– Марина Петровна, вы по какому праву залезли в мой шкаф? – вопросом ответила Наташа.
Её плечи напряглись, пальцы сжались в кулаки. Вторую неделю Марина Петровна гостила в их квартире, и каждый день превращался в испытание.
– Я живу у вас вторую неделю и что-то не вижу, чтобы ты стелила моё бельё, которое я вам подарила на свадьбу. Может ты его выкинула, – тряхнула головой свекровь.
Наташа подошла и оттолкнула женщину от шкафа, громко хлопнув дверцей.
– Оно не здесь, – прошипела невестка.
– А где? Я хочу на него посмотреть!
Наташа тяжело вздохнула. В горле пересохло. Постельное бельё давно отправилось в мусорный контейнер. Оно пахло затхлым и выглядело явно использованным, хоть Марина Петровна и уверяла, что им пользовались «всего несколько раз».
– Я спрашиваю последний раз, – повысила голос свекровь, – где моё бельё?
– Вы не у себя дома, – тихо ответила Наташа. – Я не обязана отчитываться.
– В вашей квартире, – поправила её свекровь. – Насколько я помню, Серёжа тоже здесь живёт. Мой сын.
Наташа почувствовала, как внутри всё закипает. Снова манипуляции, снова напоминания о том, чей сын её муж.
Свадьба казалась далёкой, хотя прошло всего полтора года. Наташа отчётливо помнила момент, когда Марина Петровна вручила коробку с атласной лентой.
– Это особенный подарок, – торжественно объявила свекровь. – Бельё, которое приносит в дом счастье.
Сергей смущённо улыбнулся. Наташа развернула упаковку. Внутри лежало постельное бельё – слегка пожелтевшее, с едва заметными потёртостями.
– Это бельё мы с покойным Виктором Александровичем получили на нашу свадьбу, – гордо сказала Марина Петровна. – На нём был зачат Серёжа. Я хранила его все эти годы.
Наташа застыла с натянутой улыбкой. Гости умилённо вздыхали, кто-то пустил слезу. Сергей обнял мать. А Наташа стояла с бельём в руках, чувствуя странный дискомфорт.
Позже она разглядела затёртые швы и жёлтые пятнышки. Поднесла ткань к лицу – запах сырости и старости ударил в нос.
– Мама так трепетно к этому относится, – сказал Сергей. – Это же память о папе.
Наташа промолчала. А потом, когда мужа не было дома, упаковала бельё в плотный мусорный пакет и выбросила в контейнер возле соседнего дома.
Марина Петровна продолжала сверлить невестку взглядом. Наташа прошла на кухню, свекровь двинулась следом.
– Я всё ещё жду объяснений, – не отступала она. – Куда делось бельё?
Наташа включила чайник, достала чашки. Руки дрожали.
– Знаете, сколько ночей я не могла уснуть, представляя это бельё на нашей кровати? – произнесла она.
– На котором был зачат мой сын, – с гордостью закончила свекровь. – Это семейная реликвия!
Наташа поморщилась. Чайник закипел, заглушая неловкую паузу.
– Вы подарили нам использованное бельё. На свадьбу, – отчеканила она. – С пятнами. И запахом.
– Что за ерунда! – махнула рукой Марина Петровна. – Подумаешь, несколько раз использовали.
– История, которая не должна продолжаться в нашей спальне, – ответила Наташа. – Вам не кажется странным дарить такое?
– Неблагодарная, – свекровь поджала губы. – Серёжа оценил подарок. А ты?
Наташа вспомнила, как впервые увидела это бельё. Как представила, что должна спать на простынях, хранящих интимные тайны родителей мужа. Как почувствовала тошноту, разглядывая пятна.
– Оно пахло плесенью, – сказала она. – И выглядело не «слегка использованным», а ношеным годами.
– Ты преувеличиваешь!
– Я выбросила его, – призналась Наташа. – В первый месяц после свадьбы.
Лицо Марины Петровны побледнело, рот открылся, но ни звука не вырвалось.
– Ты... что сделала? – свекровь схватилась за сердце.
– Выбросила, – повторила Наташа увереннее. – И не жалею.
Марина Петровна рухнула на стул, глядя на невестку так, будто та призналась в убийстве.
– Как ты могла? – голос дрожал. – Это же память! История нашей семьи!
– Вашей семьи, – подчеркнула Наташа. – Не моей.
– Ты часть нашей семьи! – воскликнула свекровь. – Или считаешь себя выше? Думаешь, мои подарки недостаточно хороши?
Наташа размешивала чай, стараясь унять дрожь в руках.
– Просто есть вещи, которые не передаются по наследству, – ответила она.
– Что Серёжа сказал? – спросила Марина Петровна. – Он знает?
Наташа молчала, изучая круговорот чаинок в чашке.
– Он не знает! – торжествующе воскликнула свекровь. – Ты скрыла, что выбросила семейную реликвию!
– Это не реликвия, – устало возразила Наташа. – Это старое бельё.
– Я всё расскажу Серёже, как только он вернётся, – глаза Марины Петровны сузились. – Посмотрим, что он скажет.
Наташа почувствовала холод внутри. Сергей всегда трепетно относился к семейным традициям. Он мог расстроиться.
– Вы специально пытаетесь поссорить нас, – сказала она.
– Я просто хочу, чтобы мой сын знал, какой женщине доверил жизнь, – парировала свекровь. – Женщине, выбрасывающей семейные ценности.
