Всё-таки этот Бомж очень отличался от ранее мною встреченных мужчин. Ни в деревне, ни в универе ни у кого не было такого пронзительно взгляда и такой всеобъемлещей уверенности в себе. Бомж, выслушав меня, угрюмо сморщился, потом посмотрел на меня по-птичьи, одним глазом, мне даже показалось, что рядом со мной не человек, а ворон сидит.
– Я тебе не по соплям, берёзка! К тому же я не рыцарь, это уж точно, – он печально вздохнул. – Давно уже латы износились... М-да... Хотя помочь измениться помогу! Рановато, конечно, молода ты ещё… М-да… Однако, видимо, время пришло. Хм… От нас мало что зависит, иногда. Мир сам решает пора или нет. Ведь наш Мир он, как мать, ему плевать на мнение младенца, как тому титьку сосать, для него главное, чтобы младенец был жив и здоров. Вот он и пробует, что-то сотворить… М-да… Иногда и ошибается… М-да… Вспомни эпидемии!
– Да что уж там эпидемии! Вот Вы говорите мать… Они-то иногда не справляются! Иногда мать-то и холит, и лелеет, а вырастет здоровяк, да такая мpазь, что жуть берёт. У нас в деревне были такие, матери. Волком выли. А как исправить то, что уже выросло? Наверное, уж и нельзя! Хорошо хоть догадались некоторые помощи попросить! Конечно, стыдно прямо сказать, что выросло дитятко хуже бандита, так они всё горькими шутками, да прибаутками, а попросили. Вот другие-то догадались и исправляли, в тюрьму их неудак загоняли, – вспомнила, как наша соседка плакала, и сама всхлипнула от сочувствия к ним.
Бомж неожиданно расправил плечи и с облегчением вздохнул, как будто тяжелый рюкзак скинул, и пробасил:
– Вот именно, иносказательно, но попросили!
Я неожиданно осознала, что он скрыто мне намекнул, что и я могу попросить помочь. Жизнь меня научила, что всё дают не просто так, но чем мне мог навредить этот пожилой, потрёпанный жизнью мужик? У меня было ощущение, как у воробья, которого вышибли с птицефермы. Однако полетав на воле, а точнее посидев на берегу, я поняла, что и птицеферма мне была не нужна. Что же мне нужно? Я покраснела от того, что впервые в жизни просила.
– Простите, я не умею правильно выражаться, но Вы действительно можете помочь? Мне как-то неловко просить... Да же не знаю, как... Я, видимо, заблудилась! Жить, как раньше не могу, а как жить дальше и не знаю.
Почему-то я решила, что он со мной пофилософствует и всё, но незнакомец поднял брови и прохрипел:
– Значит так?! Помощи просишь? А ты готова безоговорочно принять помощь? Не побоишься?!
Вот спросил, так спросил! Меня даже мороз по коже продрал. Взглянула ему прямо в глаза, как Бабушка учила. Он смотрел ясно и твёрдо. Хотела и сама ответить твёрдо, но горло перехватило, и я просипела:
– Я не боюсь. Если это не бесчестно, то готова на всё и без лишних вопросов.
– Дypuщa!! – мой собеседник не на шутку рассердился и пару раз стукнул кулаком по бревну. – Вот ведь глупая! Да как можно верить человеку на слово?!
– А какая выгода Вам врать? Да и что со мной можно сделать?
– Убить, продать, изувечить, – он взглянул мне в глаза.
– А смысл? Денег у меня нет, нacuлoвaть я себя не дам, пока жива, ну, а о мёртвой пусть земля позаботится.
Он покачал головой, морща лоб.
– О, как!
С Волги потянуло зимним холодом, но от незнакомца грело, как от костра, так только от Бабушки грело, и я поняла, как истосковалась по тем, кому можно доверять.
– Для меня сейчас главное понять, для чего живут такие… – незнакомец в недоумении поднял брови, а я, мучаясь от неловкости, заявила, – такие, как я. Ведь во мне и желание, и силы есть, а куда себя приложить не знаю! На деньги мне наплевать, хочется чего-то… Если мне здесь тошно, то куда идти? Знаете тряпки эти, которые рекламируют, да и селиконовые прелести у меня только смех вызывают.
