Мама у нас была из тех, кто экономит всю жизнь. Брала самое дешёвое в магазине, не ездила отдыхать, копила каждую сдачу в конвертики. Всё время твердила:
— Я не хочу быть вам в тягость. У меня на похороны всё отложено. И ещё что-то у вас останется. Мы с братом даже не интересовались — сколько там, где она хранит. Нам это было неудобно, да и верили мы ей. Знали, что у мамы всегда был “страх на чёрный день”. Она выросла впроголодь, войну застала ребёнком. Потом одна нас поднимала. Но когда она умерла… мы ничего не нашли. Вообще. Ни в квартире, ни в старом серванте, ни под ковром, ни в диване. Мы перерыли всё. Сначала аккуратно, потом как безумные. Каждый ящик, каждую банку с крупой, даже стены стучали. У неё даже была старая банка из-под печенья, где она хранила пуговицы — я думала, может, и туда засунула. Ничего. — Может, ты нашла, а мне не говоришь? — с подозрением спросил брат.
Я аж побелела.
— Ты с ума сошёл?
— А куда тогда всё делось? Слово за слово — и мы, взрослые люди за сор