В замке повернулся ключ. Обе замерли, глядя в сторону прихожей.
– Я дома! – раздался голос Сергея.
Сергей вошёл на кухню и замер. Мать сидела с покрасневшими глазами, Наташа стояла у окна, скрестив руки.
– Что тут происходит? – он бросил ключи на стол.
– Твоя жена, – голос Марины Петровны дрогнул, – выбросила наше семейное сокровище. То самое постельное бельё.
Сергей устало потёр лоб. Снял куртку, повесил на спинку стула. На его лице мелькнула тень раздражения.
– И из-за этого весь сыр-бор?
– Ты не понимаешь! – мать вскочила, чашка в её руке опасно накренилась. – Это память! Твой отец... мы... ты сам!
– Мам, – Сергей поморщился, – давай без подробностей.
Он повернулся к жене:
– Наташ?
Она подняла глаза – в них читалась решимость.
– Да, выбросила. Оно было... – она запнулась, подбирая слова, – неприятным. Старым. С пятнами.
– Вот видишь! – воскликнула свекровь. – Даже не отрицает!
Сергей прошёл к холодильнику, достал сок. Было слышно, как булькает жидкость, наполняя стакан.
– А должна? – он сделал глоток. – Если честно, мам... этот подарок был странным.
Марина Петровна побледнела.
– Что?
– Странным, – повторил Сергей. – Спать на простынях, где я был зачат? Серьёзно?
– Но твой отец...
– Папа бы тоже счёл это странным, – он подошёл, положил руку ей на плечо. – У меня полно воспоминаний об отце. Настоящих. А не это...
– Она настроила тебя против меня, – глаза Марины Петровны наполнились слезами. – Предпочёл мать этой...
– Не заканчивай, – Сергей резко убрал руку. – Наташа моя жена. И я не позволю её оскорблять. Даже тебе.
Марина Петровна вскочила, опрокинув чашку. Чай растёкся тёмной лужей.
– Я уезжаю. Сегодня же.
– Мама, хватит драматизировать, – Сергей нахмурился, схватил полотенце и принялся вытирать разлитый чай. – Никто тебя не выгоняет. Давайте просто поговорим по-человечески, – его голос звучал устало.
– О чём тут говорить? – вскинула руки Марина Петровна. – Твоя жена выбросила мой подарок и даже не соизволила извиниться!
Наташа поджала губы. В её глазах читалась решимость – извиняться она не собиралась.
– Мама, – Сергей опустился на стул, жестом приглашая женщин присоединиться. – Две недели ты живёшь с нами. И всё это время... Копаешься в шкафах, переставляешь вещи, критикуешь Наташину кухню.
– Я просто помогаю! – в глазах свекрови вспыхнуло возмущение. – Хочу порядка в вашем доме.
– У нас был порядок, – возразил Сергей, подбирая слова. – Свой. Понимаю, ты хочешь лучшего, но...
– Но лезешь в нашу жизнь, – не сдержалась Наташа, скрестив руки на груди.
– Наташа, – Сергей бросил на жену предупреждающий взгляд, – без резкостей, пожалуйста.
Он повернулся к матери:
– Мама, мы любим тебя. Но нам нужно пространство. Своя жизнь.
– Тебе неприятно моё присутствие? – прошептала Марина Петровна, впиваясь взглядом в сына.
– Нет, – честно ответил Сергей. – Но не две недели напролёт. И не когда ты пытаешься переучивать мою жену.
Марина Петровна застыла, уставившись в стену.
– Я думала, что нужна вам, – её голос дрогнул.
– Нужна, – кивнул Сергей. – Но не как надзиратель. Как мама и свекровь, уважающая наши границы.
В квартире повисла тяжёлая тишина. Только часы тикали на стене да капала вода из крана.
– Никто тебя не выгоняет, – наконец произнёс Сергей. – Просто давай расставим точки над "и".
Он сел за стол, показал на стулья:
– Садитесь. Обе.
Женщины неохотно подчинились. Наташа вытерла стол от пролитого чая.
– Мама, – Сергей взял мать за руку, – ты постоянно вмешиваешься в нашу жизнь. Лезешь в шкафы, критикуешь Наташину стряпню, переставляешь вещи...
– Я хотела как лучше! – шмыгнула носом Марина Петровна.
– Знаю, – кивнул Сергей. – Но получается как всегда.
Он повернулся к Наташе:
– А ты могла бы сразу сказать мне про бельё. Зачем скрывала?
– Не хотела тебя расстраивать, – тихо ответила она. – Знала, как ты относишься к памяти об отце.
Марина Петровна впервые посмотрела на невестку без враждебности.
– Я правда считала это хорошим подарком, – сказала она. – Для меня это... воспоминания.
– А для нас – чужая история, – мягко ответила Наташа. – И не самая... удобная.
Сергей улыбнулся, видя, как смягчаются лица обеих женщин.
Месяц спустя.
Наташа накрывала на стол. Сегодня приезжала свекровь – впервые после того памятного скандала.
– Нервничаешь? – Сергей обнял её сзади.
– Немного, – призналась Наташа. – Но мы справимся.
Звонок в дверь. На пороге Марина Петровна – с тортом и небольшой коробкой.
– Что в коробке? - с интересом спросила Наташа.
- Это очень памятная вещь! Это моё нижнее бельё, оно было одето на мне в мою первую брачную ночь!
В квартире повисла тишина.