Раскрытие покровов.
В мае 2025 года известный российский комментатор, сын олимпийского чемпиона по вольной борьбе Александра Иваницкого, Владимир, дал большое интервью Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках рубрики «Разговор по пятницам». В отрывке ниже — рассказ Владимира Иваницкого об Александре Карелине, Анатолии Парфенове и Александре Медведе.
Карелин
— Ваш отец говорил: «Борьбу смотреть не очень люблю». Нам было странно слышать такое от легендарного вольника.
— Слава богу, Дмитриева дала на «НТВ-Плюс» возможность — вытаскивала батю на последние Олимпиады. Мы вместе ездили в Афины, Пекин, Лондон. Он комментировал и смотрел борьбу как никто.
— Видел то, что другой не увидит?
— Ладно, «другой». Не видел даже я, профессионально занимавшийся борьбой. Допустим, выигрывает в Пекине кубинец Лопес. Ну черный, здоровый... Внезапно отец произносит: «Этот парень будет бороться столько, сколько захочет». Я в недоумении. А Лопес становится пятикратным олимпийским чемпионом! Вот как?!
— Необъяснимо?
— Я бы никогда такого не сказал. Просто не вижу этого. Другой мозг! А батя в борьбе — как академик Черток в науке.
Еще пример. 1999-й, мемориал Поддубного. Приезжаю с камерой, отец как гость, здесь же Новиков. В финале Карелин побеждает, беру у него интервью. Но понимаю: для сюжета маловато. К кому идти?
— Ну и кого выбрали?
— Еще когда схватки шли, увидел на трибуне папу Карелина. Он же маленький, метр с кепкой. Кричит: «Сашок, давай!» Я как спаниель к нему, счастливый: «Александр, я Володя, корреспондент, мне бы интервью...» — «Иди на ***!» И через мгновение как ни в чем не бывало: «Сашок, давай!» Я Карелину потом рассказал — он смеялся: «Да, батя у меня такой».
А интервью между тем нет. Тут мысль — вытащу отца! Подхожу: «Секунд на тридцать. Как умеешь». Вдруг слышу: «Карелин не выиграет в Сиднее». Пф-ф-ф!
— Аргументировал?
— «У него в глазах ничего нет. Пустой!» Батя это разглядел. За год до Олимпиады! Я, считающий себя профессионалом, — нет. Но в эфир такое не поставишь.
На противоположной трибуне сидит Новиков. Кидаюсь: «Как вам Карелин?» — «Он не выиграет Олимпиаду». — «Сергей Петрович, но почему?!» — «Энергии нет. Я не представляю, как будет там бороться».
— Карелина в тот год затаскали по депутатским делам?
— Да. Выхолостили. Вот почему батя с Медведем выиграли Олимпиаду в 1964-м? Дякин, главный тренер сборной, загнал команду. Золото в Токио взяли двое.
— Медведь и ваш отец?
— Да. Оба уже были в авторитете, сказали тренеру: «За две недели до Игр — никакого ковра. Мы бегаем по сопкам, гуляем». По минимуму занимались физухой, подтягивались, пушпушились друг с другом. Отдохнули глазами, понимаете? Приехали на Олимпиаду «голодные» — и всех порвали.
Грязь
— Карелин-то в Сиднее по делу проиграл?
— Нет. Утопили. Печально, но факт — рекорд Карелина не нужен был ни-ко-му. Ни в ОКР, ни в ФСБР — имею в виду руководителей. Они прекрасно понимали: если Сан Саныч станет самым титулованным борцом планеты, его и без того непререкаемый авторитет взлетит до небес. А значит, все двери перед ним открыты, и он одним щелчком сможет убрать любого со своего поста.
Точно так же рассуждал Мартинетти, вскоре сменивший Эрцегана в должности президента ФИЛА. Кто такой Мартинетти? Швейцарская шпана! Которому на моих глазах чемоданами носили деньги. А его брат возглавлял судейскую комиссию ФИЛА. И что происходит в Сиднее?
