Найти в Дзене
ТВОРИТЬ ПРОСТО

Мама всегда говорила: “На похороны у меня есть. И на вас останется немного”. А в итоге мы с братом чуть не подрались прямо в морге

Мама у нас была из тех, кто экономит всю жизнь. Брала самое дешёвое в магазине, не ездила отдыхать, копила каждую сдачу в конвертики. Всё время твердила:
— Я не хочу быть вам в тягость. У меня на похороны всё отложено. И ещё что-то у вас останется. Мы с братом даже не интересовались — сколько там, где она хранит. Нам это было неудобно, да и верили мы ей. Знали, что у мамы всегда был “страх на чёрный день”. Она выросла впроголодь, войну застала ребёнком. Потом одна нас поднимала. Но когда она умерла… мы ничего не нашли. Вообще. Ни в квартире, ни в старом серванте, ни под ковром, ни в диване. Мы перерыли всё. Сначала аккуратно, потом как безумные. Каждый ящик, каждую банку с крупой, даже стены стучали. У неё даже была старая банка из-под печенья, где она хранила пуговицы — я думала, может, и туда засунула. Ничего. — Может, ты нашла, а мне не говоришь? — с подозрением спросил брат.
Я аж побелела.
— Ты с ума сошёл?
— А куда тогда всё делось? Слово за слово — и мы, взрослые люди за сор

Мама у нас была из тех, кто экономит всю жизнь. Брала самое дешёвое в магазине, не ездила отдыхать, копила каждую сдачу в конвертики. Всё время твердила:
— Я не хочу быть вам в тягость. У меня на похороны всё отложено. И ещё что-то у вас останется.

Мы с братом даже не интересовались — сколько там, где она хранит. Нам это было неудобно, да и верили мы ей. Знали, что у мамы всегда был “страх на чёрный день”. Она выросла впроголодь, войну застала ребёнком. Потом одна нас поднимала.

Но когда она умерла… мы ничего не нашли. Вообще.

Ни в квартире, ни в старом серванте, ни под ковром, ни в диване. Мы перерыли всё. Сначала аккуратно, потом как безумные. Каждый ящик, каждую банку с крупой, даже стены стучали. У неё даже была старая банка из-под печенья, где она хранила пуговицы — я думала, может, и туда засунула. Ничего.

— Может, ты нашла, а мне не говоришь? — с подозрением спросил брат.
Я аж побелела.
— Ты с ума сошёл?
— А куда тогда всё делось?

Слово за слово — и мы, взрослые люди за сорок, чуть не сцепились прямо в ритуальном агентстве. Люди смотрели, а я стояла и думала: мам, ты же этого не хотела…

А потом брат сказал, что он “знает, у кого ключ был”.
— Аня (моя дочь) жила у неё осенью. Может, она что-то взяла?

У меня в голове щёлкнуло. Как можно такое про племянницу сказать? Она студентка, да, но чтобы влезть в мамины сбережения? Это было уже слишком.

После похорон мы разошлись. На 40 дней брат не пришёл. Я писала — он не отвечал. Он считает, что я “прикрываю свою”. А я до сих пор не понимаю, был ли вообще этот “чёрный день” с деньгами… Или всё, что мама собирала, она тихо тратила на лекарства и помогала кому-то из нас, но не говорила.

А может, и правда заныкала где-то, но не успела сказать. Мы же не спрашивали.

Теперь вот сижу, смотрю на мамино фото и думаю:
Как же легко деньги могут разрушить семью. Даже если этих денег никто не видел."

Говорят, что горе сплочает близких людей. К, сожалению, так происходит далеко не всегда и эта ситуация явное подтверждение этому.
Как поступить, когда тебя обвиняют самые близкие в том, чего ты не совершал, вместо того чтобы поддержать и вместе пережить горе?