– О как! Куда приложить? Ладно! Видно, действительно судьба! Я скажу, куда идти! Отправляйся-ка ты к… Хм… К твоему заведующему кафедрой, – у меня от неожиданности отвалилась челюсть, а мой собеседник покачал головой. – Не пожалей только! Скажи ему, что Фермер послал. У тебя три месяца. М-да… Чтобы получить диплом, и поступить в магистратуру.
– Э-э? Как три?! А остальное? Надо же сессии сдавать? Потом же диплом надо сделать, я же биолог!
– Ты же хотела мир изменять? – он опять стал похож на ворона, я даже головой затрясла, чтобы наваждение сбросить, а этот Бомж, назвавшийся Фермером, встряхнулся по-птичьи. – Хотела?! Так начинай! Хм… Официально для всех, как всё сдашь, ты уедешь за материалом для магистерской выпускной работы. М-да… Молода ты, конечно. Ох, и молода, берёзка! Не хотелось бы, чтобы кто-то думал, что я воздействовал на незрелую личность. С другой стороны, время… Э-хе-хе! Ну, да ладно, рискну! Вот что, ты должна понять, что диплом – это сертификат первой ступени зрелости. Ваш заведующей кафедрой – мудрый мужик, он всё продумает, как тебе сдавать, да отрабатывать. Ты же, только вперёд! Да-да! Меняй себя и свою жизнь!
– В смысле? – я оторопела. Вот это – Бомж! Откуда он знает про Лича?
Тем временем таинственный незнакомец достал мятый конверт из кармана куртки, протянул мне и угрюмо буркнул:
– Хм… Не зря приготовил. Не зря! Передай это ему. Поехали, в общагу! Поздно уже, так и простудиться недолго. У тебя даже куртки нет!
У меня случился умственный паралич, и я, даже не мекая, забралась в чёрную иномарку, которая бесшумно подкатила к нам. Наконец, моё ошарашенное сознание очухалось и родило мысленный вопрос. Разве у бомжей бывают такие машины?! Тогда кто же он? Как же это я, дypa, поверила? Может выскочить на ходу?
Фермер, как почувствовав, проворчал:
– Я могу остановить машину. Ты, Степанида, научись сдерживаться… М-да… Не сразу дерись. В жизни часто бывает, что надо просто держать удар. Так ты научись этому! Ну, как? Едем в общагу, или выйдешь?
От того, что он как-то узнал моё имя, я растерялась, потому что точно помнила, что не называла его. Выглянула в окно, мы уже ехали по Ново-Садовой в сторону универа. Посмотрела на него, вроде бы нормальный мужик. Бабушка всегда доверяла моей способности с детства определять хороший человек или дурной. Фермер спокойно ждал ответа.
– Чего уж! – я от смущения засопела. – Сама же решила, что же с дороги-то сворачивать.
Машина увеличила скорость, а я задумалась над тем, как он сказал, что надо научиться держать удар. Конечно, он прав, ведь всегда я отвечала ударом на удар. Может поэтому многого не разглядела? Может, надо было приглядеться к тому, кто замахнулся?
Вот почему я на нашем курсе только на Сашку обращала внимание, ведь были и другие ребята в группе?! Я что же, искала подсознательно того, кто меня научит новому? Может из-за того, что сама не того выбрала у кого учиться жизни, я проморгала и не нашла в универе настоящих учителей жизни? Эх, как же я так проморгала всё?! Может и хорошо, что Сашка так оболгал меня? Я опомнилась и прошла искать учителя. Неужели мне повезло, и судьба привела такого учителя?!
Фермер, сидящий рядом со мной, неожиданно хрюкнул.
– А что же ты, ищущая учителей, не спрашиваешь у меня ничего?
Здравствуйте-пожалуйста! Он на что намекает-то? Типа, я деревенщина, не способная ничего понять?
– И так ясно! Вы не бомж, и потом, Вы же сами сказали безоговорочно. Пока ничего бесчестного я не вижу, так что спрашивать-то? Сама всё увижу!
Водитель и сидящий впереди мужик зафыркали, видимо, от смеха. Фермер несколько секунд помолчал, потом проворчал:
– О как! Мог и ответить на вопросы, да только ты не спросила. С другой стороны, это для тебя урок! Научись спрашивать, а то так и проживешь, не зная, куда приткнуться.