В крестовом захвате Гарднер опускает голову ниже линии плеч. При таком раскладе можно расцепить захват, попытаться провести прием — что и делает Карелин. Получает балл. Мартинетти нельзя вмешиваться, но он бежит к брату, требует изучить видеоповтор. На его основании судьи меняют решение.
— Из-за того, что Карелин первым разорвал захват?
— Формально — да! Хотя нарушал правила в том эпизоде как раз Гарднер. У Сан Саныча остается 30 секунд на результативное действие. Но бросить уже нечем — нет былой энергии. И балл вместе с золотой медалью уходит сопернику.
— Как обидно.
— К сожалению, в моем любимом виде спорта стало много грязи. В мире борьбы ни для кого не секрет, что сегодня можно купить все — от жеребьевок до золотых медалей. Сослану Рамонову, олимпийскому чемпиону Рио, предлагали миллионы долларов, чтобы схватку отдал!
— Что ответил?
— Послал. Артуру Таймазову давали в Пекине семь миллионов. Тоже отказался. А через десять лет МОК лишил его золотой медали из-за допинга, и при встрече Артур в шутку произнес: «Лучше бы я тогда деньги взял...»
Да о чем говорить, если даже наши руководители стали возить страховочный капитал. С единственной, по их словам, целью — чтобы не было судейского беспредела. Я как-то спросил одного уважаемого ветерана: «Когда началась эта порочная практика?» Тот уточнил: «У нас-то? В 90-е. А Иран и Турция всегда покупали».
Есть в этом смысле кристально чистая нация — японцы. Настоящие самураи! С ними невозможно договориться о сдаче. Кстати, как и с американцами. Правда, в Штатах другая система. Сам спортсмен и тренерский штаб — вне подозрений. Но спонсоры — могучие корпорации — при желании способны решить любой вопрос.
— А теперь про чемоданы для Мартинетти.
— Ко мне-то он хорошо относился, позволял снимать где угодно, порой в обход всяких регламентов. Если бы я на ковер с камерой вышел — наверное, никто бы слова не сказал.
В 2010-м чемпионат мира доверили Москве. Под трибунами «Олимпийского» встречаю уже поддатенького Мартинетти. Зовет с собой в ВИП-бар. Садимся — является делегация соседней страны. С дипломатом. Президент ФИЛА указывает под стол: «Сюда поставь». Ну а наши потом помогали провозить через границу.
— За что дипломат-то?
— Если ты заплатил за проведение чемпионата мира или Европы, у тебя обязательно должны быть медали. Желательно золотые. Вот так многие вопросики и решались.
Парфенов
— Отец ваш говорил: «Лишь раз я видел человека сильнее Карелина». Догадываетесь, о ком речь?
— Ха! Анатолий Парфенов. Для меня — дядя Толя. Уникальный дядька. Всю войну прошел, с пулеметом Дегтярева Днепр форсировал, вплавь добравшись до берега. Пять ранений. С осколком в голове и простреленным локтем выиграл Олимпиаду в Мельбурне.
Силищей обладал колоссальной. Говорят, фашистов в рукопашке одним ударом укладывал. Бил сверху по каске кулаком — и шейные позвонки рассыпались. На моих глазах брал пятерней двухпудовую гирю и крестился. Свой дипломат всегда держал за угол — палец в ручку не пролезал. А «Семнадцать мгновений весны» помните? Эпизод, когда гестаповцы встречают на аэродроме генерала Вольфа?
— Еще бы! Самого большого и страшного сыграл Парфенов.
— Пару раз в зале я ловил на себе его тяжелый взгляд из-под бровей — и начинал понимать, что чувствовал в те секунды Вольф. А Коля Балбошин, ученик Парфенова, олимпийский чемпион 1976-го до сих пор с содроганием вспоминает, как на первой тренировке дядя Толя решил проверить его на вшивость. Скрутил двойным нельсоном, согнул пополам — чуть шею бедняге не свернул. Но оценил, что тот не сдался, не запищал, хотя был уже на грани.
