Вера скрыла правду о нашем сыне, подорвала моё уважение, и я сжёг с ней мосты в тот же день. Я Роман, 45 лет, сижу на кухне, где кофе остыл, кружка с отколотой ручкой, запах горелого тоста витает. Дима, мой сын, 12 лет, в комнате возится с моделькой машины, пластик скрипит. Вчера я был мужиком, которого кореша уважали — Серёга, Толян, вся наша тусовка, что собирается в гараже, чинит тачки, пьёт пиво. Сегодня — слабак в их глазах. Вера, моя жена, всегда была опорой, но последнее время нервничала, прятала телефон. Я случайно увидел её смску от незнакомца: «Дима в порядке?» Копаю, нахожу переписку: Вера скрыла, что Дима попал в драку в школе, защищая друга, и получил выговор. Она умолчала, боясь, что я сорвусь. Чат тусовки гудит, Серёга пишет: «Ром, ты сына не воспитал?» Вера кричит: «Ты бы всё испортил!» Дима выглядывает, глаза круглые: «Пап, я плохой?» Ярость жжёт, кулаки сжимаются, кружка чуть не трещит. Вера? А ты бы стерпел, если б жена скрыла правду о сыне?
Как всё началось
Кухня душная, свет лампы тусклый, кофе горчит, Вера стоит у раковины, моет тарелки, вода плещется, но глаза красные — она не просто моет, она на грани. Я врываюсь, телефон в руке, переписка открыта.
— Зачем скрыла? — голос хрипит, горло сдавило. — Дима дрался, а я не знал!
— Ты бы накричал! — бросает она, тарелка звякает. — Я защищала его!
— Ты мне не доверяла! — ору, кулак в столешницу, кружка дребезжит. — Я отец, я должен знать!
Она молчит, глаза мокрые. Вспоминаю 2018-й: двор, Дима, ещё малыш, гоняет на самокате, падает, я поднимаю, Вера смеётся, пиво шипит на скамейке. 2023-й, Дима чинит модельку, я учу его держать отвёртку, моя гордость. А теперь? Чат гудит, Толян пишет: «Ром, что за дела?» Серёга, старый кореш, добавляет: «Дима твой — боец или косячник?» Верина мать звонит, орёт: «Гони его, Вера, он сына не тянет!» Дима тянет: «Пап, я плохой?» Грудь сдавило, стыд жжёт, но ярость — сильнее.
Верин секрет
День, сижу на балконе, солнце слепит, асфальт блестит после утреннего полива, пепел от сигареты падает на ржавые перила. Вера в спальне, её телефон на зарядке, пин-код — Димин день рождения. Лезу в её переписку, пока кофеварка шипит, пахнет палёным. Нахожу смски с подругой Леной: «Не говори Роману, он взорвётся». Вера писала: «Дима дрался, я боюсь, что Ром его сломает». Копаю глубже: Лена подначивала, мол, «Роман слишком жёсткий, молчи». Злость — как нож в рёбра, рука тянется к пиву, но я дышу, воздух тёплый. Вера не доверяла, Лена подстрекала, а я? Я мужик, и меня не проведёшь.
Полдень, солнце печёт, двор гудит. Вера на кухне, молчит, режет хлеб, нож стучит.
— Ты скрыла правду о Диме, — говорю, голос твёрдый. — И Лене верила, а мне — нет.
Она бледнеет, нож замирает, глаза мокрые.
— Я боялась за Диму, — шепчет, — ты бы накричал.
— Ты подорвала моё уважение, — отвечаю, кулаки сжимаются. — Докажи, что достойна.
— Ради Димы, — плачет, тянет руку, — прости!
— Уходи, — отрезаю, открываю дверь, солнце слепит её силуэт.
Она уходит, шарф остаётся на диване, пахнет её духами, которые я терпеть не могу. Дима в комнате, его дыхание тихое, моделька машины на столе. Я курю на балконе, асфальт блестит, стыд жжёт — за Диму, за Веру, за себя.
Разговор с Леной
Звоню Серёге, он в гараже, пиво шипит, шансон гремит.
— Ром, что за дела? — голос хриплый, ключ звякает. — Дима твой дрался, а ты не знал?
— Вера скрыла, — отвечаю, сигарета тлеет. — Лена её подначивала.
— Копай, — говорит. — Лена — сплетница.
Еду к Лене, двор её панельки, солнце бьёт в глаза, дети орут на площадке. Она стоит у подъезда, курит, пепел падает.
— Зачем Вере мозги крутила? — спрашиваю, голос как сталь.
— Она мать, — отвечает, глаза бегают. — Боялась, что ты Диму сломаешь.
— Ты её против меня настроила, — рычу, шаг вперёд. — Говори правду.
Она бледнеет, тушит сигарету.
— Вера паниковала, — бормочет. — Я просто советовала.
Копаю глубже, нахожу в соцсетях Лены переписку: она хвасталась подруге, как «усмирила» Веру. Сливаю это в чат тусовки. Лена теряет лицо, кореша её игнорят.
Дима и правда
Сажусь с Димой, пахнет клеем, пластик модельки скрипит.
— Почему дрался? — спрашиваю, голос спокойный.
— Кореша травили, — говорит, глаза блестят. — Я не стерпел.
— Мужик, — отвечаю, хлопаю по плечу. — Но вперёд говори мне.
Учим чинить велик, колёса крутятся, он хохочет, но тянет: «Пап, мама вернётся?» Гордость за сына жжёт, но ярость на Веру — сильнее.
Верин возврат
Вера звонит, голос дрожит.
— Ром, вернись, — плачет. — Я ошиблась, ради Димы.
— Ты мне не доверяла, — отвечаю, пиво тёплое, банка в руке. — Перед тусовкой, перед сыном.
— Прости, — шепчет, — я всё исправлю.
Тёща звонит, орёт: «Козёл, Веру довёл!» Копаю, узнаю, что она подзуживала Веру молчать, боялась за внука. Все против меня.
Финал
Неделя, Вера приходит домой, Дима обнимает её, кричит: «Мама!» Вера плачет, глаза красные, волосы растрёпаны, пахнет её духами.
— Ром, — шепчет, — я виновата, но ты — мой.
— Докажи, — отвечаю, но Дима смотрит, глаза чистые.
Не решаю. Простить? Её недоверие — нож в спину, тусовка шушукается, но Дима — мой. Вера скрыла правду, Лена подстрекала, а я… я сжёг мосты.
А вы бы простили жену за утайку правды о сыне? Поддержали бы сына за драку ради друга? Вернулись бы ради сына после предательства? Наказали бы подругу за подстрекательство? Пишите в комменты — ваши истории жгут! Если зацепило, гоните в комменты и жмите «Поддержать» — рвём дальше!