Когда ты едешь по трассе 77 в сторону города Мельничный, есть одно место, где пропадает радио. Вот. Ни шума, ни помех — только тишина. Люди называют этот отрезок дорогим-призраком. Кто-то говорит, что в этом промежутке скапливается время, или сны, или что-то между. Обычные люди этого не обнаруживают. Но я — чувствую. И я хочу рассказать, что произошло, когда я вышел из машины .
Я ехал один. Поздняя ночь, фары проносят чёрную массу леса, и вдруг — ни звука. Музыка замолкает, сиденья по асфальту — бесшумны. Будто кто-то наложил фильтр тишины. Я подумал, что радио сломалось. Потом понял — не работает ни один прибор . Даже телефон умер. Ни фонарика, ни сигнала.
Именно в этом месте я увидел его.
На обочине стоял человек. Высокий, худой, ноги до головы в чёрном. Он не поднимал руки, не махал — просто смотрел. Лицо открывал капюшон. Я промчался мимо, но на зеркале заднего вида успел уловить его лицо.
Там не было лица . Ни глаз, ни рта — просто гладкая серая поверхность, похожая на куклу.
Я выругался. Машина замедлилась сама по себе. Я нажал на газ, но стрелка медленно опустилась. Будто я въезжал в кисель. Фары начали моргать. И тут я увидел второго . Он стоял на дороге прямо передо мной.
Я нажал на тормоз. Резко. Машину развернуло. Я вылетел в кювет.
Очнулся от удара. Голова расколота. Рядом — тишина, такая плотная, что слышно, как сердце стучит. Огляделся. Машина — в дереве. С лобового стекла капает кровь.
Я вылез из уверенности. Ноги ватные. Лес был неестественно тихим. Ни ветра, ни насекомых. Только деревья, вырезанные из бумаги.
Я поднял голову — и увидел дом .
Он стоял там, где ничего не должно было быть. Старый, двухэтажный, с чердаком. Все окна темные, но один свет — внизу. Жёлтый. Живой. Меня тянуло туда, как будто... как будто я знал этот дом .
Я пошёл, спотыкаясь. Дверь была приоткрыта. Внутри — тепло. Уютно. Камин. Стол. Запах пирога.
И — женщина.
Сидела у камина и шила что-то руками. Глаза на миг мелькнула в мою сторону, но она не ответила.
— Простите, — сказал я. — У меня авария... Мне бы позвонить...
— Ты вернулся, — произнесла она, словно не слышала меня. — Как хорошо, что ты нашёл путь.
умерла И эта женщина...Я замер. Ее голос... Это был голос моей матери. Но моя мать умерла десять лет назад.
И эта женщина... она не была похожа на нее . Но голос — личность. До мурашек.
— Кто вы? — выдавил я.
ее , Она встала, но не ответила. Подошла ближе. Я увидел ее лицо — и понял, что оно меняется . На каждом шагу оно становилось то младше, то старше. Сначала — женщина в возрасте. Потом — девочка лет пяти. Потом — чёрная пустота вместо лица.
Я побежал.
Дом исчез за спиной. Лес сомкнулся. Деревья теперь Шептали. Слова были неясны, но их было много. Все вокруг стало зыбким, будто я пришел по воде. Земля проваливалась под ноги, как будто не хотела меня держать.
Я набрёл на детскую площадку. Среди улицы. Ржавые качели, горка. Всё облезлое. На качелях — подъем.
Я не хотел подходить. Ноги шли сами.
Мальчик сидел, раскачиваясь. Его глаза были закрыты. Лицо мертвенно-бледное. На коленях — мягкая игрушка. Медведь. Один глаз вышит крестиком. Второй — пустая дырка.
— Ты вернёшь меня? — спросил он.
Я не знал, что ответить.
— Они забрали всех. Ты был последним.
— Кто они?
Он указан в лесу. Я посмотрел. Там стояли люди без лиц . Десятки. Они не двигались, просто смотрели.
Мальчик прошептал:
— Если ты обернёшься — ты останешься.
Я услышал шаги у себя за спиной . Медленные, как капли воды. Я чувствовал взгляд, спину, кожу, позвонки. Но не обернулся.
Я пошел вперед. Мальчик исчез. Площадка исчезла. Всё растворялось. Даже земля стала прозрачной, как стекло. Под ногами я видел лица. Люди — внизу. Кричали. Беззвучно. Как будто утопленники.
Я побежал. Просто вперед. Ни мыслей, ни чувств. Только страх.
И вдруг — дорога .
Асфальт. Фары. Машина. Моя. Целая.
Я стоял рядом, как будто ничего не случилось. Ночь. Лес. Радио заработало. Музыка заиграла. Всё вернулось.
Я сел за руль. Руки дрожали. Я поехал. До самого города — ни остановок, ни взгляда назад.
Прошёл месяц.
Но иногда, когда я еду по трассе 77… я снова слышу шёпот в радио . Иногда — вижу тень у дороги. Иногда — лицо мальчика на заднем сидении. Или куклу-медведя в бардачке. Или дверь в зеркале заднего вида, приоткрытую никуда.
Они не отпускают.
Потому что я обернулся .
Я просто не признаюсь в этом.