Говорят, нет на свете уголка спокойнее, чем кладбище. И знаете, в этом есть правда. Здесь всё дышит покоем. Даже ветер, если и проносится между надгробиями, то будто бы на цыпочках – шепчет, а не шумит.
Я пришёл сюда работать ещё парнишкой, едва школу окончил. Местный сторож тогда искал помощника – кто бы яму выкопал, оградку подправил. День за днём, так и втянулся. Сначала просто копал, потом гробы носил, помогал на похоронах. Руки были крепкие, и тяжёлый физический труд меня не пугал.
С возрастом, конечно, тяжко стало копать могилы, спина давала о себе знать. Вот тогда-то меня и поставили смотрителем. Карьерный рост, так сказать. Работа – не бей лежачего: утром обошёл территорию, проверил оградки. Слежу, чтоб всякие там хулиганы не вандалили по ночам, ну а вечерами гадаю сканворды, да радио слушаю, сидя в своей сторожке.
Конечно, бывает одиноко, но иногда ко мне заходит мой старый товарищ Валерка. Мы пьем чай, а бывает – что и покрепче, и ведем душевные разговоры обо всём и ни о чём. Валера мой ровесник, мужчина зрелый. Мы с ним знакомы смолоду: вместе начинали, ещё юнцами. Тогда вдвоём могилки выкапывали, а потом он ушёл – не выдержал. Говорил, что не по себе ему тут, среди надгробий. Устроился на склад, стал грузчиком. Мол, коробки таскать легче, чем гробы.
А вот я уже настолько привык к такому укладу, что даже слезы родственников, которые провожают в последний путь своих скончавшихся близких, уже не вызывают у меня никаких эмоций. А Валерка, напротив, уж очень впечатлительный. Говорит, пару раз на смене ему мерещилось всякое. Я лишь смеялся над ним.
За десятки лет, проведённые на кладбище, я ни разу ничего сверхъестественного не наблюдал. Да и что тут может быть, кроме покойников, смирно лежащих в земле, да иногда забредающих стай дикий собак. Кстати, одну такую собачонку я приручил, стал подкармливать, назвал Бертой. Ну а почему нет – помогает мне, охраняет кладбище от непрошеных гостей. Настолько уже родное, что, как бы это странно ни звучало – ставшее мне домом.
Вереницы дней тянулись, такой неспешный быт был как раз по мне.
Дурные люди сюда не часто заходят, на мою память это были единичные случаи. Бывало, молодые по пьянке кресты да оградки поломают, а может ещё чего в таком же духе. Но обычно их достаточно слегка шугануть, пригрозить, сразу ноги в руки и бегом за ворота. А так большую часть времени я просто занимался своими делами.
***
Свои дни рождения я всегда отмечал здесь – прямо в сторожке. Для кого-то это показалось бы диким, но мне тут было по-настоящему уютно. Звал Валеру, если совпадало с его выходным. Приносил он с собой бутылочку-другую и что-нибудь на закуску. Сидели мы скромно, но с душой. Начинали обыкновенно с пива, а потом переходили на что покрепче.
В этом году был мой юбилей. Полтинник как-никак.
К вечеру, как и договаривались, Валера подъехал. Его старенький «Жигуль», та самая вечно грохочущая «четвёрка», ревела своим дырявым глушителем ещё за поворотом.
Сколько раз говорил ему – да сдай ты эту рухлядь в металлолом, на кой чёрт тебе она нужна, возьми что посвежее. Но он отмахивался, ездит как-то – и ладно.
Приезжая, Валера оставлял машину у ворот. А с собой неизменно забирал магнитолу.
– Да кому она нужна? – смеялся я.
– Бережёного Бог бережёт, – отвечал он.
В этот день Валера задержался на работе, поэтому приехал поздно. Я вышел к воротам встретить его. В руках у него был пакет, в котором задорно звенели бутылки, будто праздничные колокольчики.
– Ну что, Сёма, гульнём сегодня за твоё здоровье? – расплылся в широкой улыбке Валера.
Казалось, ему уже было невтерпёж закинуть в себя стопку-другую.
– А то, рад видеть тебя! – сказал я, – пойдем скорее, чего тут стоять.
Зашли в сторожку. Я включил радио. На столе расстелили газету, разложили огурчики, нарезку ,хлеб. Валера достал бутылку беленькой, и принялся разливать.
– У меня есть тост, брат! – вдруг вскочил Валера.
