Вера покачала головой. Какая странная история.
— Но вы сказали, что давно скитаетесь...
— Да, с тех пор, как себя помню. С детства, что ли? Нет, осознал я себя однажды на вокзале, уже таким взрослым. Наверное, недавно, осенью это было. Стою, вокруг шум, люди спешат по своим делам. А я совершенно не знаю, кто я, как меня зовут. Ну и пошёл... С тех пор живу на улице.
— Ничего себе! — воскликнула Вера. — Вас, может, родные ищут. Надо срочно в полицию. Завтра же на работе отпрошусь и вместе съездим!
— Милая девушка, я ведь вам уже говорил, меня там чуть...
— Я настаю! — безапелляционным тоном заявила Вера. — От меня они так просто не отмахнутся.
А сейчас, сейчас вам нужно помыться и переодеться. Через час у нас ужин. Я вам дам вещи моего мужа. Они должны быть вам в пору.
— А супруг ваш не против будет? — спросил мужчина.
— Нет, — вздохнула Вера и подумала о том, что если бы был жив Сергей, он бы поступил точно так же, как и она.
Спустя час все они уже сидели за столом в кухне — Вера, дети и их гость — и уплетали тушёную картошку с курицей.
— Вкусно как! Ничего вкуснее не ел! — нахваливал ужин бродяга.
Теперь он выглядел совсем по-другому: чистый, переодетый, из-за бороды походил на учёного. Образ усиливали манеры, умный взгляд и правильная речь. С каждой минутой Вера всё больше убеждалась: это не просто бомж, не обычный бродяга, это человек, попавший в беду.
Дети с интересом поглядывали на гостя. Мужчина с удовольствием беседовал с ними и отвечал на их многочисленные вопросы. Нельзя было не заметить, что этот человек невероятно эрудирован: он знал многое и с радостью удовлетворял любопытство маленьких хозяев дома.
— У вас замечательные малыши! — улыбнулся мужчина, когда дети убежали из кухни по своим делам. — Не помню, есть ли у меня дети или внуки. Наверное, есть. Уж очень тёплое чувство в душе от общения с вашими чудесными сыновьями и дочкой. Как же это страшно должно быть — совсем ничего о себе не помнить... Иногда всплывают какие-то картины. Почему-то в основном больничные стены. Может, я пациент какого-нибудь стационара?
Вера покачала головой и пожала плечами. Она опять подумала о том, что бродяга, возможно, опасен. Сейчас, когда он про больницу рассказал, у женщины появилась ещё одна версия: вдруг этот человек из лечебницы для душевнобольных сбежал? Страшно, но не гнать же его на мороз.
— Постелю вам в зале, — улыбнулась Вера гостю.
Тот улыбнулся в ответ — это была очень искренняя и доброжелательная улыбка. Не похоже, что он может хоть кому-то причинить зло. Уж в людях-то Вера за свою жизнь научилась разбираться.
Они ещё какое-то время посидели на кухне, говорили о том о сём. Вера, сама не заметив, рассказала этому человеку о своей жизни: и о рано потерянных родителях, и о Толике — единственной опоре и надежде, брате, оказавшемся в тюрьме, и о Сергее. Тут уж Вера не смогла сдержать слёз. И даже про Варю рассказала, поделилась своими тревогами по поводу денег на операцию.
Гость внимательно слушал. В глазах его Вера видела понимание и сочувствие. Каким-то удивительным образом мужчина нашёл нужные слова, чтобы поддержать её, успокоить.
— Если б я только мог вам помочь, — покачал он головой, — если бы был хоть один шанс, я бы его использовал. Тяжело чувствовать себя таким вот беспомощным и жалким.
Вере стало немного легче — её пожалели. А ещё этот человек выразил искреннее желание ей помочь. Казалось бы, мелочь, но Вера ощутила подъём сил.
Утром Вера сбегала к Светке, своей сменщице, и попросила подругу выйти на работу вместо неё. Та без лишних раздумий согласилась — женщины часто выручали друг друга.
Потом Вера отправилась к Семёну, соседу и другу Сергея. Мужчина теперь работал в городе: каждое утро он заводил машину и отправлялся в путь. Дорога была не близкой, зато он получал куда больше, чем в деревне.
— Семён, подбросишь двоих пассажиров? — спросила Вера.
— Не вопрос, а что случилось? — ответил он.
Вера вкратце рассказала ему историю о бродяге.
— Рисковая ты, Верка, — покачал головой Семён. — Незнакомого человека, бомжа какого-то, в дом притащить. А если бы он вас ночью прибил?
— Да он не такой, это сразу видно, — возразила Вера.
— Все они не такие, — усмехнулся Семён. — Ладно, тащи своего бомжа, подброшу вас. Только осторожней с ним, поняла?
Вера кивнула с улыбкой. Она знала: когда Семён увидит бродягу, то всё сам поймёт. Словами это трудно объяснить.
В городе Вера и бродяга первым делом пошли в полицию. Их выслушали, взяли у мужчины показания. Правда, тот вообще ничего не помнил: очнулся на вокзале и начал скитаться по улицам, выживая как мог. Воспоминания являлись как вспышки и были крайне малоинформативными. Во время этих скитаний мужчина периодически как бы проваливался в темноту — перед этим у него обычно начинала болеть и кружиться голова. Потом он обнаруживал себя где-нибудь: то на окраине города, то в поле. В последний раз он добрался до деревни в беспамятстве.
— Ну что, нужно искать ваших родных, — вынес вердикт молодой следователь. — Случается такое. Не вы первый, не вы последний.
— А что с ним будет? Что будет, пока вы ищете? — спросила Вера.
Ей теперь была небезразлична судьба этого человека. Она чувствовала, что он добрый, очень добрый. Наверняка он сделал в этой жизни много хорошего. Вера не могла сама себе объяснить, откуда у неё взялось такое ощущение, но она была в этом уверена и искренне желала бродяге добра.
— Сначала в больницу, — изрёк полицейский. — Там его обследуют, подлечат. Жизнь на улице, она, знаете, на здоровье негативно влияет. Кроме того, посмотрят, что у него с памятью. Может, даже сделают так, что он всё вспомнит. Современная медицина творит чудеса.
Бродяга с надеждой смотрел на полицейского.
— Если во время того, как он будет находиться в стационаре, родных его не найдут, определим в социальный приют, — продолжил следователь. — Там жизнь не сахар, конечно, но всё лучше, чем по помойкам скитаться.
Вера улыбнулась:
— Вот как всё удачно разрешается.
— Я остаюсь у вас? — уточнил мужчина.
— Да, врачи скоро приедут, — кивнул полицейский.
Вера отправилась дожидаться медиков в холл вместе со своим подопечным. Она чувствовала, что поступила правильно. Теперь всё будет хорошо.
— Даже не знаю, как вас благодарить, — улыбнулся мужчина своей тёплой улыбкой. — Столько равнодушных людей я встретил на улице. Решил, что мир обречён, но нет — у него ещё есть надежда, раз существуют такие люди.
Вера смутилась от этих слов, но ей, конечно, было приятно. Её гость всегда выражался так красиво и изысканно. Эти его руки — пальцы аристократа... Интересно, кто же он такой? Наверняка это скоро выяснится.
Вера проводила мужчину до скорой. Они очень тепло попрощались. Женщина узнала, в какой стационар отправляют потерявшего память человека, и пообещала навестить его как-нибудь. А потом отправилась домой. Раз уж у неё выдался незапланированный выходной, нужно было переделать все те домашние дела, до которых обычно руки не доходили.
Вера действительно навестила своего гостя в больнице, но только один раз. В тот момент он ещё не вспомнил ничего о себе, но очень обрадовался домашним пирожкам, которыми его угостила Вера. А потом Вареньке стало хуже. У неё случилось несколько тяжёлых приступов один за другим. Девочка теперь лежала в больнице, и её жизнь поддерживали сильные препараты и болезненные процедуры. Только Вера понимала, что всё это малоэффективно — нужна операция, а денег на неё не было. Совсем не было.
Женщина собирала средства: занимала у всех, у кого могла. Люди давали ей деньги со словами, что возвращать не надо, но это были маленькие суммы. Вера благодарила соседей и друзей — она действительно была рада, что столько людей решили ей помочь. Но в то же время понимала: этого мало, очень мало.
Вера почти не спала. Ночами напролёт она думала о том, где взять денег. Женщина даже была готова украсть всё, что угодно, лишь бы спасти дочь. Только вот не хватило бы у неё ловкости и ума — она даже на это не способна. Вера взяла ещё одну подработку: теперь, после дня в библиотеке и мытья полов, она отправлялась сторожить склад. Детей она почти не видела — мальчишки росли сами по себе. Но они молодцы: поняли, что в семье беда, и быстро повзрослели. Когда обессилевшая Вера возвращалась домой, её встречали чисто прибранные комнаты и горячий ужин. Тимофей и Матвей без всяких просьб взяли на себя домашнее хозяйство.
Вера и радовалась, и грустила по этому поводу. Пацанам бы с друзьями по улицам носиться — у них же детство в самом разгаре, — а они выполняли её обязанности. Но иначе им не справиться, не спасти Вареньку.
Девочке становилось всё хуже и хуже. Вера ездила к дочке в больницу при каждой возможности, хотя свободного времени у неё почти не было. Сидела у кровати Вари, держала её за руку, говорила, что скоро ей станет хорошо, обещала выздоровление, хотя денег на операцию не было. Обманывала, значит. Но не могла Вера видеть в глазах маленькой девочки страх. Варя ведь всё понимала. Поэтому рядом с дочкой Вера изображала радость и уверенность в благополучном исходе.
Плача, Вера возвращалась домой, закрывшись в своей спальне и уткнувшись лицом в подушку, чтобы сыновья не слышали и не видели этого отчаяния. Она всех обманывала и весь груз несла сама, одна. Даже Толику не рассказывала в письмах подробности — зачем? Чем он ей поможет из тюрьмы? Только будет терзаться, что не в состоянии спасти племянницу.
В тот вечер Вера возвращалась от дочки. На душе было тревожно — это ещё мягко говоря. Варенька выглядела теперь совсем бледной, даже прозрачной. Её кожа почти сливалась с белоснежным больничным бельём, а синяки под глазами расползлись по всему лицу. Врач только руками разводил: нужна операция, и как можно скорее. К оплате ждать около полугода, а у Вари нет столько времени. Без операции... «Мы делаем, конечно, всё, что можем, но Варю спасёт только операция», — так сказал врач сегодня, когда Вера зашла к нему после посещения дочери.
А вокруг цвели сирень и черемуха. Люди выглядели празднично и нарядно, переодевшись из тёплых костюмов в лёгкие летние шорты и сарафаны. Варя обожала это время года — она любила наряжаться, и сейчас для малышки это было бы самое раздолье. Но она лежала там, в больничной палате, вся обмотанная трубками и проводами.
Всю дорогу Вера старалась держаться. Не хватало ещё прямо в загородном автобусе разрыдаться. Женщина знала: стоит проявить слабость, как истерику будет уже не остановить. Нет, нужно добраться до дома, а уж там — за закрытой дверью спальни, чтобы мальчишек не напугать.
Вдруг Вера издали заметила большой чёрный внедорожник около своей калитки. Ни у кого в селе такого автомобиля не было. Значит, гости к кому-то приехали — состоятельные, судя по всему. Только вот если это чьи-то гости, почему машину оставили под её забором? Странно это.
Вдруг Веру пронзила страшная мысль: а что, если это из больницы? Вдруг, пока она добиралась до дома, с Варенькой случилось самое страшное? Женщина тут же отогнала глупую догадку. Да нет, не может быть — не стал бы никто ехать в деревню, чтобы сообщить ей такое. Ей бы просто позвонили.
Вера подошла к автомобилю и окинула его взглядом. Передняя дверь распахнулась, и оттуда выскочил молодой человек — симпатичный такой.
— Здравствуйте! — широко улыбнулся он, продемонстрировав безупречно белые зубы. — Прошу прощения, вы Вера Антоновна Ковалёва?
— Я, — кивнула женщина с опаской, глядя на своего молодого собеседника. — А в чём дело?
— Лучше пройти в дом, если вы не возражаете, — сказал он. — У меня к вам важное дело.
— Ну, пройдёмте, пожалуй, — пожала плечами Вера.
Они устроились в гостиной на диване.
— У вас тут уютно, — огляделся по сторонам молодой человек. — Давно в деревне не был, а раньше в детстве часто к бабушке ездил. Лучшие дни моего детства.
Вера кивнула и вопросительно уставилась на молодого человека.
— Не буду тянуть, — продолжил он. — Я нотариус Степана Тихоновича Соколовского. Знаете такого?
Вера отрицательно покачала головой.
— Знаете, — кивнул молодой нотариус. — Конечно, знаете. Просто имя незнакомо. Вы ведь его спасли от верной смерти на морозе, проявили неравнодушие, отвели в полицию, позаботились о его судьбе. Степан Тихонович перед тем, как... в общем, в последние свои дни часто про вас говорил. Всё радовался, что есть на свете такие хорошие люди. Благодарен вам был за то, что вы ему это доказали.
Вера ахнула. Степан Тихонович — это ведь тот самый бродяга? Выходит, что его уже нет в живых? А ведь Вера, несмотря на свою круговерть, периодически вспоминала о нём. Всё хотела доехать до больницы, только времени не было. А теперь, получается, его уже нет.
— Как это случилось? Почему? Последствия жизни на улице, травма или болезнь? — спросила Вера.
— Болезнь, — кивнул головой молодой человек, на этот раз без своей фирменной улыбки. — Хороший был человек. И почему к таким обычно судьба жестока?
Парень смотрел на Веру, будто ждал ответа. И в этот момент он выглядел совсем ещё мальчишкой, но Вера не знала, что сказать. Молодой человек покачал головой, взял себя в руки и снова перевоплотился в серьёзного нотариуса.
