Пол отполирован так, что Кай отражается в нём с головы до ног, как в зеркале.
Стук…
Стук…
Стук…
Кай приблизился к той границе, что отделяет Тайное Закулисье от Яркой Сцены.
Тень.
Свет.
Сердце бьётся учащённо, разгоняя по всему телу волны адреналина, и покалывает самые кончики пальцев. Он любит это чувство Предвкушения. Через несколько минут он выйдет из-за красного бархатного занавеса. Свет мощных софитов ударит в глаза, и кожу рук и лица обдаст искусственным электрическим теплом. Он поклонится заждавшейся его появления публике, и поклон этот будет не очень глубоким, но и не просто небрежным кивком. Он будет грациозным, элегантным и продуманным.
Это твоё представление, и ты играешь главную роль.
Хлоп…
Хлоп…
Хлоп…
Его накроет с головой звуками рукоплесканий, и затем волна откатится назад. Он немного сощурит глаза, всматриваясь в эти лица, в отчётливо видные передние ряды и размытую галёрку. Улыбка приподнимет уголки его чувственного рта. Он, как обычно, выдержит небольшую паузу, подождёт, пока публика закончит приветствовать его выход, и объявит первый номер.
- Лунная соната.
Его дикция чёткая, голос хорошо отработан. Ни малейшей неровности. Никому и в голову не придёт, что в детстве и юности он, Кай Хонек, страдал от сильного заикания. И один Бог знает, каких трудов ему стоило избавиться от этого недостатка.
Он всегда начинает с Бетховена. Подушечки пальцев тронут чёрно-белые клавиши, и от них по всему телу и вниз до оконечности позвоночника пробежит мощный импульс.
Экстаз.
Наслаждаясь игрой, он закроет свои сияющие глаза. Он впитает энергетику зрительного зала и вернёт обратно с лихвой, когда спокойное вступление перейдёт в нарастающее крещендо.
Пора, Кай.
На его плечо ложится рука. Кай оборачивается, и мягкая улыбка трогает уголки его губ. Никлаус, брат, его самый главный после смерти родителей слушатель, импрессарио, поверенный и просто самый близкий человек и лучший друг.
Да.
Пальцы сжали в ответ руку брата. Кай сделал глубокий вдох и шагнул навстречу яркому свету, и, как обычно, сияние софитов поначалу ослепило его.
Хлоп…
Хлоп…
Хлоп…
Волна бурных аплодисментов прокатилась от галёрки до его ног, обутых в идеально начищенные ботинки. Он выдержал паузу, ожидая, пока стихнут восторги. Губы приоткрылись, готовясь объявить первый номер.
Всё как обычно.
Всё так, как и было уже не одну сотню раз.
- Кай!
Его окликнул чей-то голос, и Кай завертел головой.
- Я тут, Кай!
Прямо под сценой у своих ног Кай увидел девушку.
— Это всё для тебя.
У неё в руках пышный букет роз, и среди алых венчиков и тугих пахучих листьев Кай вдруг заметил куклу. У игрушки его лицо, его руки и его концертный костюм. Всё скопировано до мелочей, и это сходство поразительное.
Кай наклонился к девушке, принимая нежданный подарок, и губы коснулись щеки поклонницы.
- Благодарю тебя, милая барышня. Как тебя зо…
В руке девушки блеснул какой-то предмет, маленький, помещающийся в ладони, и не толще карандаша – пышный букет скрывал его.
- Я люблю тебя, Кай! – сказала девушка, пристально глядя ему в глаза. – Это всё для тебя!
Рука сделала движение.
Всплеск.
Горячие ярко-красные капли брызнули Каю в лицо, на руки, на костюм и на ботинки, а на горле поклонницы раскрылась рана, похожая на ухмыляющийся рот.
Грохот.
Тело качнулось и упало ничком на полированный пол.
Чей-то крик ужаса. Потом ещё. Ещё. И ещё…
IV
Кай.
- Внимание, персонал! Внимание, персонал!
Эрика дёрнулась и испуганно уставилась на динамик, устроенный высоко над головой - слыша резкий звук, человек всегда инстинктивно поворачивается в сторону его источника, всегда. Она что, задремала? Да, точно так: отрубилась в комнате отдыха прямо на своих тетрадках, в которые заносила свои записи.
- Внимание, персонал! Внимание, персонал! Код пятнадцать! Комната двести один! Код пятнадцать, красный! – динамик продолжает отрывисто лаять.
Что происходит?
И тут Эрика осознала: комната двести один. Кай!
Топ.
Топ.
Топ.
По коридору, чуть не сбив её с ног, пронеслись два крепких санитара. Эрика поспешила за ними.
Лестница. Нога подвернулась, и девушка чуть не скатилась вниз по ступенькам.
Поворот.
Ещё поворот.
Коридор оглашается нечеловеческими воплями. Эрика услышала их ещё наверху, когда распахнула дверь и побежала по лестнице. Неужели живое существо может так кричать?
Скрежет.
Что-то белое метнулось навстречу санитарам. Тела мужчин глухо столкнулись.
- Куда собрался, Пианист?
Удар.
Кая повалили на пол и заломили ему руки.
- Что вы делаете?
Больной услышал голос Эрики, и затянутые мутной плёнкой глаза тут же повернулись в её сторону.
- …Эрика… Эрика, помоги…!
- Оставьте его!
- Не вмешивайтесь!
Чья-то рука схватила девушку за плечо и грубо оттащила от барахтающихся на полу мужчин.
Альберт Лемке очень зол.
- Я же сказал: ваша задача – присматривать за ним, а не путаться под ногами и уж тем более не указывать, как нам лечить нашего пациента.
Пальцы разжались.
Пауза.
- Вы всё поняли, Кунц?
- Да…
— Вот и отлично!
Внимание главного врача переключилось на шевелящийся клубок. Правая щека Кая прижата к покрытию пола, он ещё слабо сопротивляется, но и так ясно, что сражение проиграно.
- В изолятор его. Пусть немного остынет.
- Окей, док.
- Вставай, Пианист. Концерт окончен. Вставай, тебе говорят!
Кая рывком подняли с пола.
- Давай, шевели ногами!
Эрика, прижалась к стене, когда пациента проволокли мимо неё. Движение головы. Кай обернулся. Незрячие глаза смотрят и смотрят на неё… сквозь неё…
- …Эрика…!
Эрика зажала уши.
Продолжение следует...
Автор: Александра Максименко
Источник: https://litclubbs.ru/articles/12561-spielzeugmann.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.