– Ой, да ну тебя… давай без этого пафоса, – смутился я.
– Не-не, юбилей! Так просто не отделаешься. Сколько мы знакомы? Лет тридцать – тридцать пять?
– Тридцать четыре, если точнее, – поправил его я.
– Вот! Тридцать четыре года, Сёма. Понимаешь? Полжизни бок о бок. Так вот, желаю тебе всего самого лучшего и главное – здоровья. Мы не молодеем , брат, так что, пожалуй, это самое важное сейчас, – размахивая руками, торжественно говорил Валера, – так давай выпьем за тебя Семён, дай Бог еще столько же знакомы будем!
– Спасибо, Валерка. Дай Бог, – сказал я, и мы чокнулись.
– Ох, хорошо пошла! – выдохнул Валера. – Давай-ка сразу по второй!
Радио что-то напевало, хрипя динамиком. Как-никак хороший вечер выдался. Вдруг музыка замолчала. Я подошел, стал крутить ручки, двигать антенну, но всё безуспешно. Сдох прибор поди, давно надо было новый приёмник купить.
– Да оставь ты его в покое, – сказал мой товарищ ,– и так же хорошо сидим, черт с ней с этой музыкой.
– Ну пойдем курнём тогда, что ли, – вздохнув, предложил я Валере.
– Да ты ж бросил вроде год назад?
– Бросил, да не бросил, – протянул я, – одну жизнь живем, что уж там мелочиться.
– Понял, ну пойдём, проветримся заодно, а то душно тут у тебя, – сказал, вставая из-за стола, Валера.
Мы вышли на улицу. В небе за облаками виднелась луна. Воздух был сухой, это лето выдалось особенно жарким. Я достал из смятой пачки сигаретку и закурил, жадно втягивая дым. Валера стоял рядом, нервно озираясь по сторонам.
– Всё же не понимаю, почему ты тут остался. Жуть же одна. Эти плиты, оградки, жмурики. Вот помню, как однажды, когда с тобой еще шабашил здесь, привиделось мне...
– Даже не начинай, – прервал я его, хлопнув по плечу. – Ну что тебе там могло привидеться, у страха глаза велики. Ну, холмики повсюду, кресты, ну, покойнички спокойно себе отдыхают под землей. Зато тишина. Благодать же.
– Так вот тогда покойничка я и видел своими глазами. – убрал мою руку со своего плеча Валера.
– Ясен хрен, что видел, мы же сами их хоронили, да не по одному за день, – гоготал я.
Валера бросил окурок и притушил его ботинком о землю.
– Смешно тебе, Семён? Не веришь. А я говорю тебе, что видел. И не в гробу, а живого. Ковылял он на закате как раз среди могилок-то тех.
Я небрежно отмахнулся.
– Ну ладно, убедил, Валерка. Ходил он ходил, от могилки к могилке, может потерял чего, а может заблудился, – расхохотался я.
– Эх, да ну тебя – нахмурился Валера, – я-то знаю, что видел. Потому на складе мне куда спокойнее работается.
– Да не сомневаюсь уж, спину рвать от зари до зари куда лучше. Ну, дело твое, а мне и здесь хорошо, – раздраженно сказал я. – Ладно, не обижайся на меня, Валер. Пойдем лучше выпьем, а то что-то я трезветь уже начал.
***
Мы вернулись в сторожку, снова уселись за стол, и наш скромный банкет продолжился. Водочка, как полагается, уже прилично дала в голову, стало тепло, даже чересчур.
Внезапно тишину за окном разразил пронзительный звук сигнализации автомобиля.
– Я пойду проверю, – заторопился Валера, уже вставая. – Поди, угоняют мою ласточку.
– Да кому она нужна, – буркнул я, – максимум стекла побьют – и всё.
– Я им такие стёкла дам! – огрызнулся он, не поняв моего юмора, подхватывая куртку. – Сам хлебальники разобью, если что. Хочешь – сиди, а я пойду посмотрю.
После обильного застолья мне было лень вставать с насиженного места. И, по правде сказать, я был абсолютно уверен, что это просто гнилая проводка закоротила на его тарантасе.
– Кричи, если что, – лениво бросил я ему вслед. – Смотри только покойников не распугай.
– Очень смешно, – буркнул он, бросив на меня косой взгляд из-под бровей, и хлопнул дверью.
Я только покачал головой. Как же он возится со своим ведром. Этому бы автомобилю уже на покой, да в последний путь под пресс, со всеми почестями. Ну нравится человеку мазохизмом заниматься, что уж поделать.
Я уставился на сломанное радио. Надо будет как-нибудь выбраться в город и купить новый приёмник. Вопли сигнализации смолкли, а значит Валерка уже скоро придет.
Немедля раздался хлопок.
– Сёма, пожар... горит моя ласточка! – послышался полный отчаяния крик Валеры.
Я подскочил как ошпаренный и выбежал на улицу.
У ворот пылала его машина. Огонь вырывался из-под капота, плясал по кузову. Валера стоял рядом, широко раскрыв глаза.
– Огнетушитель есть?! – схватил он меня за отворот куртки.
– Есть, бегу! А ты пока отойди-ка подальше, не ровен час рванёт!
Он начал беспомощно разводить руками и сделал шаг назад. Я метнулся в сторожку, взял огнетушитель.
– Ну же, поторопись! – вопил Валера, едва сдерживая себя.
Я принялся поливать машину пеной. Струя шипела, обволакивая пламя. Валера стоял рядом, вцепившись в голову, как будто хотел вырвать с корнями свои и без того редкие волосы. Вскоре огонь стих.
Мы оба молчали. Я не сомневался в том, что теперь эта груда металла уже не сможет когда-либо тронуться отсюда своим ходом. Валера тоже понимал и присел на землю.
– Вызывай ментов… – наконец выдавил он. – Это был поджог. Точно тебе говорю…
– Ладно, сейчас наберу. Только ты не убивайся так. Ну «жигули» же, не «мерседес». Купишь себе другую… посвежее.
Он глубоко вздохнул.
– Да, умеешь ты, Семён, утешить… как лопатой по спине.
– Пошли в дом, чего сидеть тут? – предложил я.
Но он даже не посмотрел на меня. Глаза впились в обугленный кузов.
– Ты иди. Я... хочу немного побыть один.
Ну что ж. Хочет попрощаться со своей «малышкой» – пусть прощается. Может, станет полегче.
Я повернулся и пошёл обратно в сторожку.
***
Вернувшись в свою каморку, я сразу потянулся к телефону. Пальцы были как ватные, не слушались. Вроде всего три кнопки нажать – а промахивался. Да и зрение в последнее время подводило. С третьей попытки всё же набрал. Приложил трубку к уху.
– Отделение полиции. Сержант Макаров. Что случилось?
Я бегло сообщил о произошедшем и назвал адрес.
– Принято. Ожидайте наряд – сухо ответил сержант.
Кладбище находилось на краю села, а ближайший опорный пункт лишь в городе, и путь к нам был правда неблизкий. Оставалось лишь ждать. Но что они сделают-то, вряд ли поджигателей смогут найти, те, кто это сделал, уже давно успели скрыться. Проклятые подростки поди, вот не живется им мирно. Может подумали, что автомобиль давно брошен и решили добить его окончательно.
Я отчасти понимал чувства Валеры. Ведь столько лет он на нём колесил, всё что-то там копался под капотом, даже красил сам пару раз баллончиком. И если для меня эта престарелая «четвёрка» была грудой металлолома, то для него она была как ребенок. Убогонький, больной, но всё же член семьи.
Я взял бутылку со стола и сделал пару глотков прямо из горла. Пора было навестить Валеру – глянуть, как он там, может уже успокоился.
Когда вернулся к воротам, его там не оказалось. Останки машины дымились, пахло гарью, но Валеры рядом не было.
– Валера! Ты куда пропал-то? – крикнул я в темноту.
Решил пойти проверить, может в сторожку пошел, а мы с ним разминулись. Вернулся обратно. Дверь была приоткрыта.
«Ну точно, разминулись», – подумал я, толкнув дверь.
Но внутри… всё было вверх дном. Посуда разбита, бутылки вдребезги, закуска разбросана по полу, стулья перевёрнуты. Казалось, тут прошёл торнадо. Только радио стояло на месте, по-прежнему немое.
– Да что ты натворил, дурак старый! – выругался я, высунувшись в проём и глянув в ночь. – Валера, ты почему тут такой бедлам устроил?!
Горе у человека, но гадить-то зачем.?
– Валер, я понимаю, тебе тяжело… Но это уже перебор! Поймают этих уродов – и всё, конец истории. А ты тут как малый! Давай живо назад, убирать всё будешь!
В ответ – тишина. Только стрекот сверчков и шорох листвы где-то вдали.
– Да где ж ты бродишь, чёрт бы тебя подрал…
Я протянул руку к фонарю.
Уже было одной ногой вышел за порог, как вдруг...
приёмник затрещал.
Я остановился, прислушался. Помехи, да и только. Своей жизнью живёт техника, совсем худо, видать. Но… неожиданно мне почудилось что-то другое. Будто сквозь треск кто-то стонал.
Постанывания еле слышно прорывались сквозь белый шум. Я взял радио в руку и прижал динамик к уху.
– По… мо… ги… – прохрипел голос сквозь треск. – По…мо…ги… те… он… уже… б…лизко…
Я похолодел. Голос был мне знакомый.
Валера. Точно его голос.
– Валера, это ты? Что еще за шутки? – сказал я в динамик, будто это рация.
– Ерунда какая-то, чем я занимаюсь.
Помехи усилились и единственное, что я смог разобрать, было :
– По...здно...уже... поздно......бе...ги...
– Валера, ну хватит! – в голосе уже дрожала злость, подмешанная с паникой. – Не смешно это! Не дети уже! Я ж тебе потом так отплачу, заикаться начнёшь, Богом клянусь!
Радио умолкло.
– Придурок… – выдохнул я, хотя уже чувствовал, как холод прошёлся вдоль позвоночника. – Шутник хренов…
Я вышел наружу и пошёл в строну могилок, освещая себе путь ярким светом фонаря.
– Валера! – крикнул я вновь. – Твою мать! Кончай! Это уже не смешно, покажись, где ты есть! Обещаю – бить не буду, если только слегка!
***
Вы только представьте степень моего негодования – в свой юбилей хожу в ночи, пытаясь отыскать своего никудышного товарища по всему кладбищу, который нажравшись, видимо ,решил поприкалываться надо мной. А может просто с катушек слетел. Как бы то ни было, в любом случае его надо было найти.
Вдруг раздался скрип. Где-то за деревьями захлопнулась чугунная калитка.
– Ты куда полез-то, Валера? – крикнул я, свернув с дорожки. – Выйди оттуда! Зачем покойников тревожишь?
Я пошёл в сторону одной из оградок. Подойдя ближе, Валеры я не обнаружил. Зато увидел полуразрытую могилу. Надгробная плита была треснута пополам. Совсем допился – подумал я – что же он творит, чёрт бы его подрал.
Я почувствовал, как во мне закипает злость.
– Нехорошо, Валера, очень нехорошо… – прошипел я. – Это ж кощунство. Ты вон покойников боишься, а не подумал, что за такое-то они тебя до конца твоих дней во снах преследовать будут. Я был лучшего мнения о тебе, брат.
Тишина в ответ стала уже сводить меня с ума. Ну ничего, найду – будет мне всю неделю клумбы полоть и оградки драить.
Я наклонился, чтобы поправить съехавшую с сапога штанину, и случайно выронил фонарик. В ту же секунду я услышал шаги.
Они были позади. Медленные, тяжёлые.
Я выпрямился.
– Так, Валера… – начал я, не оборачиваясь. – Слушай сюда… Я всё понимаю, но…
Я обернулся и… сразу отшатнулся, вцепившись в шершавую перекладину ограды.
– Это как понимать-то... – попытался произнести, но дыхание перехватило.
Передо мной стоял самый что ни на есть настоящий мертвец. Он скалился подобно волку. Одетый в пыльный расползающийся фрак, он был без обуви. Его ступни шаркали по земле. Лицо было изъедено червями. Они копошились под его рассохшейся кожей, вылезали из глазницы, сползая по щеке.
Он поднял руку и указал на меня пальцем.
Я потёр глаза. Он не исчез.
Ну, нет. Этого не может быть.
– Чур меня, сгинь! – перекрестился я, отступая.
Существо резко разжало руку – с хрустом. И жестом ладони начало подзывать меня к себе.
В голове метались мысли. Может, это алкоголь? Последняя пара рюмок оказалась лишней? Но я прекрасно знаю себя. Я никогда не напивался до чёртиков. Если я и перебирал, меня просто клонило в сон – и всё. Но сейчас это был явно не сон, всё происходило по-настоящему.
Сейчас я отчётливо чувствовал этот нестерпимый запах разложившегося тела. Я понёсся наутёк сквозь деревья и кусты. Добежав до кладбищенских ворот я увидел, что они были закрыты на замок.
– Да как так-то!
Я определенно их не запирал сегодня.
Сердце бешено колотилось. Ворота были высокими, и перелезть я бы не смог. Послышался лай. Походу, это Берта.
Я бросился к будке. Собаки нигде не было. Рядом с будкой валялся ошейник. Застёгнутый . Будто она вылезла из него, пока кто-то держал.
– Этого… не может быть… – прохрипел я. – Берта…
Всё тело моё сжалось от ужаса. А за спиной – снова послышались шаги. Покойник не унимался, преследовал меня.
Поднялся сильный ветер, высокая трава зашелестела по всему кладбищу.
Существо остановилось и зашевелило обезображенной челюстью.
– Не спрячешься… – его голос был холодным, будто камнем скребли по стеклу.
Я ударил себя по щеке в надежде очнуться от этого кошмара.
– Вижу тебя… Приду за тобой…– прохрипел покойник.
И тут я вспомнил, что в северной части кладбища в заборе была дыра. Я заделал её в своё время как мог, дабы не лазила тут всякая шпана. Теперь эта брешь была моим спасением.
Я рванул. Кладбище зажужжало подобно улью. Невысокие холмики могил зашевелились и из них, прорываясь сквозь землю, начали подыматься усопшие.
Многие были мне знакомы.
Я сам их хоронил когда-то.
Они тянулись ко мне, что-то бормотали, ковыляя мне навстречу.
Ужас заставлял бежать со всех ног. Кажется, я смог ненадолго оторваться.
***
Запыхавшись, я добрался до северной части кладбища. До последнего я не мог поверить в происходящее. Всё ещё надеялся, что этот кошмар – просто галлюцинация.
Но надежда угасла, как только передо мной предстала новая ужасная картина.
В густой траве лежал Валера.
Его тело было искалечено. Половина лица отсутствовала – вместо неё зиял обнажённый череп. Щека была разорвана, губы рассечены. Всё его тело было покрыто глубокими ранами.
Меня вырвало. Не знаю – от водки или от увиденного.
Я зажал рот рукой и едва удержался, чтобы не рухнуть рядом.
Надо выбираться. Немедленно.
Я чувствовал, как мертвецы приближаются.
– Сёма… брат… – вдруг сдавленно прохрипел Валера.
Меня передёрнуло. Я оглянулся, встал на колени. Он ещё был жив. Едва-едва. Дыхание слабое, почти невесомое.
– Что с тобой произошло?! – выдавил я, голос дрожал, губы еле слушались.
Он попытался приподняться, схватиться за мой рукав, но тут же обмяки рухнул обратно на землю.
– Сёма… это всё… он… – закашлявшись, произнес Валера. – Мертвец… помнишь… я же тебе рассказывал…
Я замер. Всё внутри сжалось.
– Это он меня так… Теперь ты веришь мне?..
– Верю, Валер, ещё как верю… – прошептал я. – Держись дружище, слышишь? Мы выберемся. Тут такая жуть творится, надо уходить, быстро!
– Знаю… – слабо кивнул он. – Но боюсь, Сёма… я уже не жилец…
Он тяжело вздохнул. Жизнь покидала его с каждым новым словом.
– Прости меня, брат… Это я виноват…
– Да брось, ты о чём?
– Я тебе никогда не говорил… – продолжил Валера. – Но… помнишь… тяжёлые были времена… голодно было… платили нам копейки…
– Было дело… – кивнул я, чувствуя, как сердце сжимается.
– Так вот...дружище...я, пока никто не видит, ночами-то и обкрадывал покойничков...у кого колечко, у кого часы...
Я застыл.
– Валера…ты бы так не поступил, я же знаю тебя…
– Сёма… я не горжусь этим… – шептал он. – Жизнь была такая… надо было как-то выживать… Теперь заплатить пришлось…
Он закатил глаза. Последнее, что он успел сказать, было:
– Спасайся, брат…
– Валера… – ладонью я закрыл его безжизненные глаза. – Чёрт…
Ветки затрещали и из-за деревьев показались мерзкие, гниющие лики мертвецов. Их протяжный вой эхом отдавался в моей голове.
Я сорвался с места к той самой бреши в заборе, что когда-то заколотил досками.
Моё спасение.
– Ну давай же! – завопил я, судорожно отдирая доски пальцами.
Занозы вонзались в ладони. Доски не поддавались.