Батя в книге описывает, как поразился булыжным бицепсам Парфенова, пластам грудных мышц и спросил — откуда все это? Дядя Толя ответил: «Ты бы, Сашок, помахал косой с мое!»
— Весь секрет?
— Понимаете, есть сила накачанная — как у того же Таймазова в лучшие годы. Он, словно авианосец, сметал любого на своем пути. А есть сила природная, звериная — как у Парфенова, Карелина, Балбошина, Медведя...
Вот в чем уникальность Александра Васильевича? С детства не выпускал топор из рук — отец-то лесник. И когда Медведь брал за кисть, люди понимали — это все, кандалы! Вырваться нереально! Плюс бешеная выносливость. Больше ни у кого из борцов такой не видел.
— Он еще и высоченный.
— 190 сантиметров. А я — 172. Но года три назад во время нашей последней встречи показалось, что мы стали практически одного роста. Медведь с возрастом ссутулился, прямо в землю ушел.
Медведь
— Где встречались?
— В Минске. Я хотел о бате расспросить — они ведь столько лет дружили. Приехал — а Медведь два часа рассказывал исключительно о себе. Я его и так и эдак — бесполезно.
— Как трамвай по рельсам?
— Вот-вот. Ни одна домашняя заготовка не сработала. Знал, к примеру, про забавный случай в Токио. В японских банях нет разделения на мужские и женские зоны — парятся вместе. Медведь об этом не подозревал — в отличие от отца, который и подтолкнул друга в парную. Тот обомлел.
— Надо думать.
— Начинаю выводить Медведя на эти байки — все равно мимо. «Я, я, я...» Два часа! Правда, на прощание произнес удивительную вещь: «Твой отец совершил большую ошибку». Я задумался — это какую же? Зря, говорит, после спорта в комсомол пошел, а потом на телевидение. И я понял, что Александр Васильевич очень глубокий человек. В кавычках.
Есть про него еще история. Как-то журналист Александр Кикнадзе в интервью «Комсомолке» рассказал о борце, который стал чемпионом мира благодаря тому, что обосрался.
— Однако!
— Мол, натурально навалил в трико. Фамилию, слава богу, не назвал. Сформулировал так: «Самый знаменитый наш борец». Поскольку Карелин тогда еще не был трехкратным, все подумали, что речь о Медведе.
— А на самом деле?
— Это 1966-й, чемпионат мира в Америке. Правила в те годы такие: если ничья, борцов отправляют на взвешивание. Кто легче, тот и выигрывает. Полутяжелый вес — 97 килограммов. У Медведя — 103, причем он сухой как лист, гонять адски трудно. Главный соперник — турок Ахмед Айик.
Идут на взвешивание. Тренер по дороге говорит Медведю: «Ссы в трико». Отвечает: «Нечем». Встают на весы — у нашего на сколько-то граммов меньше. Победа! Вот и вся история. Но с годами в журналистских кругах обросла несусветными подробностями.
— Как в анекдоте. «Рабинович, это вы «Волгу» в лотерею выиграли?» — «Не в лотерею, а в карты. Не «Волгу», а «Запорожец». Не выиграл, а проиграл».
— Именно! Главное, сам Медведь спокойно отнесся к публикации. А батю распирало от ярости, говорил про журналиста: «Не прощу!»
— Теперь уже не можем не спросить. Хоть раз на вашей памяти кто-то из борцов навалил в трико?
— Да вы что! Немыслимо! Напрудить могли. Но очень-очень редко. Если и случалось, то во времена, когда с допинг-пробами химичили. Отольют, а затем себе шприцем из припасенной баночки чистую мочу вкачивают.