, в другом районе. Кто-то из бывших соседей через пару лет случайно встретил его с семьей в городе. Детей было двое, девочка-подросток и годовалый малыш.
- Вот и думай после этого, кто выиграл в результате развода, – рассуждала Макаровна. – Не зря говорят, не рой другому яму, сам в нее попадешь. Ленка и попала...
Трудно судить со стороны, кого-то винить или оправдывать, да и не наше это дело. История в очередной раз доказывает, что жизнь прожить – не поле перейти. Буду благодарна за реакцию на статью и подписку – для развития канала это важно.