— Степан Тихонович болел, — продолжил он. — Наследственное заболевание. В определённом возрасте такие люди начинают терять память. Собственно, с ним так и случилось. Когда Степан Тихонович обнаружил первые признаки болезни, сразу же оставил практику. Он ведь хирургом был — золотые руки. Столько жизней спас.
Вера вспомнила тонкие аристократические пальцы своего зимнего гостя. Она тогда подумала, что это пальцы художника. Оказалось — хирурга.
— Степан Тихонович брался за самые сложные случаи, — рассказывал парень. — Рисковал, из своих денег оплачивал лечение пациентов, которые не могли себе этого позволить. Вытаскивал тех, от кого другие отказывались. И надо же, такая беда... Болезнь превращала сильных умных мужчин в беспомощных инвалидов. Забирала сначала навыки, потом личность, потом жизнь.
Мужчина надеялся, что его эта участь минует. Ведь не каждый мужчина рода оказывался поражён болезнью. А кого-то она захватывала в уже очень пожилом возрасте, когда уже всё равно. Степан Тихонович решил посвятить себя работе — хирургии. Сначала трудился в частных и государственных больницах, потом заработал денег и рискнул: открыл медцентр. Теперь он был не только хирургом, но и успешным бизнесменом. Собственный дом, солидный счёт в банке, дорогие автомобили.
Конечно же, такой человек не знал недостатка в женщинах. Но жениться и заводить детей Степан Тихонович не планировал.
— Не хотел передавать по наследству болезнь своим детям, — пояснил нотариус, покачав головой. — Сознательно выбрал одиночество.
Болезнь взяла своё. Первые признаки Степан Тихонович заметил вскоре после своего пятидесятого дня рождения, когда уже понадеялся, что его пронесло. Но нет. Тяжелее всего было отойти от практики — Степан Тихонович жил работой, а своим предназначением видел спасение жизней. Но теперь брать в руки скальпель для него было преступлением. А вдруг накроет прямо во время операции? Что тогда случится с пациентом?
Степан Тихонович заранее позаботился о своём будущем. Даже сиделку для себя нанял, но вот не уследила она за пациентом. Обычно Степан Тихонович был вполне благоразумным и почти всё помнил. Так, кружилась иногда голова, случались кратковременные провалы в памяти. Но в тот вечер, когда он ушёл из дома, видимо, произошёл сильный приступ. Степан Тихонович просто шёл, куда глаза глядят. Сел в пригородный автобус, приехал в другой город — как его не высадили? Возможно, он даже билет купил и производил впечатление сознательного человека, в то время как фактически спал на ходу.
— Ну а потом начались эти его скитания. Степан Тихонович рассказывал мне, что тогда-то и понял, как жестокие и равнодушные люди, — делился нотариус с Верой. — Мы много с ним говорили перед тем, как... ну, в общем, в последние дни его. А потом вы — добрая, искренняя, открытая. Он сказал, вы доказали ему, что в мире есть много хорошего, и он вам за это очень благодарен. Он сказал, вы стали для него тёплым лучом весеннего солнца.
Вера улыбнулась. Да, её зимний гость вполне мог бы так выразиться. Удивительный человек. Не зря Вера почувствовала, что он хороший, добрый, что не в его натуре причинять людям зло. Не ошиблась, значит.
— А теперь о делах, — нотариус вновь позволил себе улыбнуться. — Степан Тихонович оставил этому миру большое наследство. Что-то завещал своим близким и друзьям, что-то — фонду помощи больным детям. Ну и вас он тоже упомянул в завещании. Почти сразу же, как мы его нашли, ещё и сам к вам съездить собирался, чтобы лично отблагодарить. Но болезнь начала быстро прогрессировать, он очень ослаб... Но не успел, в общем.
Нотариус протянул Вере какие-то бумаги. Она сквозь слёзы пыталась хоть что-то в них разобрать. Надо же, Степан Тихонович был ей так благодарен, думал о ней. И даже в завещание её включил. Был у неё такой близкий человек, а она с ним даже попрощаться не успела. Как жаль.
— Он вам свой дом завещал, — пояснил нотариус. — Сказал, что детям там будет хорошо и просторно. А ещё он оформил счёт специально для вас, и там...
Когда нотариус озвучил сумму, Вера испуганно вскрикнула:
— Это же целое состояние! На эти деньги можно столько всего купить и, самое главное, оплатить операцию Варе. Дочка спасена благодаря Степану Тихоновичу. Как же жаль, что Вера не может отблагодарить его лично.
— Степан Тихонович просил передать вам, что всё у вас теперь хорошо будет, потому что добро всегда бывает вознаграждено. В этом он уверился уже под конец своей жизни. И ещё он желает вам счастья.