Я собралась с мыслями, чтобы спрашивать, но ведь надо правильно задать вопрос. К тому времени мы доехали до общаги, я вылезла и открыла только рот, чтобы попрощаться, как машина рванула с места и уехала.
В свою я комнату не хотела идти и ввалилась в комнату, где жили Лешка с друзьями, такими же балбесами, как и он. Ведь только Лёшка тогда среагировал на Сашкины слова, значит здесь только он мне опора. Парни уставились на меня, как на призрак отца Гамлета, а Лешка с фингалом под глазом вскочил с кровати и, подбежав ко мне, влепил по заднице.
– Ондатра сутулая! Ты, где была?! – у него от волнения даже голос звенел.
– Леший, помоги забрать вещи из моей комнаты! Я… Я не могу туда идти. Противно, – и остановилась, ожидая, что меня прогонят.
Мальчишки застыли, а Лёшка сердито засопел.
– Ещё чего! Нечего этой… Хм… Этой мымре спускать!! Живи, где жила, только сегодня никуда не ходи. Что стоишь, как столб? Садись к столу, будем тебя лечить, – Лешка кинулся к мобиле, по которому пробормотал. – Валер! Всё нормально, она пришла. Парни, давайте!
Парни заметались, готовя чай, а на меня накатило, и я заплакала. На них это произвело очень плохое впечатление – мои однокурсники растерялись и побледнели, а Лёшка, играя желваками, прохрипел:
– Это ты брось! Тоже мне! Рассказывай. Где была, что надумала делать?
– Пока не могу… – я понимала, что он дрался из-за меня и имеет право спрашивать, но мне надо было всё переваривать. – Я пока сама не верю! Со мной сегодня слишком многое произошло…
– Тебя обидели? – Лёшка взволнованно уставился на меня, а мальчишки принялись осматривать руки, предполагая, что я дралась.
– Нет-нет! Не волнуйтесь, ребята! Мне просто хорошо прочистили мозги. Я оказывается не так и не тому училась!
– Ну, ты сказала! – Лешка почесал свои взъерошенные патлы. – Вот что, Стёпка! Я к Личу ходил. Он ждёт тебя завтра. Не спорь! Лич – классный мужик, просёк всё сразу! Ты не отказывайся, он пообещал, что разберётся.
Я, молча, моргала на него, осознав, что говорил Фермер. Мне стыдно стало до невозможности. Ведь я вещала, что мужики слепые, а сама-то здесь жила, как с завязанными глазами, ещё и Андерсена приплела… Эх, недоучка! Право и есть недоучка!
На курсе были ребята, которые могли быть моими друзьями, только я из-за своих комплексов ничего не видела. С ужасом поняла, что была восхищена Сашкой, его знаниями, его яркостью. Меня затрясло. Лёшка кинулся кутать меня в одеяло.
– Ты простыла?
– Нет! Спасибо. Это отравленная душа освобождается от яда.
– Чего ты нажралась?! – возмутился Лёшка. – Зapaзa, я тебя слабительным накормлю!
– Да ничего я не ела ядовитого!
Лёшка сунул мне две подушки под спину и, расслабившись, я погрузилась в размышления. Парни расселись вокруг и молча смотрели на меня.
Вот ведь беда! Столько времени я с мальчишками и на практиках была, и в общаге с ними общалась, а не разглядела их!
Почему же я решил, что Сашка лучше их? Ведь не нравился он мне, как парень! Почему-то решила, что он меня чему-то научит? Почему?! Потому что он городской? Как я не заметила, что он насквозь ядовит? Ей Богу, как глаза заволокло! Он, как волчье лыко – яркий и ядовитый.
Эти мальчишки может и не яркие, но душа у них поёт. Да и не бывают орлов с павлиньими перьями. Я посмотрела на всех, у парней почему-то были выпучены глаза, а Лешка дрожащим голосом просипел:
– Вот тебе и здрасьте! Ты только не кричи и не дерись! Если не пойдёшь сама, я тебя завтра силой притащу к Личу.
– Невероятно! Всё одно к одному. Неужели так важен случай?! – прошептала я, но Лёшка услышал.