Слишком хорошо заколотил тогда, видать.
– Ну же, паскуда, – суетился я, всё пытаясь выломать доски.
Шаги становились всё ближе. Запах гнилой плоти охватил легкие и я оцепенел.
Их дыхание – сырое – уже обволакивало спину.
И тут…
Один из них положил свою холодную, влажную руку мне на плечо, заскользил по шее.
– Прошу… не надо… – выдохнул я, слёзы подступили к глазам.
Мертвецы загоготали. Все разом. Их смех был безумным, скрежещущим.
Я прикрыл глаза руками, поняв, что мне пришёл конец.
Я почувствовал, как зубы вонзились в моё тело. А десятки костлявых рук принялись раздирать меня заживо.
Мои истошные вопли эхом застелили всё кладбище. Я начал терять сознание, слыша влажное чавканье вокруг себя.
***
Очнулся я в сторожке, на своей кровати. Потолок дрожал в глазах. Голова гудела, мышцы ломило от боли.
– Я что, уже мёртв?.. – прошептал я.
– Нет, батяня, ты, поди, прошлой ночью упился вусмерть, – раздался томный голос рядом с головой.
Я медленно повернулся. Каждое движение отзывалось болью.
Надо мной возвышался коренастый мужчина в полицейской форме.
– Давай, отец, поднимайся. Нам ещё на другой вызов ехать.
– А… как же… мертвецы?.. – выдавил я, сглатывая слюну.
Полицейский наклонился ко мне поближе, нахмурив густые брови.
– Мужик, ты зачем нас вызвал-то? Мы к тебе через все эти чёртовы буераки тряслись, ехали, чтобы на твою пьяную рожу посмотреть?
Я с трудом сел, опёршись о спинку кровати. Комната немного поплыла перед глазами.
– Да вы не понимаете… тут такое творилось… – торопливо начал я. – Машину подожгли… потом я пошёл… а потом они…
– Какую, к чёрту, машину?! – перебил он, срываясь на крик. – Нет здесь никакой машины! Когда приехали – ворота настежь, будка твоя тоже. А внутри – ты, храпака даёшь. А перегар-то какой!
Второй, моложе, фыркнул:
– Что, палёнки хлебнул, дед?
– А Валерка! Валерку то видали, он там среди могил убитый? – пытался вразумить их я.
Полицейские рассмеялись.
– Такой же убитый, как и ты, в хлам? – усмехнулся один.
– Всё, хорош комедию ломать, – махнул рукой старший и обратился к напарнику. – Оформляй давай протокол: ложный вызов, и поехали.
Они мне не верили. Ни одному слову. Но я же видел всё своими глазами. Это был не сон. Всё было взаправду.
– Ладно, отец, шлёпни подпись вот тут, и смотри, больше не шали.
Когда они ушли, я поспешил к воротам.
Ни машины, ни следов пожара.
Прошёлся по кладбищу – всё тихо, спокойно, ни следов вчерашней ночи, ни тела Валеры, ни оживших мертвецов.
Долго звал Берту. Собаки не было...
«Может, всё-таки… перебрал? И… всё это действительно был сон?..»
Надо позвонить Валерке, узнать, как у него дела.
Я вернулся в сторожку, запер дверь на засов. Нашел его номер в телефоне.
«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».
Вот и всё, что я услышал.
– Отсыпается, наверное, – буркнул я. – Погудели вчера знатно…
Я бы и сам не прочь вздремнуть, да голова раскалывается. Лёг на кровать, взял в руки сканворд и попытался его разгадывать. Чёрт возьми, в следующий раз лучше сам пойду закупаться, размышлял я. Привёз ведь сивухи, тьфу. День прошёл как обычно. Я всё пытался дозвониться до Валеры, но его телефон был всё так же вне доступа.
Наконец, когда за окном стемнело, я стал готовиться ко сну. Начал раздеваться и заметил на своем теле шрамы...
Совсем свежие...
Формой – будто следы человеческих зубов.
Я обомлел.
– Это что ещё за хрень…
И тут приёмник, который всё так же мирно стоял на столе, вдруг включился сам по себе.
Из его динамика раздался белый шум.
Я подошел к нему и прислушался. Сквозь треск я разобрал дыхание. Тяжелое. Протяжное.
А потом услышал ледяной хриплый голос.
– Мы еще придём за тобой…
Автор: Сергей Монеткин
Спасибо за прочтение!💜💜💜