– Случай – это способ осуществить судьбу! – неожиданно выдал наш вечный прогульщик. – Стёп! Лич велел тебя напоить водкой. Мы спирт развели, как положено. Сорок пять градусов!
– Велел, так пои! – и подставила чашку.
Мальчишки переглянулись. Лешка сунул мне в руки маринованный огурчик. Волновался он так, что горлышко колбы стучало о край чашки, когда он мне наливал. Водку я выпила, целых полчашки, закусила огурцом и какой-то колбасой и заснула. Утром проснулась, как всегда, в семь часов. Организм не дал спать дольше. Парни спали, предоставив мне целую кровать.
Я решила их отблагодарить. Перемыла залежи грязной посуды. Никто даже не проснулся на шум, создаваемый мной. Убралась в комнате, вещи были кучей свалены на один из стульев. Я повесила куртки на плечики в шкафу, а брюки майки развесила на спинках стульев, потом распахнула форточку. Все мои действия сопровождал дружный храп.
Сунулась к парням в холодильник, и из того, что там было, принялась готовить завтрак. Нас было четверо и пришлось постараться. Нажарила сырников – творог у парней был уже ку-ку, но всё ещё съедобный. Сварганила салат из остатков колбасы, сыра, и чудом не слопанных трёх длинных, как скалки, и чуть завядших огурцов. Смоталась к девчонкам-биохимикам в соседнюю комнату – у них на окне зеленел контрольный, с эксперимента, кресс-салат. Они как-то хвались, что всё время едят зелень и попросила его. Они, ничего не спрашивая, отдали зелень. Вот ещё одна загадка! Почему я с ними не сдружилась, ведь добрые и умные? Удивительно, ведь ничего не спрашивают, а только улыбаются! Ладно, сама спрошу!
– Девчат, как мальчишек разбудить? Я всё там убрала и завтрак приготовила, а они всё спят. Ведь как убитые!
Веселая Татьяна, соседка парней, засмеялась.
– Разбудить парней в такую рань? Ну не знаю! Вруби музыку погромче. Может и повезёт.
– Попробую, спасибо за салат!
Я вернулась в комнату Лёшки, размяла кресс-салат с остатками подсолнечного масла и заправила салат, после чего врубила музыку. Пережив вопли и ругань, я выгнала парней умываться.
Лешка, тревожно хмурясь, спросил:
– Это ведь не проводы? Стёпа, не тревожь меня!
– Балбес! Это – поминки по мне. По прежней, – именно ночью во сне я поняла, что надо было узнать у Фермера «Кто я?», а не «Куда мне идти?»
– Что?! – взревел он, как иерихонская труба. Мальчишки уставились на меня. Лёшка начал меня трясти за плечи. – Я тебя зашибу! Ты что задумала?
– Я за три месяца заканчиваю экстерном бакалавратуру, потом поступаю в магистратуру и уезжаю, наверное. Я должна узнать… – на мгновение я запнулась. – Хочу узнать, кто я.
Лешка крякнул.
– Год за три месяца?!! Ну, ты жжёшь!! Я с тобой. Только пикни против!
Меня удивило, что он даже не обратил внимания на мои душевные переживания. Однако разговор с Фермером меня кое-чему научил, и теперь я знала, Лёшка или специально этого избежал, или для него это не главное – я про переживания. Однако на всякий случай, я спросила:
– Зачем тебе? – я его никогда не понимала, как, впрочем, и сейчас. Ну как со своими знаниями он это сможет? Почему решил со мной? Может ему адреналина не хватает?
– Нечего лупиться на меня, как голодная кобра! – Лёшка злобно сощурился. – Что ты обо мне знаешь?
В его словах была доля правды, ведь он вечно болтался где-то, но всегда сдавал всё в сессию. Кстати, были предметы, которые он сдавал лучше всех, а всё остальное так, для проформы, чтобы не было долгов. Это все знали, я тоже, только не понимала, что это говорило о давно выбранной цели. Да и его друзья были такими же, как и он.
Почему же раньше я не задавала себе таких вопросов? Из-за этого я внимательно осмотрела комнату мальчишек. У каждого под кроватью три – четыре книги, все по специальности, и все на английском. Под кроватью… Значит, читали перед сном. Книги, а не планшеты, это ведь тоже что-то значит! Похоже, эти парни не очень похожи на других... Эх, раззява! Когда же я научусь замечать всё сразу?
К Личу мы явились вчетвером, он сидел в деканате и пил чай с Гласом Небесным. Они с интересом воззрились на нас.
– Что надумала? – спросил Лич без предисловий.
Я протянула ему конверт, и просипела:
– Здрасьте! Вот! Это Вам. От Фермера!
Лешка ахнул, парни стали тихо перешептываться и обессиленно плюхнулись на стулья у стены. У Лича взметнулись брови, но он молча прочёл письмо, а потом посмотрел на парней.
– А вы зачем здесь?
– Теперь же места стажировки свободны, пусть Андрей с Мишкой едут! Ну, а я буду с ней, – Лёшка по-волчьи оскалился.
– Ты так просто отказываешься от стажировки? Ведь мог и ты поехать, – Лич смотрел на него с непонятной усмешкой.
– Нет, я с ней! – уверенно отрезал Лёшка. – Сколько ей можно в одиночку? Нельзя, чтобы она перья потеряла!
– Сам ты ворона! – отмахнулась я.
– Видите! Не умеет она понимать людей!
Я обомлела, оказывается, стажировку предлагали не только мне, но и Лёшке. И тогда я на него взглянула чужими глазами.
Бабушка говорила, чтобы понять людей, надо на них смотреть, как на чужих, тогда привычные оценки исчезают.
Итак, Лёшка! Парень, как парень, но как я раньше не видела твёрдые скулы, и это выражение на лице? Конечно, он не Илья Муромец, но Алёша Попович, несомненно. Умён, силён, уверен в себе и пойдёт до конца! И ребят он в друзья выбрал чистых. Не трепачи! А я-то и не увидела! Эх! Действительно ворона!
– О, Господи! – выдохнул Лич. – Это… Это с тобой после стресса? Ну, надо же! А я-то! Вот уж разиня! Ведь что-то почуял тогда, но решил, что это – Александр. Вот разиня! Как мог перепутать?!
– Брось! Просто мы и верить перестали, – пробормотал Глас Небесный. – Это же надо! После стольких лет отчаяния и такой подарок.
Я вытаращила на них глаза, а незнакомый мне Лёшка проговорил:
– Вчера она нас тоже оглоушила. Мы тоже сидели, и губами шлёпали. Лев Борисович, нельзя, чтобы Сашке всё сошло с рук!
– Да плюнь, ты на него! Кхм… Навоз не трогай, он не воняет.
– Ну, уж, нет! – взвился Валерка. – Навоз надо сразу убирать! Нельзя такое спускать.
– Александр всё равно поедет, его родители подсуетились, – Лич скривился. – Они звонили мне. Я им кое-что рассказал. Они поняли, но у него хорошая семья, они за него горой. Сказали, что подумают и поговорят с ним.
– Неужели из-за его предков ничего нельзя сделать?! – окончательно разозлился Валерка.
– Да дело не в этом. Не трать силы на него! Пусть жизнь сама всё расставит по полочкам. Хорошо, Леший, что ты себя не назвал! Думаю, что я теперь не ошибаюсь. Вот так! – Лич потёр руки и, неожиданно для всех нас, возопил. – Хо-ро-шо!!
Мы, не понимая, уставились на него, а Лич угрюмо хмыкнул.
– Ты прав! Парни поедут тоже… – он немного помолчал, потом решительно стукнул по столу ладонью. – Всё! Решено! Как все сложилось-то! Я буквально на днях звонил своим коллегам, которые там работают. Они ждут двоих. Степанида, а ты что решила? Только не молчи и говори прямо!
– Мне пора заканчивать ВУЗ. Мне… Он… Кхм… Ну он сказал, что всё написано в письме.
– Я с ней. Везде! – нахмурился Лёшка.
– Просто диву даюсь, как Фермер с первого раза с ней разобрался? Хотя на то он и десятидневка! М-да… Однако финта с тобой, Алексей, я не ожидал! Это подарок! Такрой подарок! – Лич опять ткнулся в письмо, потом потёр ладони друг о дружку. – Ген! Думаю, Фермер не всё написал. Видимо, наступило время «Ч». Пора! Понимаешь?! Дождались! Господи , спасибо!
Продолжение